Путь на восток - Белл Том. Страница 11

Шторки медленно отползли в стороны, и в глаза ударил яркий свет сотен фонарей. Спасительная темнота носилок – вот единственное, что отделяло ее от тысяч любопытных глаз. Кайсин боялась выходить. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Ее затрясло еще сильнее. Хотелось вина. Много вина.

Мясистая гладкая ладонь появилась перед взором Кайсин. Усеянные золотом пальцы поманили ее наружу. Евнух ждал. Если он останется недоволен, пострадает Лю. Нужно взять себя в руки.

– Время пришло, моя госпожа.

Его мягкий голос дарил ложное чувство спокойствия. Но Кайсин была готова ухватиться даже за призрачную надежду. Содрогаясь внутри, девушка приняла помощь и вышла из паланкина. Она оказалась на краю Императорской площади. Той самой, где всего пару недель назад гуляла и веселилась вместе с Лю и Жу Пенем. Отсюда была видна даже та терраса с лавочкой, на которой они пили рисовое вино и ели вкуснейшие лепешки. Сейчас она была пуста, лишь несколько бумажных фонариков освещало это чудесное укромное место.

Казалось, что все произошло с кем-то другим. Что все это было не с Кайсин, а с другой девушкой, которой дозволялось хранить в памяти счастливые воспоминания.

Настоящая она сейчас шла на ватных ногах, стыдливо опуская взгляд и стараясь не смотреть на собравшихся людей. Вслед за длинными полами ее одежды следовали колонна прислуги, солдаты, а еще вздохи и ахи зрителей. Горожане были очарованы невестой. Их похвала и восторги разносились над площадью, становились все громче и громче. Подобно морским волнам перед штормом, что накатывали на скалы все сильнее и сильнее.

– Улыбайся, – тихий голос Тейтамаха без труда пробился сквозь шум.

Евнух шел с надменно поднятой головой, раздаривая неискренние улыбки представителям Императорского двора, которые прибыли для встречи невесты. Кайсин с трудом последовала его примеру, все еще пребывая в тумане. Она еле переставляла ноги, с каждым шагом борясь с желанием убежать прочь.

– Видел бы тебя сейчас тот недомерок Лю.

Слова Тейтамаха холодной водой окатили слух Кайсин и вмиг развеяли туман в голове.

– Меня волнует только расположение господина Шень Ена, – просипела она.

Евнух хмыкнул, но промолчал. Он провел ее вглубь Императорской площади. Кайсин с трудом сдерживала вздохи. На празднество не поскупились. Пагоды и храмы были увиты пестрыми лентами и стягами: красные с золотым драконом Империи Цао, черные с зеленым драконом Нефритового мага и многочисленные вымпелы и флажки бесчисленных провинций. Всюду меж столбов с яркими фонарями протягивались гирлянды цветов, у подножий памятников и скульптур произрастали леса из благовоний, сизоватый дымок от которых клубами источался в ночное небо.

Люди старались не отставать от окружающей обстановки и облачились в самые лучшие наряды. Высшие сановники – в роскошные шелковые платья, каждое из которых стоило дороже целой деревни, торговцы и их жены – в более простые, но дорогие аккуратные льняные одеяния, ремесленники и трудяги сменили рабочие одежды на простые халаты с редкими украшениями. Бедняки же хотя бы пришли в чистом.

Тейтамах не смотрел ни на одного из них. Он уверенно ступал по каменной брусчатке цвета слоновой кости с таким видом, словно все вокруг принадлежали ему. Стальной стук его трости походил на неумолимый отсчет до наступления чего-то страшного, непоправимого. Кайсин едва поспевала за ним. Евнух привел ее к огромной конструкции, что возвышалась над городом выше всяких домов. Украшенный цветами, роскошными тканями, лозами с виноградом и красными императорскими стягами с золотыми надписями, свадебный алтарь походил на храм. Кайсин поняла, что, стоит ей подняться по длинной полукруглой лестнице на вершину строения, обратно она спустится совершенно другим человеком. Вся предыдущая жизнь была лишь прелюдией к страданиям и лишениям, что ждали впереди.

– Ради отца. Ради Лю, – одними губами прошептала Кайсин, надеясь, что евнух не услышит.

Он услышал.

– Ради нового мира и Нефритового мага, глупая птичка, – рассмеялся он.

– Я смогу увидеть отца? – спросила она, вступив на лестницу.

– Он ждет тебя наверху.

