Римский сад - Латтанци Антонелла. Страница 26

— Привет, Фра! Мы на море!

— Массимо… Все хорошо? — Конечно, все просто замечательно, нам очень весело. Верно, Эмма?

Послышался смех. У Франчески сжалось сердце.

— Поезжайте домой немедленно, пожалуйста.

Тон Массимо изменился:

— Да ладно, Фра, мы на море. Тут здорово. Приедем чуточку попозже.

— Нет. Возвращайтесь сейчас. Я очень прошу.

Массимо встревожился:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего. Только приезжайте поскорее.

Массимо спросил что-то еще, но она уже отключилась. Разве можно о таком рассказать по телефону?

— Мама, почему все опять бегают и кричат? — спросила Анджела. Хотя Франческе казалось, дочь уже поняла всё, поняла раньше, чем она сама.

— Ничего, дорогая, не волнуйся, сейчас пойдем домой. Только что там делать?

— Не хочу домой. Хочу подождать Терезу! — Анджела затопала ногами.

— Пойдем, — сказала Франческа и потянула дочь к подъезду. Ты уходишь ради нее или ради себя? К чему эти мысли, если она должна отвести дочь в безопасное место? Отвести ее домой. Франческа как раз достала ключи, когда ее окликнул Карло.

— Синьора Франческа… — парень был сам на себя не похож. Если бы она не была уверена, что это Карло, то могла бы поклясться, что никогда прежде не видела этого подростка с безумным взглядом. Она вспомнила, как Марика рассказывала, что Карло почти неделю плохо себя чувствует, что у него грипп, грипп, который бродил от порога к порогу, как скверный гость. — Я не могу пойти со всеми искать Терезу. Можно остаться с вами? — спросил он.

— Где твоя мама? — Франческа искала выход.

— В школьной поездке, — голос Карло дрожал. — Можно, синьора? Пожалуйста.

— Мы останемся, мама? — Анджела потянула ее за руку. Парень с надеждой посмотрел на нее.

— Хорошо, — сказала Франческа, глядя прямо перед собой. — Мы подождем здесь. Тереза вернется, вот увидишь. Все будет хорошо.

Счастливый, взволнованный лай — поисковые собаки с милыми мордочками и влажными носами ворвались во двор и принялись проворно сновать между скамейками, горками, качелями, деревьями и кустами, обнюхивать, вилять хвостами, бегать. А потом к ним присоединились карабинеры — серьезные, суровые. Похоже, полицейских возмущала сама суть жизни, протекавшей в кондоминиуме до сего момента, и они давали понять, что это не хорошо, совсем не хорошо.

А Марика и ее родители всё ждали и ждали Терезу во дворе. Они стояли и цеплялись друг за друга.

Прибыло еще подкрепление: полиция, пожарные, гражданская оборона, даже вертолеты.

Чужаки заполнили двор, а потом вышли за ворота и, как лесной пожар, расползлись по «Римскому саду» и его окрестностям — по всему заповеднику Дечима Малафеде. Огромная территория, граничащая с их кварталом, больше шести гектаров — бесконечное пространство для исследований, — когда-то любимая жителями «Римского сада», теперь стала угрожающей, скрывавшей зло, полной опасностей.

Вспомнился старый слух, что здесь был найден труп. Убитый. Брошенный в черном мешке. Так сильно поклеванный чайками, что когда его обнаружили, то не смогли опознать. На него наткнулась старая собака, которая гуляла и резвилась со своим молодым хозяином; наглядное доказательство того, что счастье и трагедия вечно идут рука об руку.

Но с Терезой, с «нашей Терезой», не могло произойти ничего плохого.

Когда ее видели в последний раз? Пару часов назад, не больше.

Закат над двором покраснел и залил землю огнем. Марика, опираясь о ствол миндального дерева, ждала, когда вернется ее девочка; от запаха кружилась голова, он был слишком сильным, почти до обморока. Мать гладила ее по руке. Отец стоял, не отрывая глаз от своих женщин, его щеки запали, как шрамы от ножевых ударов.

Родители не могли оставить Марику одну и отправиться на поиски внучки, а Марика не хотела уходить с места, где в последний раз видела дочь.

