Ровно в полночь - Лайл Гэвин. Страница 4

– Нам платят за это.

Помолчав, он негромко заметил:

– Похоже, эти деньги нам придется отрабатывать всерьез.

После выезда из города нам не попалось навстречу ни души, ни единой машины. Если кто-то нас преследовал, то ориентировался по радару, а не свету фар.

Въезжая в Треженье, я снизил скорость и переключил фары на ближний свет. Пришлось сбавить скорость, но до моря оставалось меньше мили и дорога здесь кончалась. Незачем давать кому-то повод для размышлений, с чего вдруг "ситроен" с парижскими номерами ненастной ночью едет к морю.

Но вот дорога перешла в широкую полосу песка и гальки. Я затормозил и открыл дверцу. Издали доносился ленивый шум прибоя, но вид на море закрывал небольшой холм впереди.

– Приехали...

Харви потянулся назад и взял плащ.

– Что будем делать с пассажиром?

– Куда-нибудь пристроим. Взгляните на него, пока я схожу огляжусь.

Открыв стоявший под ногами саквояж, я вытащил стопку дорожных карт. Под ними лежала большая деревянная кобура. Из нее я извлек "маузер", пошарил на дне саквояжа в поисках магазина с патронами, нашел и вставил. Потом пристегнул кобуру – приклад и взвел курок. Готово.

Харви заметил:

– Надо было засечь время. Не думаю, что вы обставите Буффало Билла.

– Давно не тренировался. Но если постараюсь, в пять минут уложусь.

– По-моему, Билл управлялся быстрее.

– В такую ночь никто ни во что не попадет. Зато как прозвучит! Вылитый пулемет.

Я вышел из машины и захлопнул дверцу. К кромешной темноте глаза привыкают долго. На ощупь я двинулся вперед, ориентируясь по хрусту под ногами. Через дюжину шагов заскрипела галька и наметился подъем.

Еще несколько метров – и я оказался на гребне галечного вала. Даже сквозь тьму метрах в тридцати проблескивало море. Волны, заканчивая долгий путь от Багамских островов, обрушивались на берег с мощным грохотом. Для высадки с небольшой лодки открытый берег с подветренной стороны оставлял желать лучшего, но видимо у Мэгенхерда не было выбора. По крайней мере, здесь никого не приходилось опасаться.

Я пошел вдоль вала из гальки на север.

Первое, что попалось на глаза – плакат с белым черепом и костями и надписью "Заминировано" – старые немецкие укрепления. Я постоял, убеждая себя, что мины давно проржавели, и зашагал в сторону моря.

За узкой полоской песка начиналось море. Судя по следам волн на песчаной полосе, начинался отлив. Значит пора возвращаться к машине.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и едва я перевалил галечный гребень, свет в "ситроене" ударил по глазам, как маяк. И тут же погас – едва услышав мои шаги, Харви захлопнул дверцу.

– Нашли, куда его деть?

– А вы разобрались, что с ним случилось?

– Примерно. Три пули почти в упор, может быть, через окно. Крови он потерял мало, значит умер быстро. Это вам чем-то поможет?

– Только ему. – Я посветил фонарем – на площади было не до осмотра. Невысокий плотный мужчина с прилизанными черными волосами, маленькими усиками и безразличным выражением мертвого лица. Жилет из грубого твида, рубашку расстегнул Харви, чтобы обнажить три аккуратных отверстия в груди. Я занялся карманами.

Харви сообщил:

– Ничего. Ни документов, ни водительских прав. Или их у него и не было, или кто-то забрал.

И тем не менее, в карманах кое-что осталось: немного мелочи, счета, квитанции; на жилете – фабричная марка. Полиция сумеет опознать убитого, но, может быть, убийце было нужно выиграть всего немного времени.

На кольце – несколько ключей, а на отдельном маленьком колечке – пустая медная гильза.

Я посветил фонариком: гильза от чего-то очень мощного, с большим прямоугольным бойком. Надпись на гильзе за годы почти стерлась, но удалось различить "WRA-9 мм ". Я протянул находку Харви.

– "Винчестер репетинг армс" – самозарядное оружие Винчестер – расшифровал он. – Наверное, она попала сюда из Англии еще в годы войны. А у кого же был такой боек?

– "Стен".

– Значит, он из Сопротивления?

