Коннетабль (СИ) - Мах Макс. Страница 37

***

Завтракали вчетвером в так называемой «Семейной трапезной» на втором этаже палаццо: Тристан и Мария, сидящие друг напротив друга в торцах не слишком длинного обеденного стола на двенадцать кувертов[3], а Габи с Берунико где-то посередине и тоже лицом к лицу. Обслуживали их двое слуг, специально привезенных из семейных владений Мишельеров в Басконии. Французского языка они пока не знали, так что при них можно было говорить практически обо всем, но Трис настоял, чтобы они, как и все прочие слуги, принесли кровавый обет – род нерушимой клятвы на крови. Возможно, это была паранойя, но он исходил из древнего принципа, что лучше перебдеть, чем недобдеть.

Итак, дело происходило ранним утром. Присутствующие, - разумеется, кроме Габриэллы, - довольствовались традиционным франкским завтраком: круассаны или кусок багета, масло и джем нескольких сортов. Еще здесь были ломтики бриоша, - на любителя, - твердый и мягкий сыр «для извращенцев вроде нашей Габи», апельсиновый сок и кофейники со свежезаваренным кофе. Впрочем, для Габриэллы предназначались не только сыры, но также яйца-пашот[4], байоннская ветчина[5], флан[6] с отварным языком и сладкий яблочный пирог. Что поделать, ее метаболизм был просто чудовищным, однако при ее обычном расходе энергии по-другому питаться было просто нельзя. К слову сказать, она единственная запивала свой завтрак вином. Ей оно в малых дозах не только не вредило, но было даже полезно.

Пока все насыщались, разговоры за столом исчерпывались лишь короткими замечаниями о планах на день, прогнозе погоды и прочей ерунде. Но, едва перешли к кофе, появилась первая не нарушающая приличий возможность поговорить о делах.

- Ты хочешь что-то сказать? – спросил Трис, заметивший, что Беро явно тяготится чем-то, что не может произнести вслух из-за треклятого аристократического бонтона[7]. Ни утром в постели, ни во время пробежки ничего подобного не было.

- На душе тревожно… - неожиданно призналась девушка. – Есть ощущение необходимости, но смутное… Возможно, надо сходить домой…

- Согласна, - кивнула Габи, ничуть не удивившись сказанному. – Мне тоже ночью снилось, что кто-то знакомый зовет нас с той стороны.

— Это серьезно, - согласился Трис, веривший в интуицию, переходящую, порой, в пророческий дар, обеих женщин. – Что будем делать?

- Думаю надо проведать Максима, - ответила ему сестра. – И откладывать это в долгий ящик нельзя. Так что сегодня же и пойдем. Втроем. Я, Беро и Бланш. Вооружимся по полной и сразу после завтрака в путь.

- Какой у них там кстати сезон? – повернулась она к Берунико.

- По моим подсчетам, поздняя осень.

— Значит, одеваемся по сезону…

- Бья[8] надо предупредить! – напомнил Трис.

- Не беспокойся, - отмахнулась Габи. – Я этим займусь.

Бланш - или, вернее, Бланко́то, если по-гасконски, - так звали теперь Надежду, для которой удалось добыть чистые документы на имя Бланш Мишельер баронессы де Бриенн. Но отчего-то среди подруг и друзей, то есть, в близком кругу Триса и Габи, с легкой руки Жерома Нуара прижилось уменьшительное Бья, бытующее едва ли не на другом конце империи.

- Договорились! – кивнул Трис. – Встречаемся через?..

- Час, - подсказала Габи.

— Значит, через час, - кивнул он. – И, знаешь, что? Давай ка назначим местом встречи Старую Крипту[9]?

Габи, видимо, поняла его резоны: согласилась сразу и без обсуждения причин. Доводов же в пользу именно Старой Крипты было несколько. Во-первых, это было достаточно уединенное место, расположенное на втором подземном уровне, а, во-вторых, оно было достаточно просторным, чтобы «привести» туда столько людей, сколько потребуется. Опыт предыдущего похода подсказывал, что случиться может всякое, и лучше предусмотреть разные варианты развития событий. Впрочем, существовала еще одна, третья, причина, о которой он не стал бы говорить, даже если бы озвучил первые две. Крипта находилась в самом начале пути к пещере Источника, но именно туда Трис намеревался пойти, как только девушки уйдут через построенный Габи портал. Был у него один давно уже сформулированный вопрос к Тадж’А, который он, тем не менее, все еще не решался задать. Опасался услышать честный ответ, вот и не задавал, но вопрос-то не праздный, и задать его когда-нибудь все-таки придется.

