Обратный отсчет - Бейли Саманта. Страница 11

Было тихо. Она собралась спускаться, но тут мелодия заиграла снова. Она доносилась из детской. Николь распахнула дверь.

Наклейки с цветками сакуры поднимались по светло-серым стенам и окружали белую полку с мягкими игрушками. Это была чудесная, идеальная комната для маленькой девочки. Но над кроваткой медленно крутился мобиль с пастельными бабочками — тот самый, который Николь видела в последний раз больше двадцати лет назад. Именно такая игрушка висела над колыбелькой Аманды, и Донна заводила ее всякий раз, когда девочка начинала плакать.

«Вот ветка сломается, и колыбелька упадет».

Музыка снова замолчала. Николь оглядела комнату. Кто же, кто это сделал?! Здесь кто-то побывал? В детской было пусто, мобиль больше не крутился.

Через несколько минут она нашла силы, чтобы закричать:

— Грег! Иди сюда!

Она услышала, как муж идет по ступеням. Он вошел с Куинн на руках и спросил:

— Что такое?

— Вот это… — она, дрожа, кивнула на мобиль.

— В чем проблема, Ник? — удивился он. — Это просто мобиль.

— Это нам кто-то подарил? — спросила она.

Куинн опять заплакала, и Николь очень захотела обнять ребенка, но ее била дрожь, и она побоялась брать малышку на руки.

Грег вытаращил глаза:

— Ты что, шутишь?

Неожиданный приступ боли сдавил ей внутренности, и она схватилась за живот.

— Что? О чем ты?

Он подошел к кроватке и положил туда Куинн. Николь прислонилась к стене и сползла на пол.

Увидев, что ее лицо исказилось от ужаса, Грег опустился перед ней на корточки:

— Эй, все хорошо.

Он погладил жену по коленке. Он говорил с ней так, как будто она вот-вот сорвется и ее надо успокоить.

— Ник, это же ты купила этот мобиль.

Николь вздрогнула и метнулась от него.

— Нет! Нет! Я не покупала его!

— Милая, ты это сделала. Ты оставила распечатку с «И-бэй» на столе пару дней назад. Ты его заказала, а я повесил, чтобы у тебя было одной заботой меньше. Я что-то сделал не так?

Он выглядел поникшим.

Она почувствовала зуд, как будто тысячи насекомых заскреблись под кожей. Никогда в жизни Николь ничего не покупала на «И-бэй». А даже если бы покупала, то никогда не заказала бы этот мобиль. Никогда.

В горле саднило, как от проглоченного стекла. Сначала карточка с именем и рыжеволосая женщина в коридоре, пропавшие таблетки и теперь вот это… Она сходит с ума?

Она видела, что Грег из всех сил старается оставаться спокойным, но на лице его сквозило нетерпение.

— Ничего, Николь, это не страшно. Я тоже все забываю, — сказал он.

Он поднялся и, подойдя к детской кроватке, понюхал воздух:

— Пора менять подгузник. Увы, мне уже пора на работу.

Затем подошел и обнял Николь:

— Тебе надо поспать, милая. Давай я приду пораньше сегодня и погуляю с Куинн, а ты вздремнешь? Я все хочу помочь тебе, но ты продолжаешь отказываться.

— Нет, не беспокойся. Тесса придет, — искоса взглянув на мужа, она добавила: — Грег, я знаю, что ты здесь, так почему мне кажется, что тебя нет рядом? Как будто на самом деле ты где-то в другом месте.

Прижав ладонь ко лбу, он ответил:

— Ник, я предлагал тебе свою помощь — предлагал ее искупать, менять подгузники, дать тебе поспать в выходные. Но ты либо отказываешься, либо просто игнорируешь меня.

О чем он говорит? Она не могла вспомнить, что он когда-либо предлагал ей помощь.

Грег грустно посмотрел на нее и встал с пола.

— Тесса сказала, что ты ни разу не поинтересовалась делами в офисе, что ты похожа на зомби. Попроси ее прийти раньше, чтобы ты не сидела долго одна. Я о тебе очень беспокоюсь. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой и не волновалась о безопасности Куинн.

С тобой она не будет в безопасности.

— Только со мной она в безопасности! — крикнула Николь.

Но она уже не была в этом уверена.

