Призраки (СИ) - "Amazerak". Страница 9

Кузьма скептически отнёсся к словам приятеля. Не похож он был на занятого человека. Например, сегодня весь вечер дома торчал. Скорее всего, он не выбрасывал хлам из других соображений, которые не торопился озвучивать. Возможно, очередной бзик.

– А почему двое? Кто ушёл? – спросил Кузьма.

– Валентина Ивановна ушла. В мир иной.

– Во как! Померла, значит.

– Ну да. Сколько ей лет-то было. Теперь мы вдвоём со Старым в редакции торчим. А ты куда намылился? Жанна твоя приходила. Вид такой, словно с похорон. Я думал, случилось чего. Говорит, ты уехал. Ну думаю, что за хрень? Даже не позвонил, не предупредил.

Пришлось сделать то, что Кузьма хотел сейчас меньше всего – поведать о своём намерении ехать воевать с крылатыми. Но, вопреки ожиданиям, Андрюха отговаривать не стал и отнёсся даже с некоторым пониманием.

– Знаешь, скажу тебе по секрету, – он понизил голос, словно в пустой квартире их кто-то мог услышать. – Тоже иногда хочешь бросить всё и рвануть куда-нибудь подальше отсюда.

– И?

– Да не могу я! Как будто что-то держит.

– Меня – тоже, – поделился Кузьма. – Второй день никак не получается уехать. Препятствует что-то. То одно, то другое.

Андрюха и встал, чтобы взять чайник:

– Похоже, кому-то ты нужен здесь.

– В смысле? Кому?

– Да кто знает, кому мы нужны…

Андрюха налил воду в кружку и поставил чайник на стол. Кузьма тоже стал наливать себе воду, и вдруг у него холодок пробежал по спине, потому что пришла в голову одна очень странная мысль.

– Слушай, а ты в Иркутске давно был?

– Давно, – ответил Андрюха. – А зачем мне туда? У меня там никого нет.

– Просто так. Отдохнуть, мир посмотреть. Ты вообще куда-нибудь ездил после эпидемии?

Вдруг глаза Андрюхи загорелись безумным блеском, и он понизил голос чуть ли не до шёпота.

– Да некуда ехать! Понимаешь, некуда! Там, может, и нет больше ничего.

– В каком смысле «нет»?

– В прямом. Ничего нет, ни Москвы, ни Питера, ни других крупных городов не осталось.Про Иркутск и Красноярск точно сказать не могу. Возможно, там ещё кто-то живёт. Но… точных данных я не имею. Европа – вся в руинах. В Америке примерно, как у нас.

– И куда всё подевалось?

– Я же тебе говорил, помнишь?

– Думаешь, ядерная война?

– А ты сам посуди. В один момент просто всё перестало существовать. Всё! Вообще ничего не осталось! А эпидемия эта была не эпидемия вовсе, а лучевая болезнь. Радиация. Поэтому все и померли в тот год. Но власти это от нас скрывают, чтобы избежать паники.

Вот поэтому Кузьма и предпочитал с Андрюхой не общаться. Не первый раз приятель излагал эти странные идеи. В такие моменты бывший коллега становился похож на безумца: глаза горят, руки трясутся, и при этом столько пафоса, словно он вещает некое тайное знание, доступное ему одному во всём мире.

– Я не знаю, какие симптомы у лучевой болезни, – проговорил Кузьма.

– А ты знаешь, что новости, которые мы печатаем – липовые? – спросил Андрюха, не обратив внимания на реплику Кузьмы. – Я тебе одну вещь расскажу. Только ты – никому. Ясно? Строго между нами.

– Ладно.

– Поклянись.

– Клянусь.

– Так вот, каждую неделю на адрес редакции приходит конверт с материалами для печати. Понимаешь? Мне просто присылают то, что я обязан напечатать.

– Кто?

– Не знаю… И обратного адреса нет. Я как-то раз пытался подкараулить почтальона. Всю ночь не спал – никто не пришёл. А в обед конверт появился в почтовом ящике, где и всегда. Думаю, это спецслужбы. Они не хотят, чтобы мы знали, что происходит на самом деле.

– Почему?

– Разные причины, – Андрюха почесал небритую щёку. – Паники боятся. Или что мы откажемся подчиняться. Или что вопросы будем задавать.

– Вопросы и так задают. А что толку? Это ничего не изменит.

– Так кому их задают? Никому. А если кому надо начнут задавать?

– А кому надо?

