Алые небеса Сеула - Райдер Катерина. Страница 8

Ладно, черт с ним, подожду Соджина. Неплохо бы телефон подзарядить, но уходить далеко опасаюсь. А если парень проскочит, слившись с толпой таких же выглаженных костюмчиков? Нет, центральный вход выпускать из виду нельзя.

Спустя несколько минут сижу на скамейке в окружении цветов, потягиваю кофе и наслаждаюсь тем, что телефон в сумке подключен к паэурбанку, купленному по чистой случайности у лоточника неподалеку от аллеи. Чуть позже из здания выходит человек, но не в пиджаке, а в рубашке, что привлекает мое внимание. Практически сразу узнаю в белом воротничке знакомого и подскакиваю на ноги, начиная отчаянно махать рукой.

Однако что-то идет не так… Разумеется, я предполагала – он будет рад меня видеть, но вот так бежать со всех ног – это уже чересчур.

На виски неприятно давит: верный признак тревоги. Начинаю опасливо пятиться, но делаю это слишком медленно. Мгновение – и Соджин хватает меня за руку, оповещая, что нас раскрыли. Губы застывают в немом «что», но спросить ничего не успеваю: мы срываемся с места. Стаканчик с кофе вылетает из пальцев, кляксой разливаясь возле девушки, сидящей на соседней скамье. Она что-то кричит вслед, но у меня нет времени даже подумать, не то чтобы извиниться.

Бежать быстро на каблуках я не способна физически, хотя меня и тянут на буксире. А при резкой смене направления и вовсе теряю связь с асфальтом, тихо вскрикивая, прежде чем меня загребают в охапку, а после грубо вдавливают в кирпичную стену под внушающее ужас: «Тсс!»

Чужой палец прижимается к губам. Мои глаза мгновенно скашиваются к кончику носа, потом резко поднимаются к лицу либо спасителя, либо похитителя, а потом уже в последнюю очередь устремляются в ту сторону, откуда мы прибежали. Сердце бешено тарабанит в груди, причем настолько очевидно, что, кажется, бьет по мужским ребрам.

Убираю чужую руку от своего лица, демонстрируя мимикой: поняла я, поняла. Рядом раздается шарканье ботинок, количество кислорода в легких резко уменьшается. Подумать о том, что за ерунда здесь творится, не получается. Пока все силы тратятся на то, чтобы глаза оставались в орбитах. Очередная минута мучительного ожидания в гробовом молчании (кстати, пока это – самое длительное время, что я не разговариваю), и шаги отдаляются.

Тяжело выдыхаю, чувствуя, как позвоночник скругляется в облегчении.

Опасливо поглядываю по сторонам, а затем тихо – на всякий случай – сообщаю:

– У тебя телефон на моей ноге вибрирует. – Многозначительно смотрю Соджину в глаза, а после вниз, намекая, что по-прежнему вжата в стену.

И он наконец-то отходит. Дышать становится легче, правда, что именно мне мешало, не понимаю: тесный контакт со стеной или с широкоплечим парнем?

Ладно, проехали.

Устало сгибаюсь, упираясь руками в колени.

– Знаешь, я прокручивала много вариантов развития сегодняшнего дня, но ни в одном не убегала на шпильках от разгневанной охраны. – Приглушенно хихикаю, расслабленно улыбаюсь и выравниваюсь. – И вот скажи, что вообще это было? Ты чего им наболтал на проходной? – Делаю бодрый шаг прочь от стены, но тотчас ощущаю острую боль в лодыжке. – Твою мать! – шикаю, поджимая ногу, которую, очевидно, подвернула во время забега. – Надо было оставить пиджак на ресепшене, – недовольно бурчу себе под нос. – Кстати о нем, еще раз спасибо. – Прячу пояс в сумку и скидываю верхнюю одежду с плеч, передавая Соджину. – Наверное, теперь его нужно отнести в химчистку, но тут явно претензии к стене. – Подмигиваю. – А теперь прости, мне надо доковылять до метро, забрать чемодан и поехать в гостиницу. Хотя… возможно, лучше поискать квартиру в аренду. – Последнюю фразу проговариваю хитрым тоном, но это, скорее, уже мысли вслух.

Готовлюсь топать прочь, но происходит то, чего я и вообразить не могла, – Ли меня останавливает! После того как я официально избавила парня от мучений совместного времяпрепровождения.

Он! Останавливает! Меня!

