Наглый роман (ЛП) - Артурс Ния. Страница 43

И на этот раз мы сделали это трезвыми.

Ее тело погружается в матрас, мягкое и томное. Произведение искусства.

Она прижимается к моей груди, ее короткие волосы разметались по подушке. Она убьет меня за то, что я позволил ей вздремнуть на хлопчатобумажной подушке без шапочки. Отныне мне придется стелить на кровать шелковые наволочки.

Я узнал о шелковых простынях, натуральных маслах для волос и о том, как ровно укладывать волосы, наблюдая и слушая ее. Женщина разбирается в волосах так же, как она разбирается в чае. Если она когда-нибудь решит оставить модельный бизнес и кулинарные книги, то, вероятно, сможет открыть салон красоты.

Ваня бормочет во сне и переворачивается на другой бок. Я приподнимаюсь, чтобы продолжать смотреть ей в лицо.

Она обнажена. Простыня, обернутая вокруг ее талии, оставляет открытой мою любимую часть ее тела. Вычеркните это. Моя вторая любимая часть ее тела. Ранее я мило заново познакомился с обладательницей первого места. Достаточно, чтобы она не могла сидеть, не думая обо мне.

Моя грудь наполняется, когда я вспоминаю ее хриплые тихие стоны.

Я прошу тебя забыть в этот раз.

Тепло ее кожи на кончиках моих пальцев вызывает улыбку на моем лице. Я люблю ее губы, ее щеки, ее нежную шею. Я люблю ее бедра, которые идеально подходят для того, чтобы обхватить меня за талию. Мне нравятся эти сексуальные растяжки, которые обволакивают ее, как картина золотом.

Она не уклонялась, когда я прикасался к ней в местах, которых другие женщины стеснялись бы. Ее живот. Ее любовные ручки. Ее бедра. Так что я вознаградил ее за это. Я провел по этим линиям пальцами, а затем языком, прокладывая себе путь поцелуями по кругу, пока она не взмолилась о пощаде.

Лицо Вани морщится, когда она спит. Она всегда встревожена, даже когда не просыпается, чтобы суетиться из-за всего. Я прижимаю палец к ее лбу, прямо между бровями. Морщинка разглаживается. Ее ресницы остаются неподвижными. Ее губы, слегка приоткрытые, издают еще один звук.

Если бы она не была оторвана от нашей маленькой прогулки по переулку воспоминаний, я бы перевернул ее на спину, откинул простыню и раздвинул ей ноги, чтобы разбудить ее своим языком.

Вместо этого я обнимаю ее одной рукой и поджимаю свои ноги под ее. Это ново для меня. Я не любитель обниматься. Я не задерживаюсь в постели, когда дело сделано, и уж точно не засыпаю, когда все закончилось. Окситоцин настоящий, и женщинам не нужны оправдания, чтобы быть навязчивыми.

Но на этот раз я не чувствую такой же необходимости убегать.

Потому что это Ваня.

С ней все по-другому.

Она моя жена.

Потрясающе горячая жена.

И…

И что?

Что это значит для нас сейчас?

Я решаю не думать об этом. Зная Ваню, она будет паниковать за нас обоих. Я буду голосом разума и успокою ее чаем.

И если это не сработает, я снова затащу ее в свою постель и нажму сброс. Я готов продолжать ходить по кругу, пока она не найдет ярлык, который подходит нам больше, чем ‘муж и жена’. Это жертва, но, эй, нам всем нужно время от времени приносить ее.

У меня жужжит телефон.

Я переворачиваюсь, чтобы просмотреть текст.

МАКС: Следует ли в приглашении на бал Belle’s Beauty обращаться к тебе и Ване как к мистеру и миссис?

Глупая ухмылка расползается по моему лицу.

Я не знаю, почему я так рад этому вопросу, но это так. Достаточно, чтобы заставить меня левитировать.

Прежде чем ответить, я бросаю взгляд на Ваню. Мы переспали. Это должно что-то значить, верно?

Мы женаты.

У нас будет ребенок.

Мы спим в одной постели.

Проще всего было бы проехать на этом поезде до конца, а не пытаться нарисовать еще больше линий на песке. Особенно после того, как мы пересекли эту черту. Уже дважды.

Я отвечаю ‘да’ и улыбаюсь, как кот, съевший канарейку.

Миссис Ваня Маллиз.

В этом есть что-то приятное.

