Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде - Хансен Марк Виктор. Страница 13

– Спасибо, – ответила Эрика.

У нее на лице засияла радостная улыбка. Другие дети разорвали бумагу, чтобы увидеть подарок, но не Эрика. Она посмотрела на мальчишку, спящего у меня на коленях, и прошептала мне на ухо несколько слов, от которых у меня перехватило дыхание.

– Теперь мне есть что подарить братишке на Рождество, – сказала она.

Не зная, что внутри, и не надеясь получить ответный подарок, Эрика готова была отдать свою награду.

Я поняла, что моя мольба о божественном вмешательстве только что была услышана, и у меня на глаза навернулись слезы. Христианская щедрость и самозабвенная любовь Эрики к братишке открыли мне истинный дух Рождества. Уже в пять лет Эрика понимала, что любовь – идеальный подарок и нет больше счастья, чем возможность отдать ее другим.

Корзина надежды

Машина остановилась в нескольких кварталах от нужного места. Я жестами велела троим нашим детям тихонько выбираться на улицу и идти к небольшому, тускло освещенному домику в стороне от шоссе. Чувствуя себя главарем семейной банды, я кралась вдоль кустов у занесенной снегом обочины.

Мы срезали угол и прошли через церковную парковку. Пока мы огибали здание церкви, я с улыбкой вспоминала нашего грузного пастора. Знал бы он, как мы «реализуем» на практике его слова о том, что дети однажды последуют по нашим стопам! Что-то подсказывало мне, что наше снежное приключение не совсем соответствует его представлениям о благочестии. Я на секунду остановилась, решив напоследок удостовериться, что мы ничего не забыли. Все в порядке – мы с девочками несли свои сумки, а наш юный джентльмен тащил по снегу пустую ярко-красную корзину.

Мимо пронеслась очередная машина, и мой светловолосый сынишка замер на месте. Я подошла и положила руку ему на голову, жестом повторяя приказ пригнуться и стараться не попасть в свет фар. Девочки сами спрятались, дожидаясь, пока белый луч скроется за поворотом.

В конце концов, они сами это придумали. Для рождественской пьесы Лори заучила наизусть стихи 2:8–14 из Евангелия от Луки, и история младенца, у которого даже не было дома, поразила ее. В преддверии Рождества она не раз рассказывала ее брату и сестре.

Рассудительная Шери всегда готова была всем помочь. Мы сразу все поняли, когда она пару недель назад села в машину без варежек и на вопрос отца кивнула на новых соседей. Стеснительная маленькая девочка в красных рукавицах и ее мама брели по заснеженному полю к тому самому старому домику, который сейчас стоял перед нами.

Наверное, Шери все решила еще тогда. Каждый декабрьский вечер мы с детьми читаем новую рождественскую историю. Новелла «Дары волхвов», в которой муж и жена отдают дорогие сердцу вещи, чтобы купить друг другу подарки, только укрепила ее в этом решении. Детям хотелось отдать по одному из своих подарков тем, кто мог остаться совсем без подарка. Так родился наш план. Разве могут родители запретить своим детям бескорыстный поступок, который принесет кому-то новую пижаму и чашку горячего какао в Сочельник?

Добавьте к этому теплые перчатки, куклу для девочки и грузовик для ее братишки, простой рождественский ужин – все это мы тащили от куста к кусту, перешептываясь и прячась за деревьями вокруг домика.

Кевин поставил на крыльцо корзину. Я опустила в нее пакеты с едой и отбежала вместе с сыном за большой всклокоченный куст на краю двора. Девочки тем временем уложили поверх еды красиво упакованные подарки. Затем Шери подошла к нам, а Лори, как и планировалось, дважды громко стукнула в дверь и со всех ног кинулась в укрытие. Мы затаили дыхание.

Дверь отворилась. На пороге появился отец семейства. Стоя на костылях, он посмотрел по сторонам и позвал жену. Она вышла на крыльцо, тоже огляделась и подняла корзину. За спиной у родителей возникли два детских личика. Послышался восторженный шепот, все потянули руки к подаркам – а потом дверь закрылась.

