Венера с пистолетом - Лайл Гэвин. Страница 22

Она была действительно замечательной.

Хуфт просто стоял рядом, безразлично поглядывая через его плечо; немного погодя я тоже протиснулся вперед и посмотрел через другое. Это был один из тех безумных пейзажей, на которых изображены деревья, кукурузное поле и небо, все это в вихревых мазках, так, словно дул сильный ветер и в то же время все оставалось совершенно спокойным. Вы понимаете, все выглядело словно замороженным. Или может быть следовало сказать, что все это выглядело просто нереальным?

Наконец Анри очень медленно кивнул.

– C'est vrai [15]. Да. Теперь… – Он сунул руку во внутренний карман и достал конверт.

Теперь наступила очередь Хуфта, и зрелище последовало просто замечательное. Он изучал банковский чек так, словно это был прямой билет на небеса в пульмановском вагоне. Он вглядывался в него, подносил к свету, осторожно ощупывал пальцами его поверхность. Гораздо сторожнее, чем можно было думать по его виду.

Он даже не потрудился поблагодарить. А как вы бы приняли чек на сотню тысяч фунтов? Не знаю. Мне бы это понравилось.

В любом случае, казалось, Анри это совершенно не беспокоит. Он получил свою игрушку, и когда схватил ее, суставы пальцев совершенно побелели в свете лампы.

Наконец Хуфт закончил разглядывать чек, повернулся и улыбнулся нам.

– Шентельмены – теперь не хотите ли выпить кофе?

Я кивнул.

– Конечно, ведь нам некуда спешить.

Анри удивленно взглянул на меня. Хуфт нажал кнопку переговорного устройства на столе и распорядился.

– Пожалуйста, садитесь, шентельмены.

Мы сели, Анри все еще сжимал картину Ван Гога.

– Вы повредили голову? – спросил Хуфт, так как я все еще носил свою повязку в виде тюрбана.

– Автомобильная авария.

Он покачал вверх-вниз своими подбородками.

– Автомобили – ужасная вещь.

– Это верно. Мы помешали вам отправиться на работу?

Он рассмеялся и помахал чеком.

– Думаю, сегодня я уже достаточно заработал.

Экономка постучала и внесла кофе. Большие чашки – и очень хороший кофе.

Хуфт положил себе в чашку сахар и спросил:

– Вы охраняете картину, да?

– Да.

– Вы не похожи на охранника, он должен быть здоровым… – Он снова захохотал.

– Ну, картина ведь не очень большая.

Эта шутка его совершенно убила. Да, действительно получилась шутка года. Он буквально катался в кресле, пролив кофе на блюдце.

– Герр Кемп, вы мне очень нравитесь. Это очень здорово сказано.

Я ответил ему сладкой улыбкой и занялся своим кофе.

Вмешался Анри и спросил Хуфта по-французски, не знает ли тот о каких-нибудь еще картинах такого же рода. Хуфт говорил по-французски лучше меня, потому многого я не смог разобрать, но могу предположить, что Анри действительно пытался выяснить, откуда взялась картина Одноухого. Не в состоянии следить за деталями разговора, я встал и начал бродить по комнате, делая вид, что разглядываю книги. Обошел стол, прошел мимо окон с опущенными тяжелыми шторами, чей синий цвет несколько дисгармонировал с выкрашенными в розовые тона стенами, и наконец вернулся к собеседникам.

Когда никто не смотрел на меня, я покосился на часы. Шел уже десятый час.

– Ну, – сказал я, – пожалуй, нам пора ехать. Лучше всего вернуться в Амстердам и спрятать картину в хранилище.

Какое-то время Хуфт обеспокоенно смотрел на меня.

– Герр Кемп, я не хотел бы, чтобы относительно картины задавались какие-то вопросы. Скажем, по поводу того, откуда она взялась.

Я покачал головой.

– Никаких вопросов. Никаких проблем. Никто ничего не будет знать.

Он пожал плечами и по телу пробежала дрожь, словно вы похлопали желе.

– Это ваша работа.

Потом хозяин поднялся и проводил нас к выходу.

14

Небо было затянуто плотными серыми тучами; за ними могло быть солнце, которое уже взошло. Окружавшие нас дома и деревья были просто силуэтами, выкрашенными в различные оттенки серого. Анри осторожно спустился по ступенькам, держа картину прямо перед собой, как щит.

