Екатерина II: алмазная Золушка - Бушков Александр Александрович. Страница 13

Из германии великий маг отправился в Санкт-Петербург, где привычно торговал всевозможными волшебными эликсирами, дававшими вечную молодость и излечивавшими от любой хвори. Наши предки эту бурду, увы, расхватывали с превеликим энтузиазмом, ничем не отличаясь в этом плане от жителей самых что ни на есть «передовых» и «прогрессивных» европейских держав.

Однако в России Калиостро развлекался недолго. Екатерина II подобных «магов» на дух не переносила, прекрасно зная им истинную цену – и даже написала комедию для театра, где качественно высмеяла искателей философского камня.

Да вдобавок Калиостро влип в серьезную аферу: взялся за огромные деньги вылечить смертельно больного младенца, но тот все же умер – и «алхимик», чтобы не потерять денежки, тайком прикупил у каких-то бедняков-крестьян подходящего по возрасту мальчика, которого и предъявил в качестве «исцеленного».

Обман раскрылся едва ли не моментально. На горизонте обозначилась не любившая подобных мошенств контора под названием Тайная Экспедиция, где таких вот целителей пряниками не потчевали и на «вы» не разговаривали. Калиостро едва ноги унес из России.

В Польше его опять-таки не оценили по достоинству, быстренько объявив шарлатаном. Пришлось срочно уехать в гораздо более цивилизованные края, где к кудесникам и прорицателям относятся гораздо уважительнее.

Жители французского Страсбурга надежд Калиостро не обманули и показали себя людьми просвещенными, не чета грубым славянским варварам, упорно не верившим в египетскую магию. В этом древнем городе магу устроили триумфальную встречу с таким размахом, как если бы он был заезжей коронованной особой. На главной площади собрали всех городских больных, и Калиостро их до вечера усердно «лечил»: кого наложением рук, кого наговорами-заговорами, кого волшебными эликсирами. Как ни удивительно, но после этакого лечения все остались живы, и Калиостро еще три года «врачевал» тамошних идиотов, а для высшего света за отдельную плату устраивал магические сеансы – бриллианты увеличивал, холстину в шелк превращал, задуманные карты угадывал, мысли читал.

Потом перебрался в Париж, где возможностей имелось не в пример больше (да и деньги вертелись изрядные). Там он приобрел особняк и устроил в нем настоящее обиталище чародея: на стенах золотом начертаны никому не понятные «универсальные молитвы», мебеля и прочая обстановка – на высшем уровне. Естественно, в столь перспективных декорациях уж неудобно было брать с клиентов серебром, и «маг» греб золотишко пригоршнями.

Супружница не отставала – она взялась читать для дам курс лекций по магии и чародейству – тогдашний вариант ниичаво. Клюнуло ровным счетом тридцать знатных дам, с каждой «волшебница Лоренца» содрала по тридцать луидоров (луидор – полновесная золотая монета, примерно соответствующая нашему царскому червонцу). Легко подсчитать, сколько огребла эта парочка, успешно внедрявшая семейный подряд...

Но потом «магу» поплохело и в славном городе Париже – дернул его черт ввязаться в нашумевшую когда-то аферу с ожерельем королевы Марии-Антуанетты.

Эту историю непременно следует рассказать подробно, без нее повествование о восемнадцатом столетии будет неполным...

Жил-был в Париже кардинал Роган, он же герцог (настоящий, без дураков, из древнего и почтенного рода). По отзывам современников, его высокопреосвященство был человеком, в общем, глупым и никчемным – но амбиций имелось выше головы. Хотелось взобраться на самые верхи, в первые министры. Логика тут была простая: Ришелье был кардинал? Кардинал. Кардинал Ришелье был герцог? Герцог. Ну, коли я тоже герцог и кардинал, у меня не хуже получится!

А вдобавок кардинал был страстным образом влюблен в королеву Марию-Антуанетту. Дело, в общем, житейское: хотя она и королева, но женщина исключительно красивая.