Ваня поворачивается на другой бок. На этот раз ее лицо обращено ко мне. Морщинка вернулась.

Я снова разглаживаю волосы и наклоняюсь, чтобы поговорить с ее животом. — Надеюсь, у тебя были закрыты глаза, приятель. — Я целую живот Вани, а затем смотрю на ее спящее лицо. — И я надеюсь, ты любишь чай, потому что твоя мама не дает тебе передышки.

Раздается стук во входную дверь.

Я начинаю отходить, когда Ваня обнимает меня. У нее на удивление сильная хватка. Мне требуется некоторое время, чтобы высвободиться из ее объятий, не разбудив ее.

Мои усилия почти напрасны, когда стук в дверь продолжается, и Ваня бормочет, чтобы он прекратился.

Решив, что это, должно быть, Джунипер, я не утруждаю себя одеванием. Я нахожу свои боксеры в куче одежды, разбросанной рядом с кроватью, и спешу вниз по лестнице.

Снова раздается стук.

Я рывком открываю дверь.

— Что за шумиха, Джун? — Имя застывает у меня на губах, когда я вижу, кто стоит снаружи.

— Мистер Бекфорд?

— Хадин? — Папа Вани смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Он высокий, хорошо сложенный мужчина с гладкой темной кожей и умными карими глазами. Костюм на нем простой, но хорошо сшитый, а часы на запястье говорят о человеке, предпочитающем элегантность броской демонстрации богатства.

Потеряв много лет назад весь свой бизнес, Хью Бекфорд изо всех сил старался сделать все, что в его силах, чтобы оплатить долг своей жены за лечение. Двери продолжали захлопываться у него перед носом, но он никогда не переставал вставать на ноги. Теперь он управляет известной международной фирмой по продаже активов. Это сюжетная линия "из грязи в князи" на века.

— Что… что вы здесь делаете? — Я кашляю, мои руки сжимаются на дверной ручке, когда я смотрю в карие глаза, которые выглядят точно так же, как у Вани.

— Что ты здесь делаешь? — Хью отвечает тем же, его осуждающий взгляд опускается на мои боксеры, прежде чем многозначительно вернуться к моему лицу.

Я прижимаю руку к паху, как будто это может скрыть очевидное. — Э-э…

— Где Ваня? — В комнату врывается Хью.

Черт возьми. Черт возьми.

Я срочно иду за ним. — Она все еще спит.

— Откуда ты это знаешь?

Выстрел. — Я не знаю, сэр.

Он бросает на меня утвердительный правильный взгляд.

— Она в своей спальне? — Он взлетает по лестнице.

Я бегу за ним. Я уверен, что наши торопливые шаги вызывают шум. Ваня спит крепко, но не во время дневного сна.

— Ее там нет, — говорю я.

— Тогда где же она?

Мой взгляд устремляется в комнату для гостей.

Он замечает это и спешит к ней.

Я должен остановить его. Ваня не одета. И по состоянию моей кровати довольно очевидно, чем мы занимались все утро.

Я резко останавливаюсь перед ним и выставляю руки, как живой щит. — Сэр…

— Что здесь происходит, Хадин? В последний раз, когда я проверял, вы с Ваней терпеть друг друга не могли.

— Это… э-э…

— Почему ты остаешься с ней? Почему ты голый? И, ради всего святого, почему моя дочь в твоей постели?

— Я могу ответить на все это.

— Я жду. — Он притопывает ногой.

— Это… сложно.

— Я похож на одного из твоих маленьких друзей, Хадин? — рычит он.

— Нет, сэр.

Он прищуривает глаза. — У тебя что, какая-то незаконная связь с моей дочерью?

— Незаконная? Нет, мы…

— Папа? — пищит Ваня. Она стоит посреди коридора в пижамной майке и шортах, которые были раньше.

Хью быстро перемещается и обходит меня, чтобы подойти к Ване. — Не потрудишься объяснить это? — Он делает жест в мою сторону.

Если бы у меня была кожа потоньше, я бы обиделся.

— Это? — Она смотрит мимо него. — Это Хадин. Папа, почему ты здесь?

Хью выглядит так, словно у него вот-вот лопнет вена. — Я был в городе в гостях. Я подумал, что мог бы провести день со своей дочерью. Вместо этого я столкнулся лицом к лицу с мистером Fruit Of the Looms⁶.

— Вообще-то, это боксеры от Georgiano, — бормочу я.

Хью бросает на меня острый взгляд.