Тайные наслаждения - Хейер Джорджетт. Страница 10

– Об этом мечтали все наездники. По-моему, сэр Генри Пейтон купил их после того, как… Да вы ведь и сами состоите в «Клубе Четырех Коней», смею предположить?

– Верно, хотя в Лондоне я бываю нечасто. Говоря по правде, мне скучно ездить в ландо на Солт-Хилл и обратно.

– К тому же предписанной рысью!

– Вы умеете править экипажем, мисс Рочдейл?

– Да, раньше я любила кататься. Мой отец заказал для меня фаэтон. – Она вновь сменила тему. – Но вы ведь еще и охотник, сэр, не так ли?

– Вы правы, однако я редко охочусь в Сассексе. Здешняя равнина меня не прельщает. Я имею небольшой охотничий домик в Лестершире.

Девушка погрузилась в молчание, которое грозило затянуться, однако вдруг она воскликнула:

– О, это же нелепо! Мне кажется, будто я сплю, но скоро очнусь ото сна!

– Боюсь, вы действительно устали, – только и сказал он.

Элинор так сильно разозлилась на Карлайона, что несколько минут ломала голову, пытаясь подобрать достойный ответ. Наконец мисс Рочдейл показалось, будто нужные слова нашлись:

– Не знаю, для чего вы силой усадили меня в свой экипаж или почему так спешите привезти к своему кузену, милорд, – сказала она, – ведь без специальной лицензии я все равно не смогу выйти замуж.

– Да, вы правы, – отозвался лорд. – Однако она лежит у меня в кармане.

Дрожащим голосом девушка пролепетала:

– Мне следовало бы самой догадаться об этом!

– Полагаю, подобная мысль просто не приходила вам в голову.

И вновь мисс Рочдейл не смогла подобрать нужных слов и ограничилась тем, что сказала:

– Очевидно, вы позаботились и о священнике, который проведет церемонию?

– Мы заедем к нему домой. Это по пути, – отозвался Карлайон.

– В таком случае, надеюсь, пастор откажется ехать с нами! – вскричала она.

– Он, несомненно, стеснит нас, – согласился милорд, – но это ведь ненадолго.

Грудь девушки бурно вздымалась, когда она произнесла:

– Пожалуй, скажу-ка я ему, что вы удерживаете меня против моей воли и у меня нет желания выходить замуж за вашего кузена!

– Вам нет ни малейшей нужды говорить нечто подобное ему; достаточно сказать это мне, – невозмутимо ответил лорд.

Последовала очередная пауза.

– Полагаю, вы считаете меня глупой и взбалмошной! – с горечью сорвалось с губ Элинор.

– Ничуть. Я целиком отдаю себе отчет в том, что вы оказались в неловком и затруднительном положении. Так что некоторую раздражительность вам вполне можно простить. Но было бы еще лучше, если бы вы постарались доверять мне. Не терзайтесь мыслями о том, что будет дальше! Я обо всем позабочусь.

Она пристыженно умолкла, однако, хотя ни за что не призналась бы в такой крамоле даже самой себе, перспектива переложить свои беды на его плечи не могла не привлекать ее. Откинувшись на подушки, Элинор позволила себе расслабиться и физически, и морально. В глубине души у нее таилось смутное убеждение, что она еще пожалеет о своем согласии, но сейчас, на свежем воздухе, ее стало клонить в сон. Было так приятно покачиваться в такт движению кареты, чувствуя, как легкий ветерок нежно поглаживает щеки; перед ней больше не маячила неприятная обязанность угождать раздраженному нанимателю, и она с необычайной легкостью погрузилась в сказочные мечты, в которых от нее требовалось лишь поступать так, как ей было велено.

Остановив лошадей перед домом приходского священника, Карлайон передал девушке вожжи и сказал:

– Если я буду отсутствовать более десяти минут, вас не затруднит выгулять их шагом, мисс Рочдейл?

– Хорошо, – смиренно согласилась она.

Ей, кстати, пришлось выполнить свое обещание, но не успела она сделать и один круг, как лорд вновь присоединился к ней, на сей раз – вместе с невысоким полным человеком, следовавшим за ним по пятам. Девушка мельком подивилась, к каким же аргументам пришлось прибегнуть Карлайону, дабы убедить клирика провести церемонию, которую иначе как необычной и назвать было нельзя, но Элинор ничуть не удивилась тому, что доводы оказались чрезвычайно вескими. Девушка подвинулась, давая место мистеру Престейну, и передала вожжи Карлайону. Тот, поблагодарив ее, сказал:

– Это – мисс Рочдейл, Престейн.

