"Зарубежная фантастика 2024-3". Цикл Люди льда". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Сандему Маргит. Страница 48

— Суль, если хочешь, то зови нас мамой и папой. Мы считаем, что мы твои родители.

Девочка немного подумала.

— Конечно, я могла бы, — сказала Суль немного капризно. — Но мне это было бы непросто. Я привыкла звать вас Силье и Тенгелем!

— Я тебя понимаю. Хорошо, что мы можем говорить с тобой откровенно, как друзья. Меня это очень радует.

Повинуясь душевному порыву, Суль подошла и села на колени Силье. Крепко обняла ее. Силье улыбнулась Тенгелю. Ну вот, теперь их признали за родителей.

Даг задумчиво и серьезно смотрел на своих названных родителей. У него было типично аристократическое, с гонкими чертами, лицо.

— А моя мать ищет меня? — пискнул он. Боже, как трудно было ответить на этот вопрос. На помощь пришел Тенгель:

— Об этом нам ничего неизвестно. Когда тебя нашли, твои вещи были помечены меткой — короной барона. Потому-то мы и решили, что ты барон. Мы пробовали найти твою мать, Даг. Наверно, она умерла.

— От чумы?

— Вероятно. Скорее всего потому ты и остался один. Что твой отец умер, мы знаем точно.

Лучше всего ответить именно так. Все указывало на то, что мать Дага была незамужней женщиной и ребенок появился на свет в результате случайной связи. Казалось, Даг удовлетворился полученными объяснениями.

— Мои настоящие родители умерли, — с трепетом произнес он.

— И мои, — из глаз Суль выкатилась слезинка. Ей нравилось чувствовать себя несчастной.

— Надеюсь, вы останетесь с нами? — негромко спросила Силье.

Оба торжественно кивнули.

— Родители у других детей все время бранятся. Словно терпеть не могут друг друга, — медленно, подражая взрослым, сказал Даг. — Вы же совсем другие. Вы ужава… увжа…

— Уважаем друг друга? — предположил Тенгель. — Это на самом деле так.

Его любящие глаза с теплотой и нежностью смотрели на Силье.

В эту ночь Силье долго не могла уснуть. Она зажгла одну из драгоценных смоляных лучин и достала свой дневник. Этот дневник много лет назад ей подарил Бенедикт, художник. Она исписала уже почти все страницы. Но вряд ли ей удастся когда-нибудь купить себе новый.

«Сегодня дети узнали правду о своих родителях…» — неумело выводила она.

Дописав, Силье погасила лучину и вышла на улицу. Лето было в разгаре. И как обычно, в это время долина была залита загадочным, волшебным светом. Все вокруг изменилось: над морем спустился туман, на полях, видимо, играли эльфы; крик гагары казался криком утопленника, а может быть, и водяного или заблудшего дитя. Ветер что-то шептал траве и старым покосившимся домам. Мир был словно наполнен сказочными существами. Они кружились и летали вокруг Силье.

Вдали проскакала лошадь. Может, она тоже заколдована?

«До чего же здесь красиво, — подумала Силье. — Но как я все это ненавижу! У меня такое чувство, словно меня тут заперли. Да, я люблю Тенгеля, люблю детей, но всем сердцем желаю выбраться отсюда. Люди здесь совсем чужие. Подумать только, они зовут моих детей подкидышами! А Тенгеля — колдуном, дьяволом и, вообще, неизвестно кем. Разве он сделал им что-то плохое? Он никогда не пользовался теми тайными силами, какими, я знаю, обладает. Он стал просто изгоем. Благодарю тебя, Боже, что не все от него отвернулись!

А вот Элдрид, наша лучшая подруга, кузина Тенгеля, уезжает из долины! Ее муж решил попытать счастья в большом мире. Он очень надеялся, что его участие в мятеже было забыто. Ах, если б и наша семья тоже могла уехать! Мы словно заживо гнием здесь.

О том большом мире, что за горами, нам почти ничего неизвестно. Из-за неурожайных лет мы не смогли, как обычно, выйти отсюда и помочь Бенедикту и его людям. А мне так хотелось хоть разок взглянуть на короля… Но он совсем не бывает в Норвегии…

Я и сама чувствую, как речь моя становится все беднее и начинает напоминать речь Людей Льда. Мы пробовали хоть немного учить Суль и Дага тому, что знаем и помним сами.