Размышляя над этим и над многими другими вопросами, - например, над тем, что и как рассказать об этом казусе Марии, - Трис спустился в подземелья палаццо Коро и как раз через час прошел под аркой, ведущей в Старую Крипту. Там ему, правда, пришлось немного подождать. Девушки опаздывали, что, в принципе, нормально. Так что он просто закурил и стал ждать. Впрочем, ждать долго не пришлось: чуть меньше, чем через пятнадцать минут на винтовой лестнице послышались женские голоса, и еще через минуту или две вся троица оказалась в крипте. Одеты они были по-зимнему, и поэтому никто не смог бы рассмотреть на них боевую броню. К сожалению, у Надежды, превратившейся в Бланш, не было таких легких и прочных доспехов, какие имелись у Габи и Беро. Но кое-чем любопытным и небесполезным она все-таки владела. При переходе все юные эмигранты притащили с собой не только золото и бриллианты. Кроме пачек банкнот, золотых слитков, фальшивых документов и оружия, в тайниках Максима Суворина на всякий крайний случай была прихерена еще и защитная амуниция, предназначенная элитным подразделениям сил специального назначения. Так что на Бланш были надеты сейчас кевларовый бронежилет 3-го уровня защиты, а также налокотники, наколенники, наголенники и наплечники из арамида. Дорогие экземпляры из закрытых коллекций от лучших мировых производителей и из очень ограниченных серий. Волшебство волшебством, и магия, как говорится, рулит, но береженого и боги берегут. Поэтому в комплект входили и кое-какие предметы, которые были скрыты уже не под одеждой, а в карманах и прочих местах хранения. Во всяком случае, Трис знал о наплечных кобурах с револьверами, снаряженными зачарованными патронами, тактических очках и микро-радиопередатчиках, специальных перчатках и поясах боевых магов. В таком поясе в специальных кармашках с клапанами спрятаны ампулы с эликсирами, накопители, - что особенно ценно для Мира бедного магией, - и кое-какие артефакты, запрещенные к продаже гражданским и использованию на территории империи. Однако там, куда уходили сейчас девушки, никаких таких законов еще не существовало и существовать не могло. Там даже о магии никто толком не знал.

- Мы никому звонить не станем, - успокоила его Габи. – Посмотрим со стороны. И там уже решим, что делать и делать ли, вообще, хоть что-нибудь. С Чертковым, по-моему, без крайней необходимости тоже связываться не стоит. Он нам никто и никому ничем не обязан. Только разведка и только потихоньку. Остальное решим на месте.

В принципе, все верно, и Трису нечего было добавить. Поэтому, выслушав Габи, он просто кивнул, пожелал девушкам удачи и вскоре уже остался в крипте один.

«Что ж, - решил он после минутной паузы, - пришло время задать вопрос и услышать ответ. Или нет…»

Было совершенно неочевидно, что Источник захочет отвечать. Но, с другой стороны, что он теряет?

«Стоит попробовать, а там уж, как пойдет!»

3. Вероника/Беро

На самом деле, с ней такое уже случалось и не раз. Не слишком часто, но, в конце концов, таких эпизодов набралось вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы о характере ее «приходов и случайностей». Иногда это было похоже на предзнание. Не предсказание, а, скорее, предвидение. Чаще всего, неточное, фрагментарное и только «на короткую дистанцию». Максимум дня на два вперед, но и то хлеб. А иногда это было «внезапное понимание» или, лучше сказать, «интуитивная прозорливость» или и вовсе «озарение», когда она, словно бы, узнавала что-то важное про какого-нибудь иногда совершенно незнакомого ей человека. Впрочем, тут тоже все случалось по-разному: то речь шла о чьей-то судьбе, то о характере и привычках, а то и вовсе срабатывало, как некий детектор лжи. И все это началось у нее довольно-таки рано, раньше даже всяких магических штучек, типа левитации, пиротехники или телекинеза. Тогда-то, лет, наверное, в двенадцать она и попала на «прием» к одной крутой мадам. Не в смысле содержательницы барделя, а именно в прямом, изначальном смысле этого слова. Женщина эта жила в Париже, но была русской, возможно даже, аристократкой из тех, что родились уже в эмиграции, но происхождение которых не вызывало сомнений. Тем более, что и лет ей было, судя по некоторым признакам, немало.Анна Михайловна говорила с Вероникой по-французски, но в конце разговора неожиданно перешла на русский. Очень правильный, следует сказать, русский язык, но все-таки с каким-то странным едва уловимым акцентом. Впрочем, как тут же выяснилось, это был вовсе не акцент, а правильное петербургское произношение, какого в нынешнем Петербурге давно уже не слышали. Вот на этом-то русском языке женщина и поставила ей свой «окончательный диагноз».