Екатерина II: алмазная Золушка - Бушков Александр Александрович. Страница 52

Первая русско-турецкая война началась из-за Польши. Там Екатерина несколько лет назад назначила королем своего бывшего сердечного друга Станислава Понятовского, что сама объясняла со здоровым цинизмом: «Из всех искателей он имел наименее прав, а следовательно наиболее должен был чувствовать благодарность к России».

Кое-кто может тут усмотреть очередные «имперские амбиции», но перед нами всего-навсего рациональная внешняя политика: любое государство заинтересовано в том, чтобы соседствующие с ним державы возглавляли не враги, а люди удобные...

К сожалению, Понятовский был совершеннейшим ничтожеством и бездарностью – уж никак не тем человеком, который сумел бы держать в узде буйную польскую шляхту. Означенная шляхта быстро создала так называемую Барскую Конфедерацию (от названия городка Бар на турецкой границе), собрала войско и начала мятеж. При этом гордые шляхтичи ориентировались на басурманскую Турцию, от которой получали поддержку – ради выгоды можно было заискивать и перед «нехристями»...

Понятовский, не способный справиться с этим самостоятельно, в панике запросил помощи у России. В Польшу весной 1768 г. без промедления вошла русская армия под командованием генералов Апраксина, Кречетникова и Прозоровского.

Шляхта очень быстро обнаружила, что произносить воинственные речи и бряцать саблями – это одно, а вот воевать по-настоящему – совсем другое. Троица бравых генералов быстренько показала бунтующим кузькину мать: Кречетников после трехнедельной осады взял укрепленный монастырь Босых Кармелитов, Апраксин занял Бар, откуда драпанули конфедераты, а потом Апраксин и Прозоровский, по пути расколошматив мятежников под Бродами, заняли Краков.

Тут зашевелился Стамбул, ультимативно потребовав, чтобы Россия убрала войска из Польши, поскольку означенная территория является «сферой жизненных интересов» Турции.

Россия, полагавшая, что Польша является как раз сферой жизненных интересов ее самой, отказалась. Тогда султан, по старому обычаю засадив русского посла Обрезкова в Семибашенный замок, двинул против России войска.

И получил по полной программе. На суше блестяще действовал талантливый полководец Румянцев, автор многих тактических новинок (в подчинении у него был молодой полковник Суворов, уже прекрасно себя показавший в боях против конфедератов). Коротко говоря, война на суше сводилась к тому, что турок лупили и лупили.

На море с ними поступали столь же решительно. Русский десант под командованием бригадира Авана Абрамовича Ганнибала, сына «арапа Петра Великого», лихим ударом взял крепость Наварин – а через три месяца произошло знаменитое морское сражение в Чесменской бухте. Русский флот возглавлял Алексей Орлов, «Генералиссимус и генерал-адмирал всего Российского флота в Средиземном море». Но фактически командовали адмирал Спиридов и капитан-командор Грейг, шотландец на русской службе (впоследствии дослужившийся до полного адмирала, ставший русским дворянином и командующим Балтийским флотом).

Это была блестящая, звонкая победа, которой вправе до скончания времен гордиться любой военно-морской флот. После победы в Хиосском сражении русские заблокировали турецкий флот в Чесменской бухте.

И расчихвостили, как Бог черепаху.

Сгорело 15 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов и 5 галер, а также множество мелких судов. Русские захватили целехонькими 66-пушечный корабль «Родос», пять галер и 22 пушки. Турки потеряли около десяти тысяч человек. Русские потери составили одиннадцать человек.

К сожалению, от столь блестяще выигранной войны Россия тогда не получила особенных выгод – пришлось срочно заключать мир, потому что армия требовалась для борьбы против Пугачева. Но именно во время этой войны русские войска вступили в Крым, добились его независимости от Турции, посадили на трон (или что там было) своего хана – а в 1783 г. Крым был официально присоединен к России.