Глава седьмая

Морган

Понедельник, 7 августа

Мы едем с Джессикой в ее белом «Мерседесе», она везет меня домой после того, как отбила от толпы журналистов возле полицейского участка. Они уже разнюхивали информацию о самоубийстве известной бизнес-леди. Подняв стекло, я все равно слышала их крики:

— Вы были на платформе?

— Ее столкнули?

— Где ребенок?

Яростные вспышки камер ослепляли меня. Интересно, мое фото опубликуют? И увидят ли его мои коллеги и бывшие друзья? А мать? Я и так уже стала парией, а теперь еще и это. Оказаться в центре внимания — последнее, что мне нужно.

Мы выезжаем из толпы и поворачиваем на улицу Вест-Дивижн. Джессика сосредоточена на том, чтобы без приключений доставить меня домой, в здание из темно-коричневого кирпича на Норд-Шеридан-авеню.

— Почему так случилось? — спросила я. — Я ведь просто ехала домой. Мартинес правда думает, что я могла отнять ребенка и столкнуть Николь Мэркем с платформы? С какой стати?

— Просто сейчас ты единственная подозреваемая. Мартинес будет выяснять, какие у тебя связи с Николь. Я собираюсь заняться тем же, когда вернусь в офис. Если тебе начнут задавать вопросы журналисты, не отвечай.

— Да мне и нечего сказать, я ничего не знаю, — отвечаю я и сворачиваюсь на сиденье. Как бы мне хотелось просто исчезнуть…

Когда мы подъезжаем к дому, я указываю Джессике на парковку позади него:

— Пожалуйста, сюда. Я зайду с черного хода.

Джессика ведет машину по узкому темному проезду. Неожиданно звонит ее телефон, и я вздрагиваю. Она снимает одну руку с руля и нажимает кнопку на консоли:

— Привет, Барри!

Барри — это следователь, с которым Джессика работает. Пока она слушает его, выражение ее лица меняется, она переводит на меня взгляд, но непонятно, что он означает.

Она вешает трубку, останавливает машину и говорит:

— Видео выложили на «Ютуб». Какой-то мужчина снимал на «Гранд-Стейт» своего сына, который ехал на свой первый бейсбольный матч. Вы с Николь попали в кадр. Полицейские попросили удалить видео, но Барри удалось его скопировать. Сейчас он мне его пришлет на имейл.

— Это же прекрасные новости, так? — я сажусь прямо. — Это доказывает, что она сама отдала мне ребенка, как я и сказала.

Джессика не отвечает, и страх сдавливает мне ребра. Она включает свет в салоне, загружает видео и поворачивает телефон экраном ко мне, чтобы нам обеим было видно. Я готовлюсь увидеть, как Николь спрыгивает с платформы.

Но я не готова это увидеть…

Хотя изображение не очень резкое, я узнаю станцию. На переднем плане улыбается светловолосый мальчик лет семи, в его правой руке зажата бейсбольная перчатка. Вдалеке справа я вижу нас с Николь. Она идет прямо ко мне, прижав к груди дочь, синяя сумка перекинута через плечо. Я в белом, замерла в замешательстве, с плеча свисает сумочка.

Николь теснит меня к самому краю платформы. Она стоит очень близко ко мне, ее левая рука двигается к моему бедру. Может быть, тогда она приклеила записку к сумочке?

«Удивительно, что делают люди, когда думают, что их никто не видит».

Не на это ли намекала Мартинес? Она уже знала про видео, когда допрашивала меня?

Николь на мгновение частично заслоняет меня, повернувшись спиной к рельсам. Потом она делает шажок назад, и вот меня снова видно, и я держу ребенка. Я знаю, что не сама взяла у нее девочку, но наши руки двигаются почти одновременно, и поэтому нельзя понять, что именно произошло. Кому-то может показаться, что я забрала ребенка. На экране я смотрю на Куинн, а Николь снова делает шаг назад, прямо на край платформы. В этот момент мимо проходят какие-то люди, на секунду мы скрываемся из виду, потом снова появляемся. На лице Николь ужас, она машет руками, меня снова заслоняют люди. Она падает назад и исчезает с экрана. Появляется поезд.

Когда я вижу, как она падает, я чувствую себя так, будто меня ударили в живот. Видео заканчивается, и Джессика переводит дыхание. Я трясу головой так быстро и резко, что к ней приливает кровь и становится больно.