1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 2 (СИ) - Ангелов Августин. Страница 45

Молотов окончил Реальное училище и до четвертого курса проучился на экономическом факультете в Санкт-Петербургском политехническом институте. Имея незаконченное высшее образование, в общем-то, в своем деле он был настоящим специалистом. За что его и уважали все остальные члены Политбюро. Бухарин обладал сходным образовательным уровнем, он тоже обучался на экономиста с 1907 по 1911 годы.

Алексей Рыков закончил гимназию и получил аттестат с оценками «хорошо». А потом еще и в Казанский университет поступил на юридический факультет. Правда, быстро оттуда вылетел за революционную деятельность. И все же, полное среднее образование и даже начальное высшее у него имелось. Да и проявил он себя на государственной службе, как человек неглупый и деятельный, хотя бы уже тем, что с 1924 года отменил «сухой закон» ради пополнения госбюджета. Вот только новая водка, которую в народе окрестили «Рыковкой», имела крепость на десять градусов меньше, чем прежняя. Впрочем, народ от нее меньше пьянел. А чтобы как следует захмелеть вынужденно приобретал водки больше, например, пару бутылок вместо одной, что, опять же, увеличивало поступления бюджета.

Еще Алексей выступал в защиту продолжения НЭПа, а также пытался продвигать приоритет интересов и развития РСФСР над другими республиками Советского Союза. Рыкову не нравилось, что окраины страны пытаются развивать «за счет русского мужика». Он сравнивал СССР с Британской империей наоборот, в которой не колонии дают ресурсы метрополии, а метрополия постоянно вкладывает свои ресурсы в развитие национальных окраин. И чем больше я присматривался к председателю совнаркома, тем больше уважения он и его пресловутый «правый уклон» политической позиции у меня вызывал.

Рыков тоже чувствовал во мне человека, способного не только разглагольствовать и плести интриги, а и решительно действовать во благо стране, потому и сказал:

— Итак, с этого момента, товарищи, мы передаем нашу «метлу» товарищу Менжинскому. И пусть он выметет начисто всех врагов внутри СССР!

Глава 34

Я обратил внимание, что среди присутствующих на внеочередном заседании Политбюро не было Валериана Куйбышева, недавно включенного в основной состав, да и никого из кандидатов в члены не пригласили. А это тоже были весьма значимые люди, занимающие ответственные должности в руководстве Советского Союза. Например, Григорий Иванович Петровский, сопредседатель Центрального исполнительного комитета СССР от Украины. Или Николай Александрович Угланов, нарком труда, «правый уклонист», как и Рыков. Или Андрей Андреевич Андреев, Первый секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). Или знаменитый Анастас Ованесович Микоян, нарком внешней и внутренней торговли СССР. Или не менее знаменитый Первый секретарь Ленинградского обкома, всеобщий любимец, Сергей Миронович Киров. Или Станислав Викентьевич Косиор, еще один секретарь ЦК. Или Влас Яковлевич Чубарь, предсовнаркома Украинской СССР. Или известный борец за дело принудительной коллективизации Лазарь Моисеевич Каганович. Но, в сущности, их отсутствие не слишком расстраивало. Первые лица меня в должности утвердили. И этого для моего самолюбия было вполне достаточно.

Сославшись на ужасную занятость, я сказал, что должен немедленно ехать на Лубянку. На самом же деле, взяв машину и охрану у Глеба Бокия, я сначала стартовал на конспиративную квартиру, где меня дожидался Трилиссер. Обычный старый двор в застройке одного из переулков, примыкающих к Сретенке, встретил меня настороженно. В подворотню нельзя было проехать из-за того, что она была перегорожена решеткой с солидным висячим замком. Причем, нагловатый дворник, который дежурил возле этой решетки, делая вид, что разгребает снег, наотрез отказался открывать, сославшись на отсутствие ключей.