Тут приятель перешёл на громкий шёпот:

– Не знаю! Я не знаю, кому надо. Но мы не должны этого делать. Иначе от нас избавятся. Константин Сергеевич всегда пытался до правды докопаться, нос везде совал, он начал что-то подозревать. Думаешь, это было обычное ограбление? Ни хрена подобного! Он на следующий день собирался в администрацию идти. Но ему не позволили. Обставили всё, будто это ограбление.

– Кто обставил?

– Кто-кто… спецслужбы, говорю же тебе!

До позднего вечера Кузьме пришлось выслушивать это «тайное знание». Квартиру приятеля он покинул посвящённым во все величайшие тайны современности. Рассказал Андрюха и про ядерную войну, и про то, что крылатые – это инопланетяне, контролирующие человечество, и что правительства всех стран теперь вынуждены работать на них и дурить людям мозги, а их базы находятся в каждом городе. Здесь это – заброшенная воинская часть. Именно поэтому там происходят странные вещи, и пропадаю все, кто туда заходит.

Домой Кузьма вернулся жутко уставший от всей этой болтовни. Теперь и он обладал «тайным знанием». Правда, словам Андрюхи он не верил, но в окружающей реальности творилось столько непонятного, что конспирологическая ахинея порой начинала казаться не таким уж и бредом.

На следующий день Кузьма предпринял третью попытку покинуть город.

Глава 4

Дед Максимыч нагнал Кузьму на выезде из города. Кузьма миновал ворота воинской части и уже полчаса шагал вдоль коричневого от грязи отбойника, когда услышал за спиной звук мотора. Рядом затормозила белая грузопассажирская «Газель».

– Эй, Кузя, ты, что ли? – высунулся в окно Максимыч. – Далеко путь держишь?

– А, здорова! В Иркутск. А ты куда?

– А я к сыну в Нижнеудинск. Ты пехом, что ли, собрался?

– Может, и пешком, если попутки не будет.

– Совсем одурел? Эдак неделю топать будешь. Садись, до Красной Пашни подброшу, а там автобусы ходят.

Кузьма затолкал на заднее сиденье разжиревший от вещей и консервов походный рюкзак и дробовик, после чего забрался сам, и «Газель», гремя мостами и расшатанными задними дверями, помчалась дальше.

На переднем сиденье рядом с водителем лежал видавший виды, потёртый АКСУ, который Максимыч прихватил, когда ушёл из дружины год назад. С тех пор старик промышлял животноводством и иногда охотой. Нравилось ему это дело. Всё лучше, чем всякую пьянь в обезьянник таскать – так он считал. И Кузьма был с ним частично согласен.

Максимычу повезло, как мало кому в этом мире: его сын выжил во время эпидемии. Сейчас он работал в Нижнеудинске директором консервного завода и иногда подкидывал папаше продукцию. А Максимыч ему мясо сбывал. В общем, неплохо устроился.

– На кой тебе в Иркутск-то понадобилось? – поинтересовался старик.

– Хочу добровольцем пойти крылатых убивать.

– Э, вон оно как! Что это тебе в башку стукнуло?

– Да вот, думал-думал и решил.

– И это правильно, я считаю. Сам подался бы, коли б помоложе был. А что? Стрелять умею. В армии снайпером служил, глаз до сих пор зоркий. Только кому там нужна такая старая развалина? Это дело молодых. А чего ты пешком попёрся-то? Далеко ведь. У тебя машины разве нет? Была же вроде.

– Была. Только сломалась. А чинить некогда, и запчастей, наверное, уже не найдёшь на такую модель.

– У тебя же японец, как я помню?

– Ну да. Лэнд Крузер с правым рулём.

– Э-э, – Максимыч махнул рукой. – Тогда понятное дело. Не для наших условий ихние тачки. За ними постоянный уход нужен в специальных сервисах. А без этого они быстро рассыпаются. Электроника дохнет. И движки слишком чувствительные. А сам хрен починишь, случись чего. Наши «Буханки» и «Бобики» до сих пор вон бегаю. Хоть бы что! И детали достать куда проще, и на коленке отремонтировать можно без всяких сервисов.

– Всё равно запчасти скоро закончатся. На лошадях будем ездить.

– Да ладно тебе! Чего им кончаться-то? Своих умельцев нет, что ли? Вон в Нижнеудинске мужики фирму открыли, карданы сами делают на заказ, цилиндры вытачивают, всё почти мастерят.