Тенгелю тоже не терпится уйти отсюда, он говорил об этом не раз. Но он не смеет рисковать нашими жизнями и жизнями наших детей. Мы не успеем выйти отсюда, как они нас схватят. Мой любимый будет приговорен сначала к пыткам, а потом к смерти. Тенгелю и Суль не удастся скрыть того, что они потомки первого Тенгеля, злого духа Людей Льда!»

Она тяжело вздохнула.

Зимы… Силье и боялась, и ненавидела их. Промерзает все, даже еда. Вечный страх голода… В последнюю зиму они ужасно голодали. Непонимающие глаза детей, которые вставали и ложились голодными. На Рождество они празднично украсили единственную буханку хлеба…

А что, если впереди не одна такая зима? Она не додумала мысль до конца, почувствовав, как трудно стало дышать. Силье готова была бежать отсюда куда угодно, только бы не думать ни о чем, только бы знать, что близкие в безопасности.

Она несколько раз судорожно вздохнула.

Или, например, когда дети болеют. Силье всегда ужасно боялась что они вот-вот умрут, и пыталась защитить их, как могла.

А грохот льдин по весне, с началом ледохода. Весенние вечера навевали грусть и тоску…

Силье вздрогнула, когда Тенгель осторожно прикоснулся к ней.

— Ты все еще не спишь. Что случилось? — тихо спросил он.

— Нет… ничего, — уклонилась она от ответа.

— Не хочешь, не говори. Наверно, мечтаешь об отъезде?

— Тенгель, ты не думай, я никогда ни о чем не жалела.

— Но теперь тебе тесно тут, как и мне.

Силье сделала нетерпеливое движение рукой.

— Если бы мы не должны были жить здесь, я бы всей душой полюбила эту долину, — убежденно произнесла она. — А если бы мы жили здесь только летом, было бы вообще замечательно. Но что меня раздражает и бесит больше всего, так это то, что у нас нет выбора. Я… я одновременно люблю и ненавижу эту долину, Тенгель.

— Мне хорошо знакомо это чувство. Когда я бываю там, за горами, мне не терпится вернуться обратно. Но приезжая, я мечтаю об отъезде. Да…

Он замолчал.

Силье нежно взглянула на него.

— Ты нервничаешь. И уже не первый день. А потом, ты отказался пасти скот Элдрид, хотя она и предлагала. И это дало мне некоторую надежду. Что происходит, Тенгель?

— Не знаю, — успокаивающе произнес он. Ночной ветер играл его темными волосами. — Я не знаю, что. Разве ты никогда не слышала жалобную песнь ветра? И крики травы, когда ее шевелит ветер? Разве ты не слышишь вздохи домов?

— Нет, я не слышу всего этого, — улыбнулась она. — Но Суль, по-моему, слышит. Она стала какой-то раздражительной, да и вид у нее совершенно отсутствующий.

— Знаешь, меня мучает предчувствие какой-то беды. Если бы я только знал, откуда она надвигается.

— Ты разрешил Элдрид взять весь наш скот в надежде, что она сохранит его для нас? — осторожно спросила Силье.

— Наверно, — мысли Тенгеля были где-то далеко. — Не знаю, почему я так сделал. Да, я сказал ей, что мы последуем за ними…

— О, Тенгель!

— Знаешь, молоко мы можем брать у новых соседей, что переехали в дом Элдрид. Так что скот нам ни к чему, — быстро проговорил Тенгель.

— Да, они хорошие люди. Но их дети… Ведь и они, и другие в долине издеваются над нашими малышами, — сказала Силье с затаенной болью в голосе. — Они всячески их обзывают — ты сам слышал сегодня вечером. Чужим детям не разрешают играть с нашими. Это очень больно.

Тенгель стиснул зубы.

— Они боятся Суль. У меня в детстве были те же проблемы. Я был вечным изгоем, нагоняющим на всех страх.

— Но Суль опасна, — тихонько возразила Силье. — Ты помнишь, что она сделала с той соседкой, что обидела Лив?

— Не говори об этом. — Его передернуло. — В Суль таятся зловещие силы.

— Она сделала игрушку — копию нашей соседки и держала ее над огнем. Девчонка в тот же день страшно обожглась о раскаленные угли.

— Да, но потом я обезвредил куклу, — подавленно ответил Тенгель. — Но как она до этого додумалась? — Он глубоко вздохнул. — Знаешь, что я обнаружил?

— Нет. Ты пугаешь меня.

— Суль часто исчезает. Ты знаешь, куда она ходит? К старой Ханне.