Услышав это, Кайсин вспорхнула по ступеням. Она не встречалась с отцом уже несколько дней. Грядущие перемены в государстве требовали его внимания, и где уж там найти время для дочери, жизнь которой была принесена в жертву общему благу. Но Кайсин не могла на него злиться. Он выполнял волю правителя, а значит, и волю самих небес. Император – посланник Прародителей. Перечить ему – перечить самому Солнцу. И Кайсин выполнит свой долг. Ее готовили к этому с самого детства.

– Отец!

Кайсин удержалась от того, чтобы не броситься к нему в объятия. Она прошла по широкой платформе и встала рядом. Его посеревшее от усталости лицо казалось блеклым пятном на фоне окружающих красок. Отец улыбался, как всегда, сдержанно. Даже будучи наедине с ней, он редко показывал свои чувства. Поэтому Кайсин не ждала теплых приветствий и сейчас. Хотя в душе надеялась, что он обнимет дочь, прижмет к груди и скажет, что все будет хорошо.

Но этого не случилось.

Он стоял посреди платформы, в окружении своих гвардейцев и целой свиты чиновников Императорского двора. Пестро разодетые, как павлины, старики со сложными прическами и ухоженными бородками с усмешками переглядывались, потирали руки и ехидно улыбались, смотря на Кайсин. Они видели в ней не наследницу важнейшего из всех родов Империи, но товар, за которым совсем скоро придет купец. Лицо отца же не выражало никаких эмоций. Он был одет в простой и скромный костюм родовых цветов Мао и безучастно взирал на дочь.

– Ты прекрасна, Кай, – сухо сказал он. – Мать гордилась бы тобой.

Острый укол совести от мимолетных воспоминаний сменился облегчением: Кайсин была рада, что матери здесь не было. Ей хватало и отцовского холода и безразличия.

– Спасибо, отец.

– Господин Мао.

Словно позабыв про ее существование, отец посмотрел на запыхавшегося после подъема евнуха, коротко кивнул и повернулся к громаде Императорского дворца. Огромные Золотые врата, что выделялись на фоне красных крепостных стен, вот-вот откроются, и Кайсин впервые увидит своего супруга. Он где-то там, пока далеко, но все же слишком близко. Даже отсюда можно было ощутить его присутствие и пугающую необъятную силу.

– Кайсин.

Отец стоял совсем рядом и говорил едва слышно. Она посмотрела на отца и невольно вздохнула, увидев темные круги под его глазами.

– Я хочу поблагодарить тебя, – он говорил быстро, с беспокойством поглядывая по сторонам. – Ты стойко восприняла новости о грядущем. Прости, что узнала обо всем не от меня. Возможно, ты не понимаешь, для чего все это устроено, но… я расскажу тебе, когда все кончится…

Со стороны дворца донесся оглушительный звон гонга.

– Магистр Шень Ен идет! – воздев руки к небу, объявил Тейтамах.

Лю открыл глаза и со стоном приподнялся с лежанки. Его покрывал ледяной пот, но в голове будто все прояснилось. Впервые с момента ранения он мог отчетливо видеть вокруг. Сердце по-прежнему покалывало, и каждое движение отдавалось раскатами боли по всему телу, но такое еще можно было стерпеть.

В сумеречных тенях юноша разглядел Жу Пеня. Друг лежал на боку поперек выхода из дома и мирно сопел. Его толстые бока тяжело вздымались на каждом вздохе. Вопреки обыкновению, сегодня Малыш не мычал и не причмокивал губами, как делал это каждую ночь. Такое случалось редко и только тогда, когда он смертельно уставал.

С грустью вздохнув, Лю покачал головой. Жу Пень так старался ради него! О нем, наверное, еще никто и никогда так не заботился. По крайней мере, он такого за свою недолгую жизнь не помнил. Пожалуй, только от Кайсин он мог бы ждать чего-то подобного, но теперь…

– Кайсин! – одними губами прошептал Лю.

«Сегодня ночью свадьба Кайсин, – вот что он подслушал днем в разговоре Малыша и Ши-Фу. – Я должен быть там!»

Закусив губу, чтобы случайно не ойкнуть от боли, Лю поднялся с лежанки и на заплетающихся ногах пошел к выходу. Он долго собирался с духом, чтобы перешагнуть через спящего Жу Пеня, заранее отогнул занавеску в дверном проеме и задержал дыхание. Сердце забилось сильнее, и Лю показалось, что оно взорвалось фонтанами крови, когда он все-таки переступил через друга, едва не упал с узкой шаткой лестницы и оказался на улице.