Держась за руки, мы побежали по полю обратно к успевшей остыть машине. На этот раз никто не дрался за переднее сиденье и не ворчал из-за холода. Мы вспоминали лица людей на пороге дома, и я понимала, что дети не меньше меня радуются их счастью.

То Рождество стало первым. С тех пор мы каждый год делаем сюрприз для одной из нуждающихся семей. Через несколько месяцев у нас появился еще один повод для радости – священник в церкви объявил, что отец того семейства выздоровел и нашел новую работу, поэтому они переезжают на новое место.

Когда мы с Шери выходили из церкви, та женщина из домика подошла ко мне и сунула мне в руки пакет, в котором, похоже, была рамка.

– Не открывайте, пока не вернетесь домой, – наказала она. – А еще… – Она сделала паузу и прошептала: – Веселого Рождества.

Я пораженно посмотрела на нее, гадая, как она раскрыла нашу тайну. Но она лишь смущенно улыбнулась и погладила Шери по голове:

– Я решила подарить вам что-нибудь, после того как в декабре ваша дочка отдала моей Эдне красные варежки. Уже весна, но я до сих пор чувствую дух Рождества. Знаете, эти варежки дали нам надежду.

Растроганная, я заверила ее, что очень ценю ее подарок, каким бы он ни был. Мы с Шери попрощались со всеми и поспешили к машине, где уже собрались все остальные.

Едва переступив порог, мы открыли подарок. Это была вышитая крестиком картина – Мария держала на руках младенца Иисуса, прижимая его к сердцу. В тот момент мы снова поняли, что надежда никуда не исчезает – она всегда живет в сердце Иисуса.

Мы потеряли контакт с той семьей, но картина до сих пор напоминает нам об истинном смысле Рождества. Я знаю, Шери не забыла о том рождественском чуде, ведь свою первую дочку она назвала Кристин Хоуп, а Хоуп – это «надежда».

Рождество вдали от дома

Я стояла на балконе спиной к мужу и сдерживала слезы. В небе сияло декабрьское солнце, а вдали виднелось Средиземное море. Как же мне хотелось в Калифорнию! Гордон стоял рядом, положив руку мне на плечо. Я повернулась к нему и прошептала:

– Я не чувствую Рождества. В Бейруте мы так далеко от дома.

Уткнувшись в плечо Гордону, я всхлипнула и расплакалась.

– Я думала, раз мы так близко к Израилю, Рождество станет более настоящим, более ярким. Но сейчас кажется, что Вифлеем от нас дальше, чем когда мы жили в США.

Взявшись за руки, мы вошли в гостиную и устроились на диване.

– Мы ведь живем среди арабов-христиан, и я думала, Рождество будет таким же, как всегда, – всхлипывала я. – Но я ошибалась…

Постепенно повышая голос, я перечисляла все, чего мне не хватало на чужбине.

– Никто не украшает фасады домов. У наших соседей даже нет гирлянды! В магазинах не играют рождественские песни. Никто не приглашает нас на рождественские представления. Нет вертепов! И семейного ужина тоже не будет. Даже речи нет о том, чтобы купить настоящую, пахучую ель, ведь деревьев тут мало и просто так их не вырубают. Разве мы сумеем нарядить ту тощую искусственную елку, которую мы купили? Она не идет ни в какое сравнение с нашей прошлогодней красавицей!

Я поерзала на диване.

– Без украшений Рождество будет тусклым.

Гордон кивал и гладил меня по руке.

– Что ж, нам придется самим создавать себе рождественское настроение, – сказал он. – Дети еще маленькие, они понятия не имеют, как отмечать Рождество. Нужны традиции, которые подойдут к любому месту, где бы мы ни жили. Тогда дети навсегда запомнят наши праздники. – Тут муж внимательно посмотрел на меня и спросил: – Что для тебя самое главное в нашем привычном Рождестве?