Римский сад - Латтанци Антонелла. Страница 49
— Ты и так делаешь слишком много. Поддерживаешь всех. Всю себя отдаешь поискам дочери.
Сколько всего сказано. Черт, постарайся. Она только что узнала, что ее дочь скорее всего мертва. Кровь. Кровь, Франческа. Ты представляешь, что значит, когда в одном предложении эти слова — «кровь» и «дочь»? И она еще никому не сказала. Только тебе. Она ждет от тебя помощи, чтобы обрести силы и рассказать все родным. И как отплатить ей за это доверие?
— Ты не можешь думать еще и о муже. Пусть об этом подумает кто-нибудь другой.
Кто-нибудь другой? Кто? Что ты говоришь? Почему бы тогда тебе не подумать об этом? Почему бы тебе не сделать что-нибудь для этой женщины и этой маленькой девочки?
— Он хочет ночевать у нас дома. А я не могу. Спать там вдвоем, в этом доме, без Терезы. Нашей дочери всего пять лет. Она не должна спать вдали от дома. Я не могу смириться, что ее нет дома. Не хочу этого видеть. Ты понимаешь меня?
— Понимаю.
Франческа, черт возьми, скажи хоть что-нибудь!
— Я теперь часто сплю у мамы.
Франческа почувствовала резкую боль в руке. Ногти Марики впились в ее плоть. На этот раз она запустила их глубже, еще глубже внутрь, и вытащила. Франческа не двинулась с места. Она закусила губу, чтобы не застонать от боли. Ну хотя бы так.
— Я спросила, не хочет ли он тоже переехать к моим родителям, но он сказал «нет». Он спит один, точнее, он никогда не спит. Один в квартире. Что он делает ночью, когда меня нет рядом? Что он делает один днем и ночью в доме, где нет нашего ребенка?
Я зашла туда только один раз, за одеждой Терезы, чтобы отдать ее карабинерам. Я не могу оставаться в этом доме, Франческа. Я слышу голос моей дочери, — она снова впилась ногтями в плоть Франчески. — Разве ты не слышишь голоса своих дочерей, когда их нет рядом?
— Да, — сказала Франческа. Она согласилась бы с чем угодно.
— Тогда представь, что они никогда не вернутся, — Марика посмотрела ей в глаза.
Франческа почувствовала резкий приступ головной боли.
Но потом Марика продолжила как ни в чем не бывало:
— В тот раз Джулио не ожидал, что я приду. Был разгар рабочего дня, он сказал мне, что будет в магазине. Но вместо этого он сидел там, в нашей квартире, в темноте. Сидел на стуле посреди гостиной. Прямо как в магазине. Все окна были закрыты. Чем-то воняло, Франческа. Не знаю откуда. У меня не было времени проверить, понять, помочь. Спасти. Я убежала. Меня ждали.
Она запустила ногти еще глубже. Франческа оставалась неподвижной. Молчала. Вспотела. Почувствовала слабость. Ее затошнило. Ничего не делай.
— Я поступила неправильно, Франческа?
Но на этот раз, к счастью, она не ждала ответа. Вскочила. Ногти, выскользнувшие из плоти Франчески, издали шуршащий звук, что-то вроде щелчка. Франческа вздрогнула.
— Мне пора идти.
Марика взяла сумку, открыла, положила туда пустую бутылку, крепко зажав Робин Гуда под мышкой, будто завязывала дочери туфли и не знала, куда деть игрушку. Сделала два шага к воротам. Ты все сделала неправильно. Она надеялась на тебя. А ты ей не помогла. Повернулась. Франческа вздрогнула.
— Было бы лучше никогда не иметь детей, — сказала Марика. И ушла.
9
«С возвращением, Франческа», — голос дома застал ее врасплох, когда она осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь. Это был приятный понимающий голос «Налей воды», — предложил дом. Франческа подошла к холодильнику. «Нет, я передумал, — сказал дом. — Лучше чего-нибудь покрепче».
Франческа вытащила из бара бутылку джина и стакан. Села в темноте.
«С девочками все в порядке?» — спросила она у дома.
«Они мирно спят. Пару раз просыпались. Я заставил их снова заснуть».
«О чем думал Массимо?»
«Налей себе выпить».
Она налила.
«Выпей».
Она выпила.
«До конца».
Она осушила свой стакан.
