Здравствуй, незнакомец (ЛП) - Клейпас Лиза. Страница 24

Это всё, что он был в состоянии вынести, прежде чем ему пришлось убрать губы. Она попыталась поцеловать его, но он покачал головой и удержал Гарретт на месте. Итан никогда не возбуждался до такой степени, его плоть настолько сильно затвердела, что каждая пульсация отдавалась болью.

– Я должен остановиться, – хрипло произнёс он. Пока ещё был в состоянии.

Её руки медленно обхватили его шею.

– Останься со мной на ночь.

Переполненный похотью и желанием Итан уткнулся носом в её раскрасневшуюся щёку.

– Ах, дорогая, – прошептал он, – ты этого не хочешь. Я бы не был милым. Довёл бы тебя до грани и держал бы на острие желания, пока ты не стала бы сквернословить и кричать от удовольствия, так что услышали бы все соседи. А после того, как я довёл бы тебя до долгой, мощной разрядки, возможно, отшлёпал бы за то, что была такой шумной девчонкой. Ты этого хочешь? Провести ночь в постели с большим подлым ублюдком?

Её голос заглушила ткань его пиджака.

– Да.

Он проглотил смешок.

Она сидела на столе, на её свисающих ногах были надеты белые хлопковые чулки, удобные сапоги для ходьбы. Её раздвинутые бёдра должны были придать ей распутный вид, но вместо этого поза напомнила ему о маленьком сорванце. Итан не мог поверить, что Гарретт позволит себе предстать перед ним в таком беззащитном виде.

Он наклонился вперёд, отыскав её рот. Она вздрогнула и открылась ему навстречу, позволив отведать её вкус.

Когда она поняла, что его рука прокралась под юбки и поднималась вверх по бедру, мелкие мышцы на ноге Гарретт напряглись.

Даже самый сдержанный фасон женских панталон предполагал длинный разрез в промежности. Пока женщина стояла, эта деталь нижнего белья выглядела абсолютно скромно, но как только она садилась, створки полностью раскрывались. Дойдя до края распоротого шва, он осторожно положил большой палец на нежную кожу внутренней поверхности бедра.

Гарретт оторвалась от его рта и уткнулась лицом в шею.

Итан крепче приобнял её, а его большой палец скользнул выше, круговыми движениями пробираясь к линии роста шелковисто-грубоватых кудряшек. Он легонько пробежался по верху локонов, шевеля волоски дразнящими поглаживаниями, которые рождали слабые отголоски ощущений у корней.

Перебирая, что может возбудить Гарретт или заинтриговать, Итан ласково прошептал в местечко ровно за мочкой её уха:

– В Индии перед тем, как мужчина женится, его учат, как угодить жене согласно древним текстам об эротическом искусстве. Он получает знания об объятиях, поцелуях, ласках и укусах, которые приносят удовлетворение.

– Укусах? – изумлённо спросила она.

– О любовных укусах, дорогая. Они не имеют отношения ни к чему, что причинило бы тебе боль. – Дабы это продемонстрировать, он склонился над её шеей и слегка прикусил. Она издала возбуждённый возглас и изогнулась к нему навстречу. – Говорят, что объединение двух подходящих друг другу людей - это высший союз, – прошептал он. – И если они становятся настолько опьянены любовью, что оставляют на коже слабые следы, их взаимная страсть не ослабнет и через сотню лет.

– Ты научился какому-нибудь эротическому искусству? – нетвёрдым голосом спросила Гарретт.

Его губы изогнулись, прижимаясь к её коже.

– Да, но я всё ещё новичок. Я знаю только сто двадцать позиций.

– Сто... – Гарретт замолкла, когда он проник двумя дразнящими пальцами сквозь нежные створки её лона, водя ими взад и вперёд. Судорожно сглотнув, она с трудом проговорила: – Сомневаюсь, что это анатомически возможно.

Его губы прошлись по её челюсти.

– Ты у нас медицинский эксперт, – ласково поддел он Гарретт. – Кто я такой, чтобы спорить?

Она изогнулась, почувствовав, как его палец пробрался сквозь мягкие кудри и разместился на особенно чувствительном местечке.

– Кто тебя этому научил? – удалось ей проговорить.

– Одна женщина в Калькутте. Я никогда не встречал её раньше. В первые две ночи не произошло никакого физического контакта. Мы сидели на бамбуковых ковриках на полу и разговаривали.

