Магнат - Ричардс Элейн. Страница 17

— Никаких бумаг, надеюсь?

Аарон улыбнулся:

— Достаточно обменяться рукопожатиями, мой друг, как принято в Техасе.

На этот раз пауза оказалась довольно долгой и напряженной. Барак боролся со своей паранойей, со своим высокомерием, с собственной хитростью и с уважением к хитрости Аарона.

Наконец он сказал:

— Я позволю вам забраться в мою керосинную лавку. Когда мы сможем снова встретиться?

На мгновение глаза Аарона блеснули, но больше он никак не обнаружил внешне своего триумфа, только встал с кресла.

— Мои люди позвонят вашим людям. Мы обсудим все детали.

— Хорошо, — кивнул Барак. — У меня нет уверенности в успехе этого предприятия, но, кажется, я не отступлю.

— Договорились, — кивнул в ответ Аарон.

Опять вошел слуга и раздвинул портьеры, так как через минуту должен был начаться второй тайм. Яркий свет хлынул в ложу и стер тени с лица Аарона.

— Оставайтесь на матч, — пригласил Аарон. — Думаю, что Пэрриш поймал свою игру.

— Нет, — отказался Барак. — На мой вкус это игра для костоломов. Я не могу спокойно наблюдать за тем, как один здоровенный парень врезается в другого. Зрелище для турок!

Он улыбнулся и встал; в комнате сразу стало тесновато. Не спеша поднялся с кресла и Аарон, и они обменялись рукопожатиями.

— Мы неплохо провели время, — улыбнулся Аарон.

— Да, конечно, — согласился Барак.

Телохранитель открыл дверь, и араб вышел из комнаты. Аарон опять остался один. Он выждал несколько мгновений, затем поднял трубку и набрал номер.

— Отец? Это Аарон. Только что разобрался с Бараком. Он кусается… Да, конечно… очень скоро он будет похож на ребенка в кондитерской: будет бегать кругами и скупать вонючие железки у России. — Аарон помолчал и улыбнулся — видно, Рубен что-то сказал. — Ладно, отец, не ломай голову, пытаясь просчитать все заранее. Что бы этот парень ни сделал, это поможет нам ввязаться в драку, и она будет серьезной. Мы перекроем почти все нефтяные скважины в пустыне. Теперь ты представляешь, отец, куда это может нас завести? — Аарон тихо засмеялся. — Так что не нервничай и не забивай себе голову. Я и Кермит Дайсон, мы так разыграем эту пьесу, что все пойдет как по маслу. Мы поставим Юго-Западную и всех этих парней в наше стойло. Пожалуйста, будь поосторожнее, отец… А теперь я буду смотреть игру.

Аарон повесил трубку и опять засмеялся: отцовский провинциализм его забавлял. Откинувшись на спинку кресла, он, прищурившись, смотрел на футбольное поле. Почти как при эротическом возбуждении по телу прокатывались теплые волны, и его охватывала дрожь удовлетворения от того, что ему удалось совершить.

В своей спальне на ранчо Хейгов Аарон стоял перед камином и, медленно потягивая теплое молоко, рассматривал резьбу в античном стиле на деревянных панелях. Его атласная золотистая пижама резко контрастировала с по-королевски голубыми тонами комнаты. На белом диване, перед которым лежал роскошный ковер, в напряженной позе сидела Лорейн. Эта сцена могла бы стать игривой прелюдией к упоительной ночи, исполненной бурных страстей, но вместо этого тянулся скучный, унылый пролог ко сну в постылой, холодной постели. Лорейн собиралась с силами, чтобы опять заявить о своем стремлении расторгнуть брак.

— Кого ты убил сегодня? — спросила она.

— Что?

Потянувшись, она оперлась головой на руку.

— Если ты вот так пьешь молоко и смотришь в стену, это означает только одно — твой список пополнился новой жертвой.

Она удостоилась его улыбки.

— Этого требует мой бизнес, — спокойно произнес он. — Сделки такого уровня без крови не обходятся. Но все равно благодарю за внимание к моей особе.

Она встала и, не отрывая взгляда от тощей мужской фигуры, четко обрисованной светом от горевшего камина, обошла буйно разросшиеся комнатные растения и шикарный полог кровати. Она представила себе Аарона обнаженным, хотя редко касалась его тела. Она помнила его бледные ягодицы, красноватые, покрытые гусиной кожей бедра, глубокую впадину, которая сбегала посредине его гладкой белой спины. Его тело внушало ей только отвращение. Но это же отвращение придало ей сил, и она, будто бросаясь в ледяную воду, начала:

— Аарон, пожалуйста, отпусти меня. Я уйду тихо, без скандала. Мне просто необходимо уйти.

