"Зарубежная фантастика 2024-3". Цикл Люди льда". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Сандему Маргит. Страница 126
Суль встала. Подняла с пола мандрагору. Села на коня и, привязав сзади вожжами его коня, поскакала на восток, к неведомым местам, где жили шведо-финны.
14
Наступила зима. Тенгель и Силье часто выходили на липовую аллею, в надежде увидеть долгожданную гостью — их приемную дочь Суль. Но о ней ничего не было слышно с того самого осеннего дня, как она покинула дом.
Оба тайно посматривали на ее липу: видя, что дерево живо, они вздыхали с облегчением. Прошло еще одно лето, еще одна осень.
Появился на свет первый внук Силье, Тенгеля и Шарлотты: без всяких осложнений Лив родила чудесного мальчика, получившего имя Таральд. Его назвали так в честь деда по матери. Тот запретил им называть его Тенгелем, сказав, что с этим именем связано столько страданий. Силье была на все согласна, видя, что ее бедная дочь наконец-то решила свои проблемы, вопреки всему родив ребенка. Лив была теперь такой счастливой, такой спокойной и раскрепощенной. Силье часто вспоминала слова Ханны: все твои дети будут великой радостью для тебя. Лишь один из них принесет тебе скорбь.
Разве она уже не познала эту скорбь? Трагическое замужество Лив и все, что за ним последовало. Но когда она говорила об этом Тенгелю, он отворачивался, не желая отвечать. Ведь Лив была теперь счастлива. Возможно, он считал, что ее несчастье было слишком кратким, чтобы принимать его во внимание.
Но Силье твердо решила разделаться с прошлым: никакое зло больше не должно тревожить их!
Клаус быстро выздоровел благодаря чудодейственным рукам Тенгеля и теперь с радостью работал в Гростенсхольме. Он не обмолвился ни словом о своей великой потере. Для него не существовало никого в мире, кроме Суль, и он часто смотрел на дорогу, не едет ли она.
Лив была по-настоящему счастлива. Даг с самого начала обещал ей, что никогда не будет попрекать ее за то, что у нее что-то не получается в домашних делах. Но у него не было повода критиковать ее: лучшей хозяйки, чем Лив, и быть не могло. Даг понял, что Берениусом управляли чрезмерные амбиции, желание быть выше всех остальных, поэтому он и подавлял других, какими бы хорошими эти люди не были.
В один из зимних вечеров, когда за окном завывал ветер, а Тенгель и Силье сидели и грелись возле печки, в дверь постучали. Они вопросительно посмотрели друг на друга: кто бы это мог быть в такое позднее время, в эту январскую вьюгу? Тенгель встал и открыл.
На пороге стояла женщина, закутанную в плащ с капюшоном и шаль.
— Суль! — воскликнул Тенгель. — Входи, дорогое дитя!
Изможденная и опустившаяся, она вернулась под родительский кров.
Внимание Суль привлек мозаичный витраж, подаренный Силье художником Бенедиктом, а также портреты всех четырех детей, написанные Силье: она вспомнила, какой неусидчивой моделью была сама и как сурово ее отчитывала Силье. Портреты в самом деле получились хорошими.
— Нам страшно не хватало тебя, дочка, — полусмеясь, полуплача, произнесла Силье. — На этот раз ты одна? Никакой Меты или бедного Клауса в хвосте?
— Нет, я пришла не одна, — устало произнесла Суль. — Со мной человек. Могу я…
— Да, да, веди сюда всю процессию! — улыбнулся Тенгель. — Никто не должен оставаться за порогом в такую ночь!
Суль вышла и вернулась с маленьким свертком, который смущенно показала им.
— Это Суннива, — судорожно улыбаясь, произнесла она. — Ей можно войти?
Силье показалось, что она проваливается сквозь пол.
— Твой ребенок?
— Да, она не дала себя убить, отец. Я испробовала все имевшиеся у меня травы, но она хотела жить.
Силье с трудом глотнула слюну.
— Добро пожаловать и ей, — дрогнувшим голосом проговорила она. — Это наш второй внук.
— Второй?
— Да, у Лив и Дага родился мальчик. Думаю, они примерно одного возраста.
— Суннива родилась 29 августа, — быстро произнесла Суль.
— А Таральд — 24 августа, — улыбнулась Силье, — и в тот день был настоящий переполох, потому что в Эйкебю одна женщина тоже рожала, и ребенок лежал неправильно, так что Тенгелю пришлось скакать туда-сюда из Эйкебю в Гростенсхольм.
