Пятая авеню, дом один - Бушнелл Кэндес. Страница 94

Ничего, теперь он все выяснит! Заметив Минди в столовой, за разговором с Инид – они вроде бы снова стали друзьями и теперь были как будто полностью заняты своей любимой темой, домом номер один, – Джеймс кивнул жене, привлекая ее внимание.

– Да? – недовольно спросила она. Он постарался перекричать две сотни голосов:

– Я пойду выгуляю Скиппи!

– Зачем? – спросила Минди.

– Ему пора на улицу.

– Как хочешь. – И она продолжила беседу с Инид.

Джеймс попытался ускользнуть незамеченным, но его остановил Редмон Ричардли, разговаривавший с Дайаной Сойер. Редмон схватил его за плечо и спросил Дайану:

– Вы знакомы с Джеймсом Гучем? Его книга уже пять недель занимает первое место в списке бестселлеров The New York Times!

Джеймс кивнул и опять двинулся к двери, но теперь его задержал главный редактор Vanity Fair, вздумавший предложить ему написать в журнале о смерти Билли. Когда Джеймс вырвался из квартиры Райсов, было уже десять минут четвертого. Он спустился к себе, схватил Скиппи и поспешил за угол дома.

Там, в коротеньком, мощенном булыжником переулке он не сразу увидел Лолу. Потом он услышал свое имя, и она выступила из увитого плющом дверного проема. Его поразил вид девушки. Видимо, после похорон она побывала дома и переоделась, поскольку теперь на ней были грязные джинсы и старая красная куртка. Но выражение ее лица осталось прежним – ласковым и восторженным. Джеймс, как всегда, решил, что она им восхищается, и почувствовал потребность ее защитить. Скиппи прыгнул ей на ногу, она со смехом нагнулась, чтобы погладить собачонку.

– Я беспокоился, не случилось ли с вами что-нибудь, – сказал Джеймс.

– Ах, я так счастлива снова вас видеть! Я боялась, что вы не придете. Все приняли сторону Филиппа, и я лишилась друзей. Мне даже жить негде.

– Вы что, ночуете на улице? – спросил Джеймс, еще больше напуганный ее видом.

– Нет, на кушетке у знакомого, – ответила она. – Сами понимаете, каково это! Так не может продолжаться. Уехать домой, в Атланту, я тоже не могу. Даже если бы хотела, там мне негде приткнуться: мои родители обанкротились.

– Боже! – ужаснулся Джеймс. – Как Окленд мог так с вами поступить?

– Ему нет до меня дела. Нет и никогда не было. Он использовал меня для секса, а когда насытился, вернулся к Шиффер Даймонд. Я совсем одна, Джеймс! – С этими словами она схватила его за рукав, как будто боялась, что он тоже попытается сбежать. – Мне страшно! Прямо не знаю, как быть!

– Первое – это квартира. Или работа. Или то и другое, – сказал Джеймс деловито, словно решить эти проблемы было легче легкого. Потом он с недоумением покачал головой: – Трудно поверить, что Окленд вышвырнул вас на улицу, даже не дав немного денег.

– Именно так, – ответила Лола – и соврала. На самом деле Филипп прислал на адрес ее родителей чек на десять тысяч долларов, который Битель переправила на адрес Тайера. Но Джеймсу не надо было этого знать. – Филипп Окленд совсем не такой, каким его считают... – прошептала она.

– Он как раз такой, каким его всегда считал я, – заявил Джеймс.

Лола подошла ближе и отвела глаза, как будто от стыда.

– Конечно, мы с вами едва знакомы, – проговорила она тихо, – но я надеялась, вы сумеете мне помочь. Больше мне не к кому обратиться.

– Бедняжка! – посочувствовал Джеймс и храбро предложил: – Скажите, что мне сделать, – и я это сделаю.

– Я могу занять у вас двадцать тысяч долларов?

Джеймс побледнел.

– Это большие деньги, – осторожно напомнил он.

– Простите. – Лола сделала шаг назад. – Не надо было вас беспокоить. Я что-нибудь придумаю. Я рада нашему знакомству, Джеймс. Вы единственный в доме номер один, кто хорошо ко мне относился. Поздравляю вас с успехом. Я всегда знала, что вы настоящая звезда. – И она побрела прочь.

– Подождите, Лола! – окликнул ее Джеймс.

Она оглянулась, храбро улыбнулась и покачала головой:

– Я выпутаюсь. Как-нибудь выживу.

Он догнал ее.

– Мне очень хочется вам помочь. Я подумаю, как это сделать.