Ремарка. В любой другой день я – та еще булочка, и общаться со мной одно удовольствие: милая, добрая, отзывчивая, с незаурядным чувством юмора. Причем это не мое мнение, а слова очевидцев! А сейчас ситуация складывается совершенно противоположная, сплошь и рядом состоящая из проблем, так или иначе перекладывающихся на темноволосую голову нового знакомого.

А ему они зачем? Вот и я так думаю…

Оборачиваюсь, удивленно смотрю на мужскую руку, стиснувшую запястье. Медленно поднимаю взгляд на внимательного собеседника, ставящего диагноз, что самостоятельно никуда добраться я не смогу.

В голосе парня звучит неподдельное беспокойство, которое настолько поражает, что вместо нормального ответа глупо лепечу:

– Чего?..

Нет, правда, что тут творится? В Корее детей как-то по-особому воспитывают, прививая фанатичную заботу об окружающих? Или, может, каким-то чудом я наткнулась на самого отзывчивого мужчину Сеула?

– Но… я… – Абстрактно взмахиваю пятерней, пытаясь возразить и объяснить, что на сегодня достаточно стресса.

Однако меня не слушают, а ставят перед фактом, мол, вопрос решенный.

Не успеваю отойти от недавнего шока, как меня накрывает волной следующего, ведь через секунду ноги отрываются от земли, и я оказываюсь в чужих руках… точнее, на руках, представляете, блин!

Единички и нолики в моем мозгу резко меняются местами, программа отказывается работать, высвечивается синий экран смерти…

Уже на автомате перекидываю руку через шею парня, придерживаясь за крепкие плечи, и неосознанно прикрываю ладонью лицо, чувствуя себя до предела смущенной.

События развиваются чрезвычайно быстро, максимально мило и… странно! Дома парни себя так не ведут, причем ни в России, ни в Америке.

Похоже, нигде и никто так себя не ведет!

Через пару минут понемногу прихожу в себя и снова начинаю говорить. Но мой тихий бубнеж на тему: «Может, я сама? А нам еще далеко? Тебе не очень тяжело?» – пропускают мимо ушей от первого и до последнего слова.

В такси прозрачный намек на усталость собеседника понимаю без дополнительных пояснений – я сообразительная. Замолкаю. Сохраняя спокойствие, с любопытством разглядываю городской пейзаж, мелькающий за окном автомобиля. Стараюсь не думать о том, что нога неприятно ноет с каждой секундой все больше и больше, стоически игнорирую дискомфорт вплоть до момента, пока меня не вносят в кабинет к врачу.

Разумеется, бумажная волокита перекладывается на плечи Ли. Кстати, насколько крупный сейчас выставят счет и как мне расплачиваться? Ладно, разберусь с проблемами по ходу дела.

Поврежденную конечность обрабатывает приятной наружности доктор: накладывает повязку, дает обезболивающее и успокоительное, которое я сама прошу, поскольку дико взвинчена из-за столь насыщенного дня. И да, травматолог владеет английским, что является не только облегчением, но и настоящей отрадой. Зато медсестра, выкатывающая меня из палаты на кресле-каталке, познаниями не отличается, к сожалению.

Когда оказываемся в коридоре, хочу подняться, но женщина кладет руки поверх моих плеч, настойчиво возвращая в кресло, что-то громко провозглашая. Недоверчиво озираюсь по сторонам, замечаю поднявшегося с места Соджина, идущего к нам. Вскоре между ними завязывается разговор, который я в очередной раз не понимаю, – уже бесит.

Недовольно смотрю на парочку снизу вверх, пока парень не поясняет суть вопроса.

– Да не нужна она! – пытаюсь вставить свои пять копеек, привставая, но медсестра вдавливает меня в сиденье.

Я сверлю ее гневным взглядом, но спаситель уже везет меня к выходу, и вскоре двери больницы закрываются за нашими спинами.

– Спорить вообще бесполезно, что за нация? – тарахчу я, чувствуя себя сломанной фарфоровой куклой, которой даже пошевелиться нельзя.

Тем временем Соджин флегматично спрашивает название отеля, намереваясь вызвать такси. И откуда у него столько терпения?

– «ДэуЯнг Сеул», – чуть покопавшись в памяти, отвечаю я, не представляя, как его благодарить.

Когда подъезжает авто, Ли помогает мне забраться внутрь, и я хочу было попрощаться, но он садится следом.