Это – еще одна славная страница екатерининских свершений. Было ликвидировано разбойничье гнездо, откуда не одну сотню лет совершались набеги на нашу родину – с неисчислимыми разрушениями, грабежами и угоном в неволю сотен тысяч пленников. Россия прочно утвердилась на Черном море, а южные земли стали из «Дикого поля» российскими губерниями.

В 1788 г. против России начали войну жаждавшие реванша шведы.

Несколькими годами позже первой русско-турецкой войны Екатерина, не вступая в военные действия, поставила на место «владычицу морей» Англию. Тогда как раз началась освободительная война североамериканских колоний против осточертевшей метрополии. Выросло новое поколение людей, которые считали себя уже американцами – и решительно выступили против дурацких, отживших свое феодальных порядков, старательно поддерживавшихся Лондоном и за океаном.

Англия поначалу пыталась просить помощи у России, добиваться, чтобы Екатерина послала в Америку свои войска и помогла раздавить возомнивших о себе колонистов. Британцы упирали на то, что в Америке, мол, «чернь» восстала против монархии – а следовательно, Екатерина, говоря современным языком, является «классово близким» союзником.

Однако в России тогда прекрасно понимали: бунтовать против монархии, конечно, нехорошо, но, с другой стороны, Англия как раз и есть главный противник, не раз доказывавший это на практике откровенно враждебными акциями. Екатерина отказалась собственными руками усиливать Англию.

Тогда британцы, чтобы пресечь доставку в Америку продовольствия и вооружения для взбунтовавшейся колонии, стали захватывать корабли всех без исключения стран – по малейшему подозрению в том, что они «могут плыть» в Америку. И самым наглым образом взяли на абордаж несколько русских кораблей, везших зерно вовсе не в Америку, а в Средиземное море.

Тогда Екатерина собственноручно разработала «Декларацию о вооруженном нейтралитете». Суть ее состояла в том, что кораблям нейтральных стран разрешалось беспрепятственно плавать у берегов воюющих держав (против Англии к тому времени воевали Франция, Испания и Голландия), и все грузы, находящиеся на кораблях под нейтральным флагом, являются неприкосновенными (кроме оружия и боеприпасов, о которых точно известно, что их везут в Америку).

Декларацию в кратчайшие сроки признали только что образованные США, Дания, Швеция, Голландия, Пруссия, Австрия, Испания. Историки эту конвенцию однозначно оценивают как документ, во многом способствовавшей освобождению США от колониального гнета.

А в 1788 г. начала войну возжаждавшая реванша Швеция... Без объявления войны шведы осадили крепости Нейшлот и Фридрихсгам. Только через несколько дней король Густав III предъявил России ультиматум.

Историки над этим ультиматумом, забыв об академическом беспристрастии, откровенно потешаются. К тому есть все основания: неведомо с какого перепугу Густав требовал, чтобы Россия немедленно вернула Швеции все земли в Финляндии и Карелии, отошедшие русским в результате прошлых войн – а Турции вернула Северное Причерноморье, Крым и часть Грузии. Подобные требования, в общем, принято выставлять наголову разбитому противнику – но король Густав был человеком, деликатно говоря, странноватым: во всеуслышание хвастал, что он через пару недель займет Петербург, велит свалить Медного всадника, а не его место водрузить собственную конную статую.

Война, уточним, началась с откровенной провокации: поскольку по конституции шведский король имел право вести исключительно оборонительную, а не наступательную войну, то Густав велел переодеть парочку своих батальонов в русскую форму и отправить их в Финляндию, где «русские» принялись жечь и грабить деревни. После чего, естественно, мирная Швеция просто обязана была начать оборонительную войну против агрессора...

Похвальбы и ультиматумы Густава, как моментально выяснилось, нимало не соответствовали реальному положению дел. Когда король, лично руководивший осадой Нейшлота, потребовал сдать крепость, русский комендант ответил: «Я без руки, не могу отворить ворот; пусть его величество сам потрудится».