– О чём? – Она уставилась на него невидящим взглядом, раскрасневшись ещё сильнее, пока он продолжал ласкать её шелковистые, замысловатые очертания плоти.

– В первую ночь она рассказала мне о Каме... это слово обозначает желание и вожделение. Но также оно имеет отношение к процветанию души и чувств... восприятию красоты, искусства, природы. Во вторую ночь мы говорили о наслаждениях тела. Она сказала, что если мужчина - настоящий мужчина, он возьмёт за правило лелеять женщину и так тщательно удовлетворять её, что ей не захочется уйти к другому.

На третью ночь она раздела Итана и притянула его руку к своему телу, шепча:

– Женщины, будучи нежными натурами, желают нежного мужского начала.

Итану труднее всего оказалось проявить нежность по отношению к ней. Да и к кому угодно. Он всегда боялся обнаружить в себе любую слабость. Но выбора не оставалось, он был готов сделать всё необходимое, чтобы стать тем, кем хотел его видеть Дженкин.

Сейчас был другой случай. Этой женщине Итан принадлежал весь без остатка: его нежная сторона, жестокая, всё плохое и хорошее в нём.

Он склонил голову и целовал её в течение нескольких долгих восхитительных минут, выясняя, что заставляло её трепетать, и от чего учащалось дыхание, пока его рука щекотала её и играла между бёдер. Большим и указательным пальцами Итан по очереди потёр хрупкие внутренние губы, будто высвобождая аромат из лепестков цветов. Гарретт всхлипнула, прижавшись лоном к его ладони. Он очертил набухший бутон, вблизи от центра, но не прикасаясь к нему, и помассировал припухлый капюшон над ним.

– О, пожалуйста, – ахнула Гарретт, извиваясь под медленными пытками.

Он сужал круги, водя пальцами по спирали, пока не достиг клитора и не погладил его лёгкими, словно пёрышко, прикосновениями. Гарретт застонала, сомкнув ноги на его бёдрах. Когда она приподнялась и застыла на грани разрядки, он убрал руку. Она почти сердито стиснула его шею, пытаясь притянуть Итана ближе к себе.

– Полегче, милая, – проговорил Итан с неровным смешком, хотя сам изнемогал и обливался потом от собственной неистовой нужды. – Если ты меня задушишь, лучше не станет.

Она опустила брови, и скользнув руками вниз, вцепилась в его жилет.

– Почему ты остановился?

Итан прикоснулся лбом к её лбу.

– Меня учили: чтобы как следует удовлетворить женщину, нужно потратить, по крайней мере, столько же времени, сколько бы заняло приготовление теста на хлеб.

Гарретт беспомощно изогнулась.

– И сколько это?

– Ты не знаешь? – весело спросил он.

– Нет, я не умею готовить. Сколько времени это занимает?

Улыбаясь, Итан провёл губами по её щеке.

– Если я тебе скажу, ты, наверняка, засечёшь время.

Опустив руку ниже, он разомкнул створки нежной расщелины, и начал ласкать Гарретт, пока не почувствовал лёгкое прикосновение влаги. Нежный женский эликсир на его пальцах, прохлада и жар, вызвали в нём прилив похоти. Итан погладил вход в её тело и аккуратно ввёл палец. Почувствовав, как сжимаются крошечные мышцы, не пуская его внутрь, он стал бормотать нежные слова и издавать мелодичные звуки, которые ирландцы называли утешательствами, а потом осторожно продвинулся глубже. Она застыла от ощущения проникновения в её тело. Ощущения вторжения.

– Расслабься, – прошептал он, – тогда я смогу добраться до особых местечек, чтобы доставить тебе удовольствие.

Гарретт в недоумении посмотрела на него затуманенным взглядом.

– До каких? Я изучала репродуктивную систему, и там нет... – она не договорила, тихо вскрикнув, когда он дотянулся до её груди и два раза быстро ущипнул сосок. В ответ на неожиданный жест, её плоть сжалась вокруг его пальца. Как только внутренние мышцы расслабились, он протиснулся ещё глубже и накрыл рот Гарретт своим. Она раздвинула ноги под юбками шире и потянулась ему навстречу.

В глубине её тело было гладким и тугим и отчаянно сокращалось, затягивая его внутрь. Проведя большим пальцем по глянцу женской влаги, Итан очертил замысловатый узор её плоти, дразня и описывая круги, а палец начал осторожно двигаться, имитируя то, как он сам хотел в неё вонзаться.