Тот несколько нервно поздоровался с ней и добавил:

– Разумеется, если у вас есть разрешение, здесь не может быть никаких возражений. Но, милорд, ежели какая-либо из сторон заявит о своем нежелании, то я не смогу, даже рискуя навлечь на себя неудовольствие вашей светлости… я не хочу сказать, что так оно и случится… в надежде, что из исключительного уважения к щедрости вашей светлости…

– Мой дорогой сэр, вам известны все обстоятельства! Да, они могут показаться необычными, но я постарался, чтобы они не стали предосудительными. Вы найдете моего кузена – если мы вообще застанем его живым – страстно желающим досадить мне даже на смертном одре, а леди может отказаться от заключения контракта в любой момент, если только захочет.

Священника, похоже, это вполне удовлетворило; мисс Рочдейл оставалось лишь удивляться собственному упрямству, не позволявшему ей отступить в ту же секунду, как только подобная возможность была ей предложена.

От дома клирика до гостиницы в Уисборо-Грин оказалось совсем недалеко. Вскоре мисс Рочдейл препроводили в приятную гостиную с камином, в котором горел огонь, и она с удовольствием протянула к нему озябшие руки. К ней присоединился мистер Престейн; при свете свечей девушка заметила, что он выглядит вполне жизнерадостным и оживленным; у него были розовые щеки и невинные голубые глаза, сейчас широко раскрытые, в которых явно светилось любопытство, смешанное с опаской.

Посетителей встретил слуга; Карлайон назвал его Джемом. Элинор услышала, как тот с сильным акцентом коренного уроженца Сассекса сообщил: доктор сейчас находится с мистером Евстасием в лучшей спальне, и хотя сам он и выбит из колеи, но уверен, что в случившемся нет ни капли вины мастера Ника, о чем все они, равно присутствующие и отсутствующие, расскажут коронеру.

– Вздор! Где Хитчен? – осведомился Карлайон, стягивая с рук перчатки для верховой езды.

– Я приведу его к вашей светлости, – ответил буфетчик, застыв в ожидании, дабы помочь Карлайону снять длинное пальто с множеством пелерин. – Он должен быть в столовой. Весьма прискорбно, но хозяин слегка не в себе. Что ж, я и не припомню, когда у нас в «Буйволе» последний раз случалась такая заварушка, а ведь вашей светлости известно, что я работаю у Хитчена вот уже много лет.

В эту минуту в комнату вошел владелец, респектабельный мужчина средних лет, чья обычно жизнерадостная физиономия сейчас была мрачнее тучи. Впрочем, при виде Карлайона чело его прояснилось, и он сказал:

– Вы себе не представляете, как я рад видеть вас, ваша светлость! Какое счастье, что я заметил, как вы направляетесь к себе в Хайнунз, потому что бедный мастер Ник пребывал в совершеннейшем расстройстве, в чем его никак нельзя упрекнуть! Но говорю вам, милорд, и готов подтвердить под присягой: у него и в мыслях не было протыкать ножом мистера Евстасия! Что же до того, как все началось, то я скажу коронеру прямо в лицо: мастер Ник вел себя с мистером Евстасием чрезвычайно учтиво, пока тот не перешел все границы, чего, понятное дело, никто не стерпел бы, не говоря уже о таком пылком и отважном юном джентльмене, как мастер Ник!

– Мистер Евстасий жив? – требовательно осведомился Карлайон.

– О да, милорд! Он еще жив, но ему осталось недолго, судя по тому, что я слышал от доктора. Не тревожьтесь о мастере Нике, милорд! Я все видел собственными глазами, и никакой коронер не сумеет сбить меня с толку.

– Вся деревня подтвердит, что это мистер Евстасий во всем виноват! – с жаром подхватил Джем.

– Я поднимусь к мистеру Евстасию. Не дайте этому глупцу Джему все испортить, Хитчен! И принесите кофе леди и мистеру Престейну!

В сопровождении владельца лорд покинул комнату и прошел коротким коридорчиком к лестнице. Хитчен сказал:

– Я вижу, ваша светлость привезли с собой клирика, но позволю себе заметить: мистер Евстасий желает видеть отнюдь не священника, чего за ним отроду не водилось. Не сомневаюсь, что пастору это не понравится, поскольку сам он – истинно верующий, да еще и вдобавок приятный джентльмен, проповеди которого так утешительно слушать. Однако же я рад, что вы обо всем позаботились и все устраивается как нельзя лучше.