Скорми его сердце лесу - Богинска Дара. Страница 37

Пока она говорила, я поела, а затем переместилась в одеяла. Не помню, когда уснула.

Снился Син, что плескался со мной в водопаде.

– Вода – как время, – сказал он, обнимая меня, – она всегда движется вперед, невзирая на все препятствия. Ты – вода, Соль.

Джуро приходил снова и снова. Вел меня на поле гортензий, учил танцевать с мечом. Каори показывала мне следы и учила подкрадываться к зайцам.

Но что-то было не так.

– Пойдем, – тихо позвал он меня в очередной раз.

Зная, что это случится, я встала заранее. Хоны уже не было в доме. Я была одета, пила чай и встретила лиса хмурым взглядом. Джуро явно этого не ожидал и вздрогнул.

– Садись. – Попросила я его важным тоном. Джуро сел. – А теперь объясни, что ты хочешь сделать? Что это за игры разума?

– О чем ты?

– Ты постоянно смотришь на меня так… И будишь каждое утро. Но не даешь мне ничего полезного! Я до сих пор не знаю, зачем…

Я запнулась. Действительно, зачем я осталась?

Джуро по-собачьи склонил голову к плечу.

– Тебе нужно закалить волю.

– Мою волю достаточно закалила жизнь, – процедила я, – ты удивишься.

Сидя напротив, скрестив ноги, лис потянулся вперед и уперся руками в паре сантиметров от моих ног. Его лицо было близко. Его ноздри вздрогнули, и я снова почувствовала этот запах… Запах спящего леса, корицы и древесного масла, паучьих лилий, водопадов, лисьей шерсти, опадающей листвы.

Я отодвинулась, но это мало помогло.

– Ты пахнешь знакомо. Это морочит мне голову, – признался он, нахмурившись. Полагаю, именно так работали «Слезы оборотня», даже на такого могущественного ханъё, как Джуро. – Я ничего о тебе не знаю. Расскажи.

Я дернула плечом. О нем я тоже ничего не знала, но его почему-то это не смущало.

Рассказывать я ничего не собиралась. Поэтому просто отставила в сторону пиалу с недопитым чаем и вздохнула.

– Просто научи меня защищаться.

– Зачем?

– Чтобы меня не убили.

– Нет.

Он качнул головой – по-прежнему слишком близко. Если я лишь немного подамся вперед, мы соприкоснемся носами…

– Что нет?

– Ты врешь мне.

Меня будто кинули в тот самый ледяной водопад.

Учуял? Догадался? Узнал? Что мне делать?

Он убьет меня?

– Ты сама хочешь кого-то убить, – дополнил Джуро. – Я вижу это в твоих глазах. Я уже видел такое. Такая же тьма, как у Аки. Тебе сделали больно.

Губы онемели. Я промямлила, не чувствуя их:

– И что с того? Что, если да?

Джуро помолчал, раздумывая, и неожиданно осторожно коснулся моего подбородка. Я горделиво вскинула голову и вдруг поняла, что не боюсь его рук. Это было странно.

Пальцы у него были очень горячие.

Мы смотрели друг другу в глаза, я – сжав губы, чувствуя, как у меня дрожат зрачки. Он – спокойно, из-под темных ресниц. Было так тихо, что я слышала шелест травинок о деревянные стены дома. Смешанные эмоции колыхались внутри, как плотный туман – страх, сомнение, но и что-то еще, что я едва могла осознать. Я была поймана его взглядом, словно волшебными силками, из которых мне не хотелось выбираться.

– Ты убьешь меня? – прошептала я.

Джуро улыбнулся.

– Нет. Я пришел сюда, не чтобы убивать. Я пришел, чтобы помочь тебе обрести себя.

Я не ожидала услышать его шепот, тихий и мрачный:

– Не прячь. Злость – это часть тебя. И это хорошо, если не дашь ей себя разрушить. Праведный гнев горит ярко, он не даст тьме завладеть тобой. Он сильнее страха.

«Правильные слова. Мне он нравится!»

Я помолчала и кивнула. Звучало и вправду хорошо. Звучало так, как надо.

Первая кровь въедается в душу, пьянит разум

Как всегда, на вершине завывал и шумел в листве ветер. Сегодня он был на порядок сырее и холоднее. Вокруг стояли клены, каштаны и ясени. Землю укрывал плотный полог опавшей листвы. И почему в столице, как начнется листопад, все подметают улицы, начинают убирать саму траву? Так же красиво…

Кошка была тут как тут – дожидалась меня, заложив руки за поясницу и подергивая поднятым хвостом: светлая фигура на фоне укутанных грозовыми облаками гор. Кажется, она наблюдала за птицами, но при моем приближении повернула полукруглое ушко. Услышала.

Снова не удалось. Я ругнулась и перестала красться. Кажется, чтобы подобраться тайком к ханъё, ей нужно научиться становиться невидимой и ходить не касаясь земли. Тем более – шуршащих листьев.

– Выискиваешь закуску? – спросила я.

– Нет, просто наблюдаю. Важный навык для следопыта! Вон, посмотри.

Я все еще не могла привыкнуть, как Каори меня без спроса часто и нагло трогала. Кажется, есть такой тип людей – те, которые любят объятия, трогают других за руки и не могут справиться с желанием начать перебирать чужие волосы, если случай располагает. Вот и сейчас ханъё взяла меня за плечи и подтащила к себе.

– Длиннохвостая синица. Беленькая такая. Милашка, правда?

Птичка и правда была очень хорошенькой, похожей на цветок хлопкового дерева, с блестящими бусинками глаз и крохотным клювом. Хвост – долгий мазок тушью. В ярко-желтой и насыщенно-красной листве клена синица казалась заблудившимся в ветвях призраком, что светится изнутри.

– Обычно они прилетают на юг ближе к зиме. Думаю, скоро похолодает, – нравоучительным тоном заметила Каори.

Когда синица вспорхнула, она взяла прислоненные к клену луки и перебросила их мне.

– Мы идем на охоту!

– На охоту?

– Да. Надо же когда-то начинать. – Она стрельнула глазами, не поворачивая ко мне головы. Острая, углом, тень от ее ресниц легла на широкие скулы. – Ты же хотела научиться? Ходить ты, лапушка, почти выучилась. Мясца нарастила, дышишь