Знатная леди - Хейер Джорджетт. Страница 44

– Ты хочешь сказать, что она не столь отвратительна, как, говорят, вода из Харрогейта [36]. А теперь позволь представить тебе мистера Карлетона – он, как тебе известно, приходится Лусилле дядей.

Мистер Карлетон, обменявшийся короткими приветствиями с миссис Стинчкомб, поклонился и заявил, что счастлив познакомиться с ее светлостью. Но в голосе его не чувствовалось особенного счастья: он звучал, скорее, равнодушно, и леди Уичвуд, холодно ответив на его поклон, уже была склонна предположить, что ее дорогой Джеффри ошибся насчет того, что Эннис грозит опасность пасть жертвой обаяния этого донжуана и повесы. Леди Уичвуд сочла, что он напрочь лишен обаяния: его даже трудно было назвать привлекательным мужчиной. Вспоминая прошлых кавалеров Эннис, которые отличались приятной внешностью и изысканными манерами, она заподозрила, что та решила подшутить над своим братом, что, к сожалению, случалось довольно часто. Она не нашла в мистере Карлетоне ровным счетом ничего, что могло бы прельстить такую разборчивую и требовательную женщину, как Эннис, и в конце концов отбросила чопорность и даже снизошла до того, что сделала ему комплимент по поводу его очаровательной племянницы, заметив, что Лусилла ей очень понравилась.

Он вновь поклонился и сказал:

– Вы слишком добры, сударыня. Вы надолго задержитесь в Бате?

– О нет! То есть я еще не знаю, но, думаю, не больше, чем на неделю-другую. А вы, сэр, сколько времени рассчитываете провести здесь?

– Как и вы, я пока затрудняюсь с ответом. Все зависит от обстоятельств. – Оглядевшись по сторонам, он обратился к Эннис: – Уделите мне минутку своего времени, мисс Уичвуд. Мне нужно посоветоваться с вами насчет Лусиллы.

– Разумеется! Я полностью в вашем распоряжении, – отозвалась Эннис.

Он вежливо, но без улыбки распрощался с двумя другими дамами и отошел в сторону вместе с ней. Как только они оказались вне пределов слышимости ее спутниц, он внезапно резко сказал:

– Как получилось, что вы позволили Килбрайду сопровождать вчера Лусиллу в прогулке через весь город, мадам? Мне казалось, я вполне доступно изложил вам свои пожелания!

– Моего позволения никто не спрашивал, – ледяным тоном отозвалась она. – Мистер Килбрайд встретил Лусиллу и ее горничную, когда они направлялись на Лаура-Плейс, и повернул назад, чтобы составить компанию Лусилле.

– Вряд ли горничную можно счесть подходящей дуэньей.

– Не понимаю, что она, по-вашему, должна была сделать, – раздраженно ответила мисс Уичвуд. – В конце концов, Килбрайда нельзя назвать совершенным незнакомцем. Лусилла с удовольствием приветствовала его, считая моим другом, и я не сомневаюсь, что и Брайгем приняла его в этом качестве.

– У нее были для этого все основания.

Эннис тяжело вздохнула.

– Очень хорошо! Он мой друг, но мне, мистер Карлетон, так же, как и вам, прекрасно известно, что это неподходящая компания для впечатлительной и неопытной девушки, и я постараюсь впредь держать его на почтительном расстоянии. В будущем, если я не смогу сопровождать ее сама, то отправлю ее в экипаже. А если она станет возражать, что непременно случится, я отвечу ей, что всего лишь выполняю ваши распоряжения.

– Но я не давал столь неразумного распоряжения! – запротестовал он. – Собственно, я не давал вообще никаких распоряжений.

– Вы сказали, что полагаете, будто доступно изложили мне свои пожелания, хотя с таким же успехом могли сказать приказы, потому что имели в виду именно это! Вы ведете себя настолько заносчиво и высокомерно, что, очевидно, думаете, будто я должна повиноваться вашим пожеланиям, словно у меня нет своей головы на плечах.

– В том, что касается Лусиллы, полагаю, вы обязаны им повиноваться, – сказал он. – Вспомните, вы сами вызвались присматривать за ней, и это случилось отнюдь не вследствие моих пожеланий! Я говорил тогда и повторяю сейчас, что не считаю вас подходящей особой для того, чтобы опекать ее.