– Bon voyage [16]. Удачной дороги.

Я кивнул, помахал рукой и забрался в машину.

Анри сказал:

– Теперь ее лучше положить в чемодан.

– Не сейчас. Просто положите ее на заднее сидение и пусть лежит, пока мы не свернем за угол.

– Но мы можем ее повредить.

– За пару минут ничего не случится. Поезжайте помедленнее.

Ему это не понравилось, но он поехал, причем медленно. Мы выбрались на дорогу и повернули обратно в сторону автострады. Там он перешел на вторую передачу.

Проехав с полмили, мы обнаружили съезд с дороги, который, казалось, никуда не вел, и свернули туда. Анри держал картину, пока я открывал чемодан, затем завернул ее в мои грязные рубашки, а заодно и в чистые, и положил внутрь. Он просто с ненавистью смотрел, как она исчезает в чемодане.

После того, как чемодан был осторожно уложен плашмя на заднее сидение, он мрачно бросил:

– Вы забыли расписаться.

Я усмехнулся.

– Ван Гог поступал точно также. Кстати, вы считаете, что это нормально?

– Да. Многие из его картин не подписаны. А теперь – мы едем в Амстердам, как вы сказали Хуфту?

– Едва ли. Не стоит делать всякие глупости, о которых кому-то говорили. Утрехт.

– Утрехт? Но почему?

– Оттуда в десять сорок девять уходит поезд. Одна пересадка в Базеле – и к полуночи я буду в Цюрихе.

– Но я не понимаю, зачем ехать в Утрехт.

Я усмехнулся.

– Нелогично – я понимаю. Потому и никто другой не увидит какой-то логики. Так что просто едем в Утрехт. Всего-то шестьдесят километров.

Он переключил скорость, с сомнением спросив:

– У вас есть билет?

– Нет. Никто не знает, что я делаю.

Мы снова выбрались на дорогу, Анри переключал скорости так осторожно, как только мог, и хмуро продолжал размышлять над моими словами.

– Вы сказали об этом мсье Макгрегору?

– Еще нет.

– Банк в Цюрихе будет закрыт.

– Я позвоню Карлосу из Утрехта и договорюсь, чтобы меня встретили.

На этот раз с соответствующим паспортом и всем прочим. Я ощупал пистолет, лежавший в боковом кармане брюк.

Мы добрались до автострады и свернули направо. Анри прибавил газу, но слегка.

– Прибавьте скорость, – сказал я. – У нас есть время, но мы будем выглядеть чертовски подозрительно, если станем так медленно плестись.

Шоссе было вполне современным, и хотя не таким широким, каким следовало, но гладким и прямым. Анри неохотно увеличил скорость до семидесяти.

Через десять минут я был совершенно уверен, что никто за нами не следит. Однако на подобной дороге никогда нельзя быть в этом абсолютно уверенным, так как добрая половина машин едет с той же скоростью на протяжении многих миль и часов.

Я спросил:

– Как этот толстый плут Хуфт достал Ван Гога?

Анри пожал плечами.

– Нашел…

– Черта с два. Взгляните на картины в его холле. И на его кабинет: шторы, лампы. Он ничего не понимает в Ван Гоге и не способен отличить его от задницы.

Он холодно спросил:

– А вы считаете, что разбираетесь в живописи, мистер Кемп?

– Нет, но все же понимаю немного больше, чем он. Но я не смог бы отличить Ван Гога, даже наткнувшись на него.

– Я согласен с вами. Но мы знаем и другого богатого человека, который покупает картины, но ничего в них не понимает.

– Вы имеете в виду нашу хозяйку? Да, но она наняла вас и эту птичку мисс Уитли, чтобы вы ей помогали.

– Не забывайте и про себя. Возможно, что у герра Хуфта тоже есть советники.

– Именно это я и имел в виду, дружище.

Он нахмурился и задумался. А некоторое время спустя признал:

– С этим я тоже должен согласиться.

– Итак, насколько я понимаю, вы не успокоитесь до тех пор, пока картина не попадет в Манагуа, верно? Я имею в виду, что вы собираетесь принять шумные аплодисменты, не так ли? И тот бедняга, который первым обнаружил эту картину, будет тихо радоваться.