Путь на восток - Белл Том. Страница 17

– Я виноват…

– Неужели?

Повеяло теплом. Чьи-то жесткие руки подхватили его, удержали от падения и уложили на забрызганную кровью брусчатку. Все померкло, но прежде, чем лишиться чувств, он увидел светлое лицо старика с длинной седой бородкой и белыми, как молоко, глазами.

– Хм-хм. Давай-ка уведем тебя отсюда.

Нефритовая такка

Лоян, столица Империи Цао

Поздняя ночь после Сячжи

Во тьме раздавалась прекрасная музыка.

Лю развеял темную дымку руками, сделал шаг и вновь оказался закутан туманом. Он увидел себя со стороны. Его покрытое по́том, обмотанное в тряпки и целебные припарки тело неподвижно лежало на соломенной подстилке. Обстановка вокруг казалась знакомой, но Лю не сразу понял, где находится.

– Я дома? Но что происходит?

Музыка продолжала играть, и Лю попытался пойти на ее зов. Он не ступал, он плыл по воздуху, будто невидимое облачко, но с каждым движением лишь отдалялся. Мрак сгущался. Туман обволакивал его со всех сторон, и совсем скоро Лю выбился из сил. Он перестал сопротивляться, закрыл глаза и позволил тьме увлечь себя. Мелодия становилась все тише, затем совсем замолкла, но вместо ожидаемой тишины он услышал шепот. Едва различимый, похожий на прикосновение лучей утреннего солнца, на шелест ветра в ветвях можжевельника, на беглую рябь на поверхности спокойного пруда. Голос становился все громче, и Лю напряг слух, чтобы разобрать слова.

– Я почти не знаю тебя, но с легкостью обещаю тебе свое сердце.

Он знал этот голос.

– Кайсин? – Лю резко открыл глаза и забарахтался в невесомости.

– …мое сердце принадлежит тебе.

– Птичка? Где ты, Кайсин?

– Я без сомнений дарую тебе свою жизнь.

Лю с трудом выровнялся и начал озираться по сторонам. Но ее нигде не было видно. Всюду царил лишь мрак и черный туман.

– …моя жизнь теперь твоя.

– Кайсин, прошу тебя, отзовись!

Чернота небытия окрасилась в синие цвета. Яркие ленты пробороздили полотно тьмы и взвились ввысь, подобно стае птиц.

– Я не боюсь ошибиться. Моя судьба теперь связана с твоей. Примешь ли ты мой дар?

– Конечно, Кай, я сделаю все, что попросишь! Молю, скажи, где ты?

– …отныне и вовек мы – одно целое.

Огоньки взорвались фейерверками. Птицы превратились в драконов и заполонили все небо до самого горизонта. Кайсин плакала и кричала, а Лю рвал на себе волосы, но не мог найти ее. Она была совсем рядом. Он чувствовал ее тепло, ощущал магнолиевый запах ее кожи. Казалось, стоит протянуть руку, и он сможет ее коснуться. Лю тщетно пытался прорваться сквозь ослепительный свет, загребал воздух руками, рычал и злился. Однако ничего не помогало. Неведомая сила потянула его обратно во тьму, которая теперь полнилась вспышками молний и раскатами грома.

– Мы одно целое, Кай! Я найду тебя!

До слуха вновь донеслась музыка. Она больше не казалась прекрасной, а наоборот, ужасной, отвратительной. Его увлекало все глубже во тьму. Стало невыносимо душно, жарко. На миг он перестал дышать. Ударил гром, и раздался крик.

Ее крик.

– Кайсин!

Лю распахнул глаза и резко сел.

В полумраке виднелся слабый огонек от почти истаявшей свечи. Сквозь тряпицу, что отделяла дом от улицы, доносились шелест листвы и шум ветра. На востоке зачиналась заря, но полный кошмаров мрак еще цеплялся за уходящую ночь. Все это оказалось сном. Наваждением. Бредом.

Или нет?

Лю помотал головой и стер пот со лба. Он был совсем холодным. Жар наконец-то спал, и разум немного прояснился. Лю не мог вспомнить, как вернулся домой. Перед глазами мелькали вереницей спутанные образы пугающих сновидений, и вспомнить хоть одно из них Лю уже не мог. Но шепот Кайсин и ее крики казались настоящими и до сих пор звучали в ушах.