– В таком случае, сэр, предлагаю вам самому принять опеку над девушкой! – язвительно заявила она.

– Мне следовало бы знать, что вы воспользуетесь первой же возможностью войти со мной в клинч, – пробормотал он.

Она не выдержала и рассмеялась.

– Полагаю, это какой-то боксерский сленг, но, пожалуй, я догадываюсь, что вы имеете в виду. Хорошо, если бы вы оказались правы. Впрочем, наверное, бесполезно указывать вам на то, что в разговоре с женщиной употребление жаргонных словечек не приветствуется.

– Абсолютно бесполезно, – учтиво согласился он.

– Нет, вы положительно невыносимы! – сказала она. – И годитесь для того, чтобы опекать Лусиллу, еще меньше меня.

– Вы не представляете, какое облегчение я испытываю оттого, что вы, наконец, осознали сей факт! – сказал он.

Она в деланном отчаянии возвела очи горе.

– Переспорить вас – то же самое, что заполучить луну с неба.

– Вы ошибаетесь. Во время нашей первой встречи вы угостили меня сокрушительной оплеухой, дорогая моя.

– В самом деле? – осведомилась она, наморщив лоб. – Не представляю, как мне это удалось!

– Да. Зато мне, к несчастью, это хорошо известно, – с кривой улыбкой ответил он. – Но сейчас неподходящее место и время для того, чтобы объяснять вам, что я имею в виду.

На щеках у нее выступил жаркий румянец, потому что его слова объяснили ей все. Она поспешно сказала:

– Похоже, мы отклонились от темы, сэр. Мы обсуждали злосчастную встречу Лусиллы с Денисом Килбрайдом. Не стану отрицать, я сожалею об этом, но такое ли уж это серьезное прегрешение, что она позволила ему проводить себя до дома миссис Стинчкомб? Что может быть в этом плохого?

– Больше, чем вы думаете, – ответил он. – Я пробыл в Бате совсем недолго, но достаточно для того, чтобы оценить масштабы сплетен, распространяемых теми, кого вы называете всезнайками. Репутация Килбрайда им хорошо известна, и я считаю недопустимым, чтобы Лусиллу видели в его компании. Досужие языки уже болтают невесть что, и кто знает, у скольких из здешних сплетников есть друзья или родственники в Лондоне, которым они пересказывают местные скандальные новости. Но не думайте, что о случившемся меня предупредил один из них. Это была миссис Мандевилль – я с ней ужинал вчера вечером!

– О Господи! – тяжело вздохнула мисс Уичвуд. – Меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы именно миссис Мандевилль сочла Лусиллу легкомысленной и доступной девушкой.

– Об этом можно не беспокоиться. Она так не думает, хотя и знает не хуже меня, что ничто не способно причинить столько вреда невинному созданию, чем быть замеченной в поощрении таких мужчин, как Килбрайд.

– Вы совершенно правы, ничто! Ничто на свете! – горячо поддержала его мисс Уичвуд. – Уверяю вас, я приложу все усилия к тому, чтобы этого больше не повторилось. – Горькая улыбка коснулась ее губ, когда она с некоторым трудом произнесла: – Боюсь, что ее нельзя назвать невосприимчивой к его обаянию, и я должна признаться вам, что не знаю, как с этим бороться. Думаю… нет, я уверена, что вчера совершила ошибку, когда она рассказывала мне о том, как он проводил ее до Лаура-Плейс и каким добрым и забавным она сочла его: я сказала – шутя, разумеется! – что потеряла счет глупым девчонкам, которые отдали ему свое сердце и теперь сохнут от тоски по нему. Если бы я не сказала более ни слова, это могло заставить ее задуматься, но когда она ответила, что он, наверное, просто не любил ни одну из них, я предположила, что ни одна из них не оказалась настолько состоятельной, как он рассчитывал. И она вспылила, упрекнув меня, что я могу говорить такие гадости о нем, и буквально выбежала из комнаты. Прошу вас, не ругайте меня за столь необдуманные слова! Я сама корю себя за них с того самого момента, как они сорвались у меня с языка.

– В таком случае прекращайте это самоистязание немедленно, – отозвался он. – Меня не тревожит возможность того, что Лусилла влюбится в него: ее возрасту длительная страсть несвойственна, и полученный опыт не повредит ей. Меня волнует лишь одно: чтобы ее обманным путем не заставили совершить какой-либо неблагоразумный поступок.