Наглый роман (ЛП) - Артурс Ния. Страница 61

Я поворачиваюсь к нему. — Я думал, Даррел психотерапевт?

Он делает паузу и смотрит на меня. — Это насчет Вани?

— Нет, — лгу я.

Макс хихикает. — Так оно и есть. Здорово. Так будет проще. — Он идет в ногу со мной. — Ты мог бы с таким же успехом рассказать мне, что происходит, чтобы мы могли решить это и вернуться к работе.

Я смотрю на Макса.

Он пристально смотрит на меня.

— Я влюблен в нее.

Он даже не моргает.

Я хмуро смотрю на него. — Ты меня слышал?

— У меня со слухом все в порядке.

— Я люблю ее.

— Да. И? — Он ждет.

— Почему тебя это не шокирует?

— Хадин, я с детства наблюдал, как ты раздражаешь Ваню. У тебя всегда есть что сказать или сделать, чтобы вывести ее из себя.

— Раздражать и выводить из себя — это не похоже на любовь.

— Так бывает, когда ты незрелый ребенок, который привык, что девушки падают к твоим ногам. Ваня не уделила бы тебе внимания, если бы не отношения ее родителей с твоими. Ты это знаешь. Так было всегда.

Я хмуро смотрю на него. Бывают моменты, когда Макс мне не очень нравится.

И это один из них.

— Ты повсюду ходишь за ней, как за светом в конце туннеля. Не имеет значения, с кем ты встречаешься. Всякий раз, когда появляется Ваня, девушки, с которыми ты встречаешься, перестают существовать. Половина ребят, которые плохо обращались с Ваней в старших классах, пытались отомстить из-за того, насколько ты был одержим ею. Если бы она знала, скольких издевательств могла избежать, осудив тебя тогда, она, вероятно, была бы в ярости.

— Я? Одержим ею? — Я усмехаюсь.

— Ты души в ней не чаял. Защищал ее. Любой мог видеть, что она была для тебя самым важным человеком. — Он делает паузу. — Очевидно, кто угодно, но не Ваня. Я не знаю, то ли она предпочла не замечать, то ли она действительно этого не видела.

— Или, может быть, немного того и другого.

Макс подходит к торговому автомату и нажимает кнопку, чтобы купить банку содовой. — Это не безнадежный случай. Она твоя жена, не так ли? Она бы не вышла за тебя замуж, если бы какая-то ее часть не доверяла тебе.

— Она думает, что Вегас был ошибкой.

Он пожимает плечами. — Разве нет?

Я свирепо смотрю на него. — И она не отвечает мне взаимностью. Она все еще перестраховывается.

— Тебя это удивляет? Хадин, ты трахаешься с кем угодно в юбке. Ты ненавидишь обязательства. Ты ведешь себя так, будто у тебя аллергия на усилия. И ты женился на ней после пьянки в Вегасе, это не совсем признак мужчины, который хочет остепениться. — Макс считает по пальцам. — Какая женщина в здравом уме стала бы тебе полностью доверять, зная все это?

Я бы запустил в него своим шлемом, если бы он не был таким дорогим. — Предполагается, что ты предлагаешь мне решения.

— Я даю тебе шанс вытащить голову из своей задницы. — Он тоже протягивает мне содовую.

— Спасибо, Макс. Хороший разговор. Очень ободряющий. — Я прохожу мимо него.

Он проскальзывает передо мной. — Ваня не какая-то цыпочка, которая хочет стать твоей очередной игрушкой. У нее хорошая голова на плечах, и теперь у нее есть ребенок, о котором нужно думать. У нее все по-другому.

— Для меня тоже все по-другому. Я другой. Я собираюсь стать отцом.

— Ты думаешь, что отцовство делает тебя хорошим мужем? — Он фыркает. — Если бы это было правдой, Тревор остался бы с Дон и Бет.

Я хмурюсь при напоминании о его никчемном брате. — Я совсем не такой, как Тревор.

— Ты прав. Ты хочешь быть другим, но хотеть чего-то — это не то же самое, что делать это. Сказать, что ты готов заботиться о ней, недостаточно для такого человека, как Ваня. Ты должен это доказать.

— Ты думаешь, я не пытался? — Я дергаю себя за ошейник. — Я надел костюм обезьяны. Я работал в компании как проклятый. Я провожу каждую свободную минуту, думая о ней и желая совместного будущего. Я делаю все, что в моих силах. Как, черт возьми, я должен убедить ее, что люблю ее?