Я кивнул. Находка меня не удивила: почти все, кого вербовал Мерлен, сражались вместе с ним в Сопротивлении. Но только в кино все партизаны размахивали "стенами". На самом деле их доверяли только тем, кто доказал, что способен попасть из него в цель.

Но теперь он нарвался на противника, который умеет подобраться вплотную и стреляет наверняка. Я пожал плечами. Война давным-давно закончилась и все мы многое забыли. Правда, непохоже, что противник забыл тоже.

Спрятав ключи, я выпрямился. Харви повторил вопрос:

– Куда мы его денем?

– Бросим в море: начался отлив. Ни в гальке, ни в песке нам могилу не вырыть.

– Его найдут.

– Возможно. А может быть и нет. Или далеко отсюда. После нескольких дней в воде время смерти определить точно станет невозможно.

Он кивнул, мы подняли тело и потащили по гальке к морю. Груз был тяжел и неудобен, двигались мы медленно и неуклюже, но в конце концов добрались – зашли по колено в воду и забросили тело метром дальше.

Я взглянул вдаль – горизонта не видно, море и небо слились в густую темную пелену. На всякий случай я промигал фонарем азбукой Морзе сигнал "все в порядке". Ответа не последовало.

Если честно, я его и не ожидал, учитывая погоду и обычную поначалу суматоху. не меньше часа после установленного времени беспокоиться не стоит. Оставалось надеяться, что у Мэгенхерда хватит ума выбраться на берег в маленькой незаметной лодке, оставив яхту за трехмильной зоной.

Ожидание обещало быть долгим. Не обязательно тут мерзнуть нам обоим. Я предложил:

– Возвращайтесь в машину. Смените меня через четверть часа.

Он не ответил и не двинулся с места. Я посветил фонарем ему в лицо фонарем. Он фыркнул.

– Выключите, черт вас возьми!

Я погасил фонарь.

– Извините.

– Не смейте ослеплять меня. Я всегда должен видеть, – голос Харви дрожал от нескрываемого раздражения.

– Простите. Пойдете обсохнуть? – вновь предложил я.

– Ладно... Выпить найдется?

– Я понял, что сегодня вы не пьете.

– Не рассчитывал трупы таскать.

Мне следовало помнить, что люди, чья профессия – оружие, не любят сталкиваться с результатами своей деятельности.

Я в третий раз сказал:

– Простите. – и добавил: – В саквояже немного шотландского виски. Подождите, принесу.

В машине я выловил из саквояжа бутылку. Маленькая фляжка шотландского, причем не из лучших, но другого в самолете не нашлось. Распечатал я ее в поезде – все дешевле, чем пить по тамошним ценам – но три четверти содержимого там еще оставались.

Вернувшись на берег, я снова посветил в море фонарем и протянул бутылку Харви.

Он отказался.

Я сердито уставился на него сквозь дождь. Было холодно, сыро, я тоже не в восторге от того, что обнаружил труп в машине и волок его по берегу, чтобы сбросить в море, – а тут еще напарник не в состоянии решить, пить или нет.

Впрочем, сейчас я и сам не прочь был согреться. Отпив из горлышка, я снова протянул ему бутылку.

– Пейте, путешествие будет долгим.

Он взял ее, взмахнул рукой – и бутылка разлетелась градом осколков у наших ног.

– Не буду я пить!

Виски камнем застряло в желудке, заныли зубы.

– Давно вы не пьете, Харви?

Он тяжело и безнадежно вздохнул.

Я повторил:

– Давно?

– Все будет в порядке. Не волнуйтесь.

Ну конечно, не волнуйтесь! Телохранитель – алкоголик – ничего страшного.

Но теперь я хоть понял, почему он не дотянул до пенсии в американской секретной службе.

– Давно? – мрачно настаивал я.

– Двое суток. Или даже больше. Так бывало и раньше. Я справлюсь.

Странно, но с алкоголиками так бывает – двое суток, неделю или несколько месяцев.

– А как насчет похмелья? – спросил я.

– Все прошло. Теперь до следующего раза.

Это хладнокровное признание меня потрясло. Я открыл рот, намереваясь высказать все, что думаю, и в него тут же хлестнул поток дождя. Все, что мне от него было нужно – продержаться еще двадцать часов. Потом это не моя проблема.