Большинство жильцов кондоминиума вышли следом за карабинерами за неприступные ворота, чтобы найти ребенка. Во дворе остались только Франческа с прикорнувшей у нее на коленях Анджелой, и Карло, сидящий рядом. В какой-то момент, пока солнце скрывалось за горизонтом и уходило глубоко под землю, парень уронил голову Франческе на плечо, и она ласково погладила его по волосам.

Солнце не должно было зайти раньше, чем Тереза вернется домой, это было крайне важно. Но оно все же село. И стало ясно, что воскресенье, начавшееся весело и беззаботно, умерло еще в ту минуту, когда исчез ребенок.

3

Исчезновение хуже смерти. Когда ты умираешь, тебя просто больше нет. А когда исчезаешь, где ты?

В ворота вошел мужчина. Фабрицио.

Он выглядел усталым, измученным, осунувшимся, но в глазах светилось безграничное бесстрашие. Франческа надеялась: она кивком спросила его, есть ли новости. Он уныло покачал головой.

Затем выражение его лица изменилось, на нем появилась решимость, надежда, он пожал плечами. Потому что старики — мать и отец Марики — тоже заметили его и бросились ему в ноги, умоляя найти ребенка.

Фабрицио заверил, что Терезу ищут все соседи и по крайней мере сорок сотрудников правоохранительных органов, которые прочесывают весь квартал и окрестности, сантиметр за сантиметром, а еще задействованы вертолеты и собаки. Он пообещал, что все будет хорошо, что девочку найдут. И впервые с тех пор, как Франческа узнала его, он не выглядел застенчивым, скованным. Он обнял бабушку и дедушку Терезы, а те прижались к его груди. Марика тоже выпрямилась, будто в трансе, и присоединилась к объятиям — вероятно, все трое раньше обменивались с Фабрицио парой слов, не больше, — но теперь он казался таким сильным, несгибаемым, такой надежной защитой от боли и кошмаров.

— Франческа! Анджела!

Сначала послышались стремительные шаги, затем — голос. Франческа все еще смотрела на Фабрицио и семью Марики, когда рядом оказался запыхавшийся муж с Эммой в коляске. Карло вздернул голову. Франческа взяла Анджелу на руки и встала. Девочка даже не проснулась.

Массимо был в панике. Побледнел от страха. Тяжело дышал.

— Франческа! — он обнял ее и Анджелу. — Почему ты мне ничего не сказала?

— Не получилось… — объяснила она. — Не смогла по телефону.

— Мне позвонила Колетт, — сказал он. — И все рассказала. Такая трагедия.

Франческа подхватила на руки и Эмму. Она хотела сжать в объятиях все, что имело для нее значение. Ее маленькие девочки целы.

Массимо засыпал ее вопросами:

— Как вы? Вы что-нибудь видели? Испугались?

А Анджела? Ты уверена, что с ней все в порядке? Пытаясь сопротивляться страху с помощью слов, от которых перехватывало горло, он касался то жены, то дочерей. Франческа не отвечала, просто смотрела остекленевшим взглядом в никуда.

— Пойдем домой, давай, — Массимо нежно дотронулся до ее спины. — Какой смысл здесь оставаться? Анджеле и Эмме давно пора спать.

— Да, пойдем…

Но как раз в эту минуту перед воротами припарковалась патрульная машина.

Франческа рывком отстранилась — от мужа, от своей семьи, сунув дочерей ему в руки, — чтобы посмотреть, кто приехал. Даже Марика и ее родители словно очнулись.

Марика бросилась к полицейским, ожидавшим за красными воротами. Мужчина с густыми каштановыми волосами и рыжеватой бородой, женщина с круглыми глазами и маленьким ртом.

Марика забыла открыть им ворота, кричала что-то через решетку, сжимая прутья, будто заключенная в тюрьме.

Фабрицио открыл створку и впустил полицию во двор. В который раз за несколько часов.

Мужчина с рыжеватой бородой — должно быть, капитан — шел первым, а за ним женщина — старший сержант. Марика смотрела на них бездонными глазами, будто страдала от непереносимого голода и только эти двое могли его утолить.

— Вы нашли ее?

4

— Добрый вечер, синьора. Я капитан Рибальди, это — старший сержант Борги. Разрешите задать вам несколько вопросов? Мы уверены, что скоро навдем вашу дочь. Главное — действовать быстро. Первые сорок восемь часов имеют решающее значение.