— Ты начинаешь с самого простого шага. — Макс выгибает бровь. — Скажи ей.

ГЛАВА 17

ПЛАН ПОБЕГА

ВАНЯ

Я узнала, с первых дней работы моделью, что лучше всего я думаю, когда я одна, вдали от камер. Телефон выключен. Полностью оторвана от своей обычной жизни.

В первый раз я исчезла после того, как раздел комментариев к моей кампании купальников взорвался ненавистью. Так много людей хотели моей смерти. Хотели, чтобы я ушла. Хотели, чтобы мне было больно.

И мне было больно.

Вся моя неуверенность была брошена мне в лицо одновременно. Все то, что я ненавидела в своем теле. Сомнения, которые жили в моей голове, вырвались наружу и атаковали меня, пока я не почувствовала, что потеряла всю свою кровь.

У меня голова шла кругом, но я не могла позволить отцу увидеть. Дела у мамы шли неважно, а его бизнес обанкротился. Ему не нужно было беспокоиться ни о чем другом, когда его тарелка была так полна.

Я проводила ночь вдали от дома. Взяла часть своих модельных денег, купила номер в отеле и притворилась важной знаменитостью, приглашающей себя на свидание. Я ела в одиночестве, пока не перестала чувствовать неловкость. Я смотрела на город, сидела в темноте и собирала все то, что могло причинить мне боль. Я спрятала их глубоко в тайниках своего сердца, чтобы они не выскочили наружу в неподходящий момент.

Это сработало. Я вернулась в палату к маме в больнице с улыбкой, которую, я знала, она хотела видеть. Быть сильной стало намного легче, когда я научился полагаться на себя.

Но все меняется. Время, проведенное с Кенией, Санни, Дон и мамой Мойрой, слишком сильно разбило мое сердце. Это сделало меня слишком зависимой от друзей. От семьи.

Вот почему я такая мягкая.

Вот почему я запнулась.

Вот почему каждое маленькое слово Хадина может либо улучшить мой день, либо взорвать мое сердце.

Я не понимала, как глубоко он запал мне под кожу, пока он не напомнил мне, что его единственным приоритетом, его единственной причиной заботиться обо мне был ребенок в моем животе.

Как идиотка, я начала полагаться на него.

Искать его.

Хотеть его.

Это тревожный звонок. В сердце урагана звенят тревожные колокола.

Если я сейчас же не возьму себя в руки, я совершу третью по величине ошибку в своей жизни — захочу жениться на Хадине по-настоящему.

Я тяжело вздыхаю и кладу вилку рядом с изысканной тарелкой с золотой отделкой. Салат передо мной покрыт заправкой и размятым сыром. От запаха курицы-гриль мой желудок переворачивается от отвращения.

Я не фанатка Проекта Вегас.

Я потираю живот через фатиновую юбку, которая на мне надета. Сегодня вечером я выбрала эклектичный наряд — кожаную куртку поверх темно-серой майки и пышную юбку-пачку с розовыми заклепками.

Ткань пачки колючая, но приятная на ощупь. Я всегда любила балет, и если бы мой учитель танцев не сказал мне, что я слишком толстая, чтобы танцевать на пуантах, возможно, я бы чаще носила такие юбки.

Я обхватываю пальцами стакан с водой, начиная подносить его к губам. В этот момент раздается звон столовых приборов, ударяющихся о тарелку.

Мои глаза обегают ресторан, пока не останавливаются на паре через несколько столиков от меня. Они элегантно одеты в дизайнерскую одежду и дорогие украшения. За столом с ними сидит ребенок — мой внутренний измеритель возраста показывает, что ему около шести лет.

— Ты ничего не принимаешь всерьез! — кричит женщина, я полагаю, его жена. Ее ноздри раздуваются, и она смотрит на мужа так, словно хочет разрезать его селезенку ножом для масла.

Парень раздраженно качает головой. — Я просто пытаюсь поднять настроение, дорогая. Это ты устраиваешь сцену.

— Устраиваю сцену? — Она ахает.

Я обращаюсь к ним более подробно. Возможно, с моей стороны неправильно шпионить за чужими страданиями, но если они хотели уединения, им следовало обсудить этот спор в своем гостиничном номере. Поскольку они здесь, на публике, это бесплатное представление.