Они договорились встретиться на следующий день под аркой в парке на Вашингтон-сквер. После этого Джеймс вернулся на прием и там сразу налетел на дьявола во плоти – Филиппа Окленда.

– Простите, – пробормотал Джеймс.

– Я слышал, ваша книга занимает первое место в рейтинге, – сказал Филипп. – Поздравляю!

– Спасибо, – вежливо ответил Джеймс. Он заметил, что на этот раз Филипп Окленд не торопится от него сбежать, и ему захотелось как-то его уязвить. Узнав о положении Лолы, он счел это своей обязанностью.

– Только что я видел вашу подружку, – начал он осуждающе.

– Ну да? – Филипп смутился. – Кого это?

– Лолу Фэбрикан.

Филипп смутился еще сильнее.

– Мы расстались, – сообщил он и для храбрости отхлебнул шампанского. – Извините, я вас правильно расслышал? Вы видели ее только что?

– Правильно. В переулке за нашим домом. Ей негде жить.

– Ей положено находиться в Атланте, у родителей.

– Она не в Атланте, а здесь, в Нью-Йорке.

Джеймс развил бы тему, если бы не Шиффер Даймонд, подошедшая к ним и взявшая Филиппа за руку.

– Здравствуйте, Джеймс. – Она даже чмокнула его в щеку, словно они были давними друзьями. Смерть всех делает давними друзьями, пронеслось у него в голове.

– Вы тоже знали Билли? – спросил он ее. В следующую секунду он вспомнил, что это Шиффер нашла тело, и почувствовал себя идиотом. – Извините...

– Ничего, бывает, – снизошла Шиффер.

Филипп теребил ее руку.

– Джеймс говорит, он только что встретил прямо здесь, на Вашингтон-Мьюс, Лолу Фэбрикан.

– Она была на службе, – сказал Джеймс, желая объяснить, как это вышло.

– Боюсь, мы ее не заметили. – Шиффер и Филипп переглянулись, потом Шиффер сказала: «Прошу меня извинить», – и отошла.

– Рад вас видеть, – бросил Филипп Джеймсу и последовал за ней.

Джеймс взял с подноса полный бокал шампанского и присоединился к другим гостям. Шиффер и Филипп стояли в нескольких шагах от него, держась за руки, и кивали, беседуя с другой парой. Похоже, Филипп Окленд не испытывает чувства вины за то, как обошелся с Лолой, подумал Джеймс с отвращением. Он проскользнул в гостиную, опустился на диванчик и оглядел помещение. Вокруг толпились известные люди: из мира моды и искусства, прессы, светские тусовщики. Все эти болтуны в последние лет двадцать задавали тон в Нью-Йорке. Теперь, после месячного отсутствия, Джеймс на все смотрел по-новому. Все вокруг казалось ему до смешного глупым. Разве что половина собравшихся в этой комнате, включая мужчин, занималась в жизни чем-то конкретным. Смерть бедняги Билли оказалась для них очередным поводом, чтобы выпить шампанского, полакомиться черной икрой и поболтать про свои последние проекты. А в это время совсем рядом, на улице, бродила без крыши над головой, возможно, даже голодала ни в чем не повинная молодая девушка, ненадолго принятая в этот круг, а потом отвергнутая им потому, что не отвечала каким-то его требованиям...

Мимо Джеймса прошла незнакомая пара.

– Я слышала, у Райсов есть Ренуар, – донесся до него шепот.

– Он висит в столовой. Совсем маленький. – Они помолчали, потом прыснули. – Картина обошлась им в десять миллионов долларов! Но это подлинный Ренуар, за такого мастера ничего не жалко!

Джеймс подумал, что проще всего было бы попросить двадцать тысяч для Лолы у Аннализы Райс. У нее, судя по всему, такая куча денег, что она уже не знает, на что бы их потратить.

«Погоди-ка! – сказал себе Джеймс. – У тебя самого теперь тоже есть деньги, даже больше, чем ты рассчитывал!» Две недели назад агент сообщил ему, что если его книгу и впредь будут раскупать так же бойко – а причин сомневаться, что спрос сохранится, как будто не было, – то он заработает не меньше двух миллионов. Но его жизнь ничуть не изменилась! После возвращения в Нью-Йорк все шло как раньше: он по-прежнему просыпался утром Джеймсом Гучем, мужем Минди Гуч, и влачил унылое существование во все той же маленькой квартирке. Вся разница сводилась к тому, что сейчас, в двухнедельном антракте, прервавшем его авторское турне, ему было нечего делать.