Беда в том, что Мария-Антуанетта, в противоположность многим своим предшественницам на французском троне, была в эротическом плане женщиной строгих правил (это уже потом, во времена революции на нее вылили потоки грязи, выдумав даже, будто она развращала и собственного малолетнего сына). И, с другой стороны, все при дворе прекрасно знали, что кардинал туп, как пробка, а потому и не собирались ему предоставлять серьезные государственные должности.

Но наш герой мнил себя, во-первых, выдающимся государственным деятелем, а во-вторых, неотразимым любовником. И, в конце концов, стал подбрасывать королеве любовные признания – в прозе, поскольку поэтическими талантами не обладал.

Ну, всякое бывает. В предыдущее царствование, при Людовике XIV, законченная лесбиянка герцогиня Дюра практически в открытую предлагала все свое состояние за одну-единственную ночь любви не кому-нибудь, а дочери короля, пятнадцатилетней принцессе де Конти. Принцесса отказалась – не из высоких моральных соображений, а попросту оттого, что ночи предпочитала коротать с королевскими гвардейцами, и старая лесбиянка ее совершенно не привлекала...

Короче говоря, кардинал подбрасывал королеве пылкие любовные письма, сгорая от страсти, как солома на ветру...

Тут ему и подвернулся Калиостро, увидевший прекрасный случай подзаработать. Для начала «великий маг» пригласил кардинала на свой знаменитый банкет – куда собирал аристократов, писателей, ученых, причем за столом стояли и пустые стулья, на которых, по уверениям Калиостро, незримо восседали покойные философы прошлого – Монтескье, Вольтер – и, мало того, средь белого дня давали обстоятельные ответы на вопросы гостей (при посредстве Калиостро, понятно).

Кардинал клюнул. Калиостро ему устроил «опыт магнетизма» – пылали факелы, пляшущее пламя отражалось в бутылях с эликсирами, Калиостро в два счета ввел в транс какую-то красивенькую соплюшку, и та моментально «увидела», как в самом скором будущем королева отвечает на поползновения кардинала самым приятным образом. Одним словом – и любовь тебе будет, касатик, и карьера, только ручку не забывай золотить...

Кардинал воспрянул. Тут-то и появляется ожерелье...

У Марии-Антуанетты была в жизни одна, но пламенная страсть – драгоценные камни (пристрастие, впрочем, простительное для очаровательной женщины, к чьим услугам к тому же государственная казна). А тут два парижских ювелира смастерили особенно красивое ожерелье с огромными бриллиантами – ценой ни много ни мало 1 600 000 ливров. В те времена на такие деньжищи можно было построить военный корабль – трехмачтовый, многопушечный – и еще осталось бы на хороший банкет и наем экипажа.

Естественно, никому в стране, кроме коронованных особ, эта игрушка была бы не по карману. Показали королеве. Королева пришла в восторг и пошла к мужу просить денег. Людовик XVI был вообще-то человеком мягким (глуповат, но добряк, славный малый, вполне уместный в роли мэра маленького городка или чиновника, но решительно не годившийся в короли) и женушкиным прихотям всегда шел навстречу, но на сей раз сумма была неподъемная даже для него: казна пуста, государственный долг достиг устрашающих размеров, какие, к черту, брильянты, да еще за такую цену...

Королева впала в меланхолию. Тут на сцене появилась очаровательная молодая авантюристка Жанна Ла Мотт, по тогдашним непринужденным обычаям именовавшая себя графиней и незаконной дочерью короля Генриха IV (первое было совершеннейшей выдумкой, а вот второе, в принципе, могло оказаться и правдой: покойный Генрих наплодил столько незаконных отпрысков, что обо всех даже и не знал).

Жанна свела знакомство с кардиналом, скоренько его убедила, что она – самая близкая и доверенная подруга королевы, и начала носить влюбленному болвану ответы королевы на его пылкие излияния (которые сама же и подделывала с помощью законного мужа, того еще мошенника).

Чуть позже устроила даже кардиналу свидание с королевой – под покровом романтичной ночной тьмы, в парке, на расстоянии. Роль королевы блистательно исполнила юная модистка Николь Лаже (опять-таки именовавшая себя «баронесса д’Олива), которая промышляла главным образом тем, что не шляпки шила, а за хорошие деньги позволяла аристократам с ней баловать, как душе угодно.