«Я поговорила с Марикой. И я не…»
«Ш-ш-ш, Франческа. Я знаю все. Пей». Франческа посмотрела на пустой стакан. Он сиял в свете той же луны, которая врывалась в дом Фабрицио тысячу ночей назад. Она налила еще джина. В голове сверкнул образ: мать пьет стакан за стаканом, наливая что-то из темной бутылки. Франческа немного понаблюдала за ней: ее мама вела себя странно. «Ты устала, мама?» — прозвучал ее детский голос. Она сделала пару глотков. И спросила у дома:
— Он убил ее?
Франческе пришлось произнести это вслух, возможно, даже прокричать, потому что потом ее родные заворочались во сне, каждый в безопасности, в своей постели.
«Зло существует, Франческа».
«Это он ее убил? Расскажи мне. Ты же знаешь».
«Пей», — сказал дом.
«Что, если он кому-то ее отдал? Понимаешь, она всего лишь маленькая девочка, потерявшаяся девочка. Гораздо хуже, если он отдал ее кому-то для…»
Дом не ответил.
«Чем я могу ей помочь? Чем помочь этой маленькой девочке? И этой матери».
Дом нежно погладил ее по голове.
«Закрой глаза», — сказал он.
Она закрыла их.
«Тебе нужно восстановить силы, Франческа. Иначе ты никому не поможешь. Ни Терезе, ни Марике, ни твоим дочерям. Ты должна взять себя в руки».
«И на фоне всего этого ужаса я сегодня вечером в машине… Фабрицио… Я чудовище, дом, верно? Ты это знаешь. Скажи мне. Как я могла думать о себе в такой ужасной ситуации?»
«Пощади себя, Франческа, — сказал дом. — То, что случилось с Терезой, не твоя вина».
Но Франческа не хотела щадить себя.
10
За завтраком никто не разговаривал. Ни Массимо, ни Франческа, и даже девочки будто что-то понимали. Они ели, пили, одевались без капризов и болтовни. Раньше такого не случалось.
Гостиную окутало не язвительное молчание, а непостижимая тишина.
Чашки, кружки и столовые приборы, напротив, производили оглушительный шум.
Франческа ждала реакции Массимо. Она слишком хорошо его знала. Это произойдет внезапно, когда она меньше всего ожидает. «Где ты была сегодня вечером? Что делала?» Или: «Прости, вчера вечером я перегнул палку». Или: «Пошла ты, сука». Все, что угодно. Ее муж не сказал ни слова. И она тоже. Допивая кофе, Массимо смотрел новости на айпаде и тоже узнал о Вито то, что она услышала ночью. И тихо спросил:
— Ты читала?
Она кивнула. Будто слова не могли вырваться наружу — ни у него, ни у нее. Массимо провел рукой по губам, покачал головой, его глаза наполнились болью. Наверное, в эту минуту они могли сказать друг другу что-нибудь важное, но не сделали этого.
Он ушел, бросив на Франческу прощальный взгляд. И расшифровать его смысл она не смогла.
Весь день СМИ крутили новости о Вито. Интервью с родственниками, друзьями, знакомыми. Реконструкции похищения, проводимые в студни. Плохо поставленные ролики, показывающие жизнь Вито. Графики с расположением пятен крови, обнаруженных на его одежде, выводы на основе траектории ее разбрызгивания и происхождения. Размышления высоколобых интеллектуалов, социологов и простых людей. Хэштеги: #свободутерезине, #высшаясправедливость.
Едва Анджела ушла в школу, а Эмма заснула, Франческа позвонила в дверь Фабрицио. Соседская маленькая девочка была одна, в темноте, или, того хуже, маленькая девочка была убита. И Франческа хотела поделиться с ним этим. И многим-многим другим, просто поговорить. О Терезе, о Вито и о них двоих. И больше всего ей хотелось его обнять. Дотронуться до него. У нее перехватывало дыхание, пока она ждала, когда он откроет дверь.
Она ждала. И ждала. Но он не открыл. Наверное, куда-то ушел, не слышно даже музыки. Ей пора возвращаться домой. Она попробует еще раз позже. Даже если каждая минута покажется вечностью.
В гостиной работал телевизор. Полиция продолжала давить на Вито, пытаясь вытащить из него правду. Что он сделал с Терезиной? Он ее кому-то передал? Или спрятал, и теперь маленькая девочка осталась в том тайном месте одна, без еды и воды? Он убил ее? Большинство было убеждено: Вито виновен, надо сделать все, чтобы он заговорил. Были те, кто призывал силы правопорядка пойти на жесткие меры. Но потом кто-то заявил, что консьерж невиновен, перечислив ряд очевидных нестыковок в ходе расследования, и тогда даже самые упертые внезапно изменили свое мнение. Люди меняли мнение по десять раз на дню, не меньше.