И мне пришлось, оставив машину снаружи, идти пешком в темную подворотню. Впрочем, широкоплечий телохранитель из людей Бокия пошел следом, страхуя со спины от возможных неприятностей. Я понимал, что, спрятавшись в этом обычном многоквартирном доме постройки второй половины девятнадцатого века, Меер Трилиссер благоразумно выставил свое собственное охранение. Потому и не слишком я удивлялся ни решетке, перегородившей проезд, ни троим молодым людям в пальто и шляпах, придирчиво оглядевшим нас возле подъезда. Они стояли на морозе, делая вид, что курят и ждут кого-то. Но, каждый из них держал руку в кармане, скрытно сжимая оружие, готовое к немедленной стрельбе. Все эти парни работали в ИНО, охраняя подступы к квартире на втором этаже, в которой затаился их начальник.

В шифрованной записке, полученной от Трилиссера, кроме адреса, имелись пароль и отзыв. И я, нажав на кнопку звонка три раза подряд, сказал через дверь:

— Я по объявлению о пропавшей собаке породы сенбернар.

— Наш пес хромает на левую переднюю лапу, — последовал отзыв.

Когда дверь открылась, на пороге возник человек в костюме с револьвером в руке и с усиками на манер покойного Ягоды. Его безупречная выправка, прекрасно заметная даже в гражданской одежде, говорила о том, что он служил еще в царской армии, где много внимания уделяли строевым занятиям. Без обиняков он сказал мне, не убирая револьвера:

— Проходите вы один, а этот громила пусть подождет снаружи, — он кивнул в сторону телохранителя, выделенного мне Бокием и тоже державшего в кармане револьвер, приготовленный к возможной перестрелке.

Я молча согласился, хотя сердце на секунду екнуло, не в ловушку ли иду? Немного успокаивало лишь то, что «Браунинг», который я сжимал в кармане пальто, никто, вроде бы, не собирался пока отбирать. Но, ловушки не оказалось. Опасался я напрасно, потому что навстречу мне по длинному коридору вышел сам Трилиссер. Правда, я сразу же отметил меры безопасности: пулемет с пулеметчиком на стойке в конце коридора, направленный на входную дверь, сдвинутые плотные занавески на окнах, стрелки с винтовками, оборудованными оптическими прицелами, дежурящие возле каждого окна, несколько автоматчиков с «Томпсонами», сидящие на диванах по комнатам в ожидании боя.

Впрочем, Меер Абрамович, он же Михаил Александрович, провел меня в дальнюю комнатку без окон, похожую на чулан, в которой никого не было, кроме нас. Там стоял письменный стол и горела настольная лампа в зеленом абажуре, а за креслом находилась дверь, ведущая, похоже, на лестницу черного хода. Начальник ИНО расположился таким образом, чтобы успеть удрать даже при самом худшем раскладе, пока штурмующие станут прорываться сквозь заслоны. Видя мое удивление такими мерами безопасности, Трилиссер, как только поздоровался, так сразу и объяснил:

— Имелись веские основания полагать, что Николай Ежов может решиться на штурм, чтобы физически меня устранить.

— С чего бы ему вас ликвидировать, Михаил Александрович? — спросил я.

Он рассказал свои соображения подробнее:

— Так ведь Ежов выдвинул против меня совершенно абсурдные обвинения! И потому, только ликвидировав меня, он мог не опасаться, что выяснится вся правда о его чудовищном подлоге. Да и действовал он чрезвычайно нагло, натравив на меня на Лубянке тех сотрудников, которые работали на Ягоду, но которых мы не успели вычистить. И, как проявила этих людей ситуация, все те, кто работал у нас непосредственно на Ягоду, оказывается, работали и на партийный аппарат! И они по-прежнему выполняют приоритетно команды от партийного аппарата! Потому Ежов, как засланец от ЦК, и сумел отстранить меня от руководства ОГПУ столь нагло и быстро. Именно при помощи своих партийцев, затесавшихся в ряды чекистов у нас на Лубянке, он это сделал! Они попытались арестовать меня. И я вынужден был скрыться. К счастью, люди из моего отдела проявили верность мне, вовремя предупредили и помогли затаиться здесь, за что им всем большое спасибо!

— Не беспокойтесь, Михаил Александрович, Колю Ежова я уже нейтрализовал, — сообщил я.

— И как же вам удалось? Надеюсь, обошлось без жертв? — удивился Меер.

— Так я же теперь и по партийной линии его начальник, — поведал я.