— Да, вот тебе и Эйкебю! — сказала Суль. — Вряд ли кого-то удивит, что там появился еще один ребенок: она ведь рожает три раза в год! За кого принимает себя ее муж? Думает, что он кролик, что ли? Ну и как там все закончилось?
— В конце концов она родила девочку очень маленького веса… А ты, значит, назвала свою маленькую дочь Суннивой? Хорошее имя.
— Да, так звали мою мать. И в честь тебя, Силье.
— Спасибо, — растроганно произнесла Силье. — Какая она хорошенькая! Словно маленький эльф! Ты видел малышку, Тенгель? На кого же она похожа?
— На своего отца, — сухо ответила Суль.
— Мне кажется, я уже видела это лицо, — задумчиво произнесла Силье. — Но где же я могла его видеть раньше?
— Она необычайно красива! — сказал Тенгель, оправившись, наконец, от шока. — Но то, что у тебя может быть такая голубоглазая и белокурая дочь, я бы никогда не поверил!
— Она может остаться здесь? — тихо спросила Суль. — Я не знаю другого места на земле, где за ней могли бы лучше присматривать. Хотя, возможно, мне от этого легче не станет. Но время не терпит.
Они удивленно взглянули на нее.
— Но что же мы стоим! — засуетилась Силье. — Сядем у печки! Расскажи нам все по порядку.
— Она может остаться здесь?
— Ты же знаешь сама, — ответил Тенгель. — Но теперь мы хотим услышать, что же было с тобой.
— Сначала я что-нибудь поем, — сказала Суль. — Я уже забыла вкус еды.
— О, дорогая моя, — сказала Силье и поспешила на кухню. — Что ест малышка?
— Молоко… все что угодно…
Немного утолив голод и накормив коня, Суль принялась рассказывать, удобно откинувшись на покрытую овчиной спинку скамьи. Спящую Сунниву положили в старую колыбель Аре.
— Меня разыскивают, — устало произнесла Суль, — они напали на мой след. Поэтому я и привезла малышку сюда. Я сделала это заботясь прежде всего о ней.
Лицо Тенгеля было непроницаемым.
— Может быть, ты расскажешь все по порядку?
— Хорошо. По дороге я встретила того мужчину, о котором я говорила тебе, Тенгель. Помнишь?
— Да, да. Тот единственный, кто может дать тебе счастье и покой.
Суль горько усмехнулась.
— Благодарю, я и в самом деле так счастлива! Во всяком случае это он — отец Суннивы. Чтобы ему сгореть в преисподней!
— Так значит, он мертв? — тихо спросил Тенгель.
— Да. Я убила его. И он умирал медленной смертью. Я никогда не чувствовала такой ненависти, отец! И я наслаждалась этим!
— Суль! — испуганно произнесла Силье. — Не надо! Все-таки он отец твоего ребенка!
Суль обернулась к ней.
— Да. И из-за него я чувствую к дочери только глубокую, невыносимую нежность, любить же ее я не могу. Он стал моим смертным приговором. Кто-то обнаружил его труп, кто-то вспомнил, что видел нас в трактире. И тогда все поняли, что он был с «ведьмой с кошачьими глазами», на которую так долго охотился судья.
— Но почему ты убила его, Суль? — жалобно спросила Силье.
— Потому что тот единственный мужчина, которого, как я думала, я люблю, носил имя, которое больше всего на свете ненавистно мне! — резко ответила она. — Его звали Хемминг Фогдеубийца!
Тенгель подскочил на месте.
— Что?!..
Силье прижала ладонь ко рту.
— О, нет, Суль, скажи, что это неправда!
— Это правда.
— Да, я вижу, что это так. Девочка похожа на Хемминга! О, какое несчастье!
Тенгель был в бешеной ярости.
— Этот дьявол снова встретился на нашем пути! Принес несчастье в наш дом! Но тебя он не уничтожил, Суль, ему это не удалось!
Он взял ее за руку, притянул ее к себе.
— Ты дочь моей сестры, и я люблю тебя как свое собственное дитя. Неужели злой дух Людей Льда в конце концов приведет тебя к гибели? Этого не должно произойти, Суль!
— Нет, я не собираюсь лезть, словно ягненок, в волчью пасть, — сказала Суль, и по щекам ее бежали слезы. — Я решила сбежать в Швецию. Но сначала мне нужно было пристроить Сунниву.