— Нет! — отрезал он.

— Огласки не будет. Я знаю, ты этого боишься.

— Заткнись!

Еще несколько мгновений после того, как она подошла к нему, он продолжал стоять в той же позе, затем повернулся к ней, и на его лице, как ни странно, не было и тени гнева. Оно казалось спокойным и даже расслабленным.

— Я знаю, что для меня легко было бы получить развод, Лорейн. Ведь ты изменяешь мне.

Она взглянула на него сумасшедшими, испуганными глазами попавшей в силки птицы и быстро покачала головой.

— Конечно, я не знаю, кто он, — тихим голосом продолжал Аарон, — я даже не уверен, что это мужчина, если принять во внимание все, что происходило с тобой в последнее время. А ты выскальзываешь как уж. Но я могу нанять детективов и выследить тебя. А что касается огласки… Я уже пережил это.

— Ну так сделай это, — решительно заявила она. — Мне дела нет до твоих обвинений в измене. Я просто не хочу с тобой жить. Если ты не дашь мне развод, Аарон, я и так уйду. Сниму квартиру, найду работу и уйду.

— А я приволоку тебя обратно, за волосы, — объяснил Аарон. — И никто не даст тебе работы.

В пеньюаре цвета шампанского, она стояла посредине комнаты и тихо плакала. Аарон даже не пошевельнулся, и в его взгляде не было и тени сострадания.

— Лорейн, — холодно сказал Аарон. — Ты меня не разжалобишь. Я не позволю тебе уйти и не дам развода. — Помолчав, он продолжал: — Крушение нашего брака — это мой личный крах. Я не могу с этим смириться и тем более предать это огласке. — Лорейн пристально смотрела на него, а он, поглаживая пальцами стакан, говорил наставительным тоном: — Я сейчас занимаюсь важным делом, Лорейн. Со временем я уделю больше внимания нашему браку, но тебе придется подождать.

Он допил остатки молока, и вокруг его рта осталась белесая полоска. Затем поставил стакан на столик рядом с креслом в стиле Людовика XV и слегка выдвинул вперед подбородок, считая, очевидно, свое заявление последним и неопровержимым аргументом в споре с женой.

Она тяжело вздохнула и сложила руки в жесте безнадежного отчаяния.

— Аарон, — заговорила она, — бывает, что двое людей не могут жить вместе. Хорошо, пусть это будет моя вина. Я сделала глупость, когда вышла за тебя замуж. Но еще большей глупостью было бы пытаться сохранить наш брак. Ты никогда не любил меня. Ты не разговаривал со мной, не уделял мне ни времени, ни внимания, а теперь я вообще ничего не хочу от тебя, Аарон. Если я готова бросить все это, — она обвела взглядом комнату, имея в виду, разумеется, богатство Хейгов, — ты должен бы догадаться, насколько серьезно мое решение. Пожалуйста. Прошу тебя!

Аарон прошел по ковру и взял ее за руки. На нее пахнуло запахом кожи и шерсти, когда он привлек ее к себе.

— Лорейн, — сказал он, — будет лучше, если ты перестанешь мучить себя. Я не желаю больше слышать о разводе.

— Аарон…

— Никогда!

Это слово щелкнуло, как кнут, после чего он оттолкнул ее с такой силой, что она опрокинулась на стол. Боль породила ярость, а ярость — решимость. Эд знает, что должен делать. Она просила, она умоляла. Она выполнила свой долг и смыла с себя грех неверности. Она покончит с этим кошмаром и продиктует свои условия.

Глава 8

Так как Сэнди в Пэррише была одна, ей приходилось обращаться к незнакомым людям за помощью в поисках Гейба. Через три дня, не получив никаких известий о муже, она начала яростно названивать Ирву Джейкобсону. Ирв поднял на ноги полицию Пэрриша, и полицейский вертолет обследовал район, где мог исчезнуть Гейб. Сэнди пыталась мужественно перенести бесконечные съемки и интервью, но на четвертый день она заперлась в своем гостиничном номере и, не отрывая взгляда, смотрела на телефон, пока яркий солнечный свет утра не сменился на ее лице сумеречными тенями вечера. К этому времени она уже догадывалась, что Гейб мертв, хотя каждый лучик надежды и любви, вспыхивающий в ее сердце, умолял ее опровергнуть эту жестокую правду.