Пятая авеню, дом один - Бушнелл Кэндес. Страница 52

– А вы? – не отставал Гуч. – Вы всегда жили в центре?

– Да, я всю жизнь прожил в доме номер один, – ответил Филипп. – Я здесь вырос.

– Прекрасно, – восхитился Джеймс. – Кстати, как вам Райсы? Пол Райс, по-моему, большой засранец. Треплет нервы моей жене, устанавливает у себя аквариум на две тысячи галлонов...

– Я не привык вникать в размолвки соседей, – сухо сказал Филипп. – Это прерогатива моей тетушки.

– Вы, кажется, знакомы с Шиффер Даймонд? – сменил тему Джеймс. – И даже встречались когда-то?

– О, очень давно. – Филипп расплатился и быстро вышел на улицу. Однако Джеймс тут же выскользнул за ним, и теперь Окленду предстояло целую вечность – два квартала – шагать до дома в компании этого человека.

– Нам нужно как-нибудь пообедать вместе, – сказал Джеймс. – Я с женой и вы с подругой. Как ее зовут, я забыл?

– Лола, – ответил Филипп.

– Молоденькая, – как бы невзначай заметил Джеймс.

– Двадцать два года.

– Надо же, совсем девочка, – умилился Гуч. – Годится вам в дочери.

– Боже сохрани! – вырвалось у Филиппа.

У самого дома Гуч повторил предложение пообедать семьями.

– Почему бы не сходить куда-нибудь поблизости, в «Никербокер», например?

Филипп не видел иного выхода, кроме как согласиться. Не мог же он сказать: «Меньше всего на свете я хочу обедать с тобой и твоей женой»?

– Может быть, после Рождества, – неопределенно ответил он.

– Отлично, – просиял Гуч. – Значит, на первой или второй неделе после Нового года. Моя книга выходит в феврале, позже мне предстоит поездка.

– Что ты делаешь на Рождество? – спросил Браммингер по телефону у Шиффер Даймонд.

– Пока никаких планов, – ответила она, выпрямляясь на стуле в гримерке. У них с Браммингером уже было четыре свидания; после четвертого ужина они решили переспать, чтобы разделаться наконец с этой проблемой и решить, подходят ли они друг другу. Секс оказался прекрасным – зрелым и технически совершенным. Процессу слегка не хватало молодой страсти, но в целом все было хорошо. Кроме того, Браммингер был умен и довольно приятен, хотя ему недоставало чувства юмора. Воспринимать смешное мешала еще не забывшаяся обида из-за увольнения два года назад и последовавшая за ним борьба – необходимо было преодолеть то, что Браммингер считал утратой статуса. Если он не президент корпорации, если на визитке под фамилией не значатся два волшебных слова, то кто же он? Годичное путешествие научило его, что поиски своего предназначения – хорошо, а обретение – лучше, и он вернулся в Нью-Йорк начинать все сначала. Сейчас Браммингер пытался вести дела с другими бывшими руководителями, которых отправили на покой к шестидесяти годам. «Клуб экс-президентов», – шутил он.

– Хочешь на Сент-Бартс? Я снял виллу с двадцать третьего декабря по десятое января. Могу тебя подкинуть на частном самолете.

В дверь заглянул помощник режиссера Алан.

– К вам пришли, – произнес он беззвучно. Шиффер кивнула.

В гримерную вошли Филипп Окленд и его молодая подружка, Лола. Филипп упомянул, что приведет ее, и Шиффер согласилась – любопытно было посмотреть, кому же это удалось удержать его дольше, чем она предполагала.

Филипп озвучил очевидное:

– Вот, я привел Лолу.

Шиффер протянула руку:

– Я слышала о вас от Инид.

– Правда? – спросила польщенная Лола.

Предупреждающе подняв указательный палец, Шиффер вернулась к прерванному телефонному разговору.

– Так что решаем? – спросил Браммингер.

– Отличная идея. Жду с нетерпением, – ответила Шиффер и повесила трубку.

– Чего ты ждешь с нетерпением? – спросил Филипп с забавной фамильярностью бывшего любовника.

– Отдыха на Сент-Бартсе на Рождество.

– Я всегда мечтала отдохнуть на Сент-Бартсе, – не без зависти призналась Лола.

– Попросите Филиппа, – сказала Шиффер, глядя на Окленда. – Это один из его любимых островов.

– Это у всех любимый остров, – проворчал Окленд. – И с кем ты летишь?

– С Браммингером, – сказала Шиффер, опустив глаза, пока гримерша красила ее ресницы.

– С Дереком Браммингером? – уточнил Филипп.

– Да.

– Ты с ним встречаешься?

– Вроде того.

– Надо же! – Филипп опустился на стул рядом с ней. – И с каких же пор?

– С недавних, – ответила Шиффер.

– А кто это – Браммингер? – встряла Лола.

Шиффер улыбнулась:

– Когда-то он был богатым и занимал высокий пост, а теперь утратил власть и стал еще богаче.