Последнее, что осталось в памяти, – это синее пламя, охватившее небо над площадью. Он видел Кайсин! Слышал ее голос!

Затем все потемнело…

– Малыш? – просипел Лю.

Говорить было больно. Он чувствовал себя опустошенным, слабым. И голодным, словно не ел тысячу лет. Лю не знал, когда притрагивался к еде в последний раз. Кажется, это были те лепешки и рисовое вино, – первая и единственная трапеза, которую он разделил с Кайсин. Сколько бы ни пытался, он не мог вспомнить свою прежнюю жизнь до встречи с ней. Но ту ночь, когда он был счастлив, не забудет никогда.

Ту ночь, когда его прежняя жизнь прервалась навсегда.

– Малыш! – изо всех сил выкрикнул Лю, отчего повалился обратно на солому.

Послышалось копошение и кряхтение, и затем внутрь дома ввалился Жу Пень.

– Братец? Братец, ты очнулся?

– Д-да. Да, Малыш.

Лю попытался встать, но друг подскочил к нему и уложил обратно.

– Прошу тебя, это, не вставай. Ты еще слаб, – Жу Пень был встревожен не на шутку. Он стукнул себя по лбу. – Вот олух! Забыл.

Малыш выскочил из дома, но быстро вернулся обратно с котелком в руках. Зачерпнув остатки отвара, он передал чашку Лю и заставил выпить все без остатка. Терпкий травяной вкус приятно охладил тело и прогнал ноющую боль в груди. Даже дышать стало легче. Лю наслаждался каждым вздохом, закрыв глаза. По голове и спине побежали мурашки, и на миг он смог расслабиться, будто и не было никакой раны.

– Спасибо, Жу Пень, – сказал он улыбаясь. – Я чувствую, как мне становится лучше. Что это такое?

Малыш с облегчением вздохнул. Он отставил котелок и пошарил в темноте возле лежанки в поисках своей гуцинь.

– Дык, этот, Ши-Фу притащил сегодня каких-то травок. Буре… тьфу, бурелистник! Он рассказал мне всякие жуткие истории про чары-мары. Он может тебе помочь, Лю! Не знаю как, но, это, может.

– Что еще он сказал? – встрепенулся Лю, но тут же поморщился. Резкие движения все еще причиняли муки.

– Он все расскажет, братец, когда вернется, – Малыш принялся мерить комнатку шагами, без конца заламывая руки и нервно поглядывая по сторонам.

– Вернется? Откуда?

– Какой же ты болван, братец! – голос Жу Пеня был полон отчаяния. – Какой же ты глупый!

– Я не понимаю…

– Зачем ты пошел туда? А? Вот, это, скажи мне, главный ты дурак из дураков! Сбежал? От меня?

– Малыш, я…

– Ши-Фу велел мне приглядывать за тобой, а я уснул. А ты просто взял и сбежал! Даже не сказал ничего! – Жу Пень был в ярости, чего с ним не происходило никогда. – Ты хоть, это, представляешь, как я перепугался? А, братец? Так-тебя-растак! Чудо, что я нашел тебя. На площади случилось что-то ужасное, была битва, всюду бегали эти, ну, стражники! А если бы нас поймали? Ты подумал об этом?

Лю какое-то время неподвижно сидел, силясь осознать услышанное. Затем сжал кулаки и попытался встать. Боль вернулась мгновенно, словно и не уходила никуда. Голова закружилась, но он упорствовал. Пришлось зарычать, чтобы не обращать внимания на растекающееся по груди пламя. Однако Жу Пень не дал ему подняться.

– Ну уж нет.

Здоровяк с легкостью уложил его обратно и накрыл плечи огромными ладонями. В силе с Малышом мало кто мог посоревноваться, а ослабленный Лю с трудом мог двигаться, не то что сопротивляться. Вскоре он перестал бороться и обмяк. Свеча давно погасла. Небо за окном стремительно светлело, но в доме до сих пор царил полумрак, из глубины которого доносились тихие всхлипы. Жу Пень нашел в темноте гуцинь и начал медленно пощипывать струны в надежде обрести спокойствие самому и утешить друга.