– А он старый? – спросила Лола.

– Дряхлая развалина, – отозвалась Шиффер. – Еще старше Окленда.

– Все готово, – снова заглянул в гримерную Алан.

– Спасибо, милый, – поблагодарила Шиффер и повела Лолу с Филиппом на съемочную площадку. Пробираясь по лабиринту коридоров, Лола, не закрывая рта, мило чирикала о том, как она счастлива здесь оказаться, охала и ахала при виде задника, изображавшего Манхэттен на фоне вечернего неба, десятков людей, сновавших вокруг, великого множества кабелей, шнуров, юпитеров и прочего оборудования. Шиффер уже не удивлялась, что Инид сразу невзлюбила Лолу, – Филипп безропотно подчинялся ей, едва она пошевелит мизинцем с черным блестящим ноготком. Однако девица оказалась вовсе не так уж плоха. Лола держалась приветливо и производила приятное впечатление своей бойкостью и юной жизнерадостностью. Она была очень молода – выбор Филиппа красноречиво свидетельствовал о начале кризиса среднего возраста. «Но это не моя проблема», – напомнила себе Шиффер. Их с Филиппом дороги разошлись много лет назад, и обратного пути не было.

Бросив взгляд на Лолу, беспечно усевшуюся в кресло режиссера, не подозревая о своем faux pas [19], Шиффер вошла в кадр, приказав себе выбросить Филиппа и его подружку из головы. Снимали сцену в кабинете в редакции журнала; Шиффер предстояло ссориться с молодой подчиненной, которая завела служебный роман с начальником. Шиффер Даймонд села за стол и надела очки для чтения в черной оправе, припасенные реквизиторами.

– Тишина на съемочной площадке! – крикнул режиссер. – Мотор!

Шиффер встала и сняла очки, увидев молодую актрису, медленно шедшую к ее столу.

– Боже мой, это же Рамблин Пейн! – завопила Лола.

– Стоп! – рявкнул режиссер. Оглядевшись, он заметил в своем кресле незваную гостью и решительно направился к ней.

Шиффер успела вмешаться:

– Все в порядке. Это свои.

Режиссер остановился, посмотрел на нее и неодобрительно покачал головой, но тут заметил Филиппа, стоявшего рядом с Лолой.

– Окленд? – удивился он, подошел к Филиппу, схватил его за руку и крепко пожал, дружески похлопав по спине. – Почему вы не сказали, что здесь сам Окленд? – обратился он к Шиффер.

– Хотела сделать вам сюрприз.

– Как твои дела, друг? Я слышал, ты добил «Подружек невесты»?

– Да, – сознался Филипп. – Съемки начнутся в январе.

Режиссер пристально посмотрел на Лолу:

– Твоя дочка, что ли?

Шиффер очень хотелось увидеть выражение лица Филиппа, но он упорно смотрел в пол. Бедняга, подумала она.

По дороге в город Филипп сидел мрачный как туча и лелеял свою меланхолию. Лола ничего не желала замечать; она весело болтала, не обращая внимания на угрюмое молчание спутника. Она буквально прозрела на съемочной площадке – ей открылось, в чем ее призвание! Она тоже может стоять перед камерой и делать то, что делает Рамблин Пейн, – оказывается, это совсем не трудно. Или все же лучше реалити-шоу? Можно запустить реалити-проект о том, как молодая женщина строит жизнь в большом городе. В конце концов, подчеркнула Лола, жизнь она ведет гламурную и девушка она красивая – не хуже любой другой участницы реалити-шоу. А главное, она интересная личность.

– Ведь я интересная личность, правда, Филипп? – обратилась она к нему.

– Конечно, – машинально ответил Филипп. Они переезжали мост Уильямсберг, который ведет в южную часть Манхэттена. Вид, открывавшийся отсюда, сильно отличался от знаменитой панорамы ночного города на фоне неба. Приземистые коричневые и серые дома выглядели вросшими в землю и запущенными. Здесь возникали мысли об отчаянии и обреченности, а не о новой жизни и исполнении мечты. Глядя на южный Манхэттен, Филипп, в свою очередь, тоже прозрел. Шиффер Даймонд вернулась в Нью-Йорк и начала новую жизнь: она вновь добилась известности и даже завела роман. А он топчется на месте, живя по установленному распорядку. Единственное, что менялось, – темы сценариев и женщины. Думая о приближающемся празднике, Филипп особенно остро ощутил внутренний разлад. Рождество он, как всегда, проведет со своей тетушкой. Они, как обычно, сходят поужинать в «Плазу»... Стоп, отеля «Плаза» уже нет, теперь это ультрадорогой современный кондоминиум. Филипп даже растерялся, не зная, куда вести Инид. Шиффер улетит на Сент-Бартс, Лола поедет домой к родителям. Чувствуя себя старым неудачником, Окленд собрал волю в кулак и приказал себе не раскисать. Тут его второй раз озарило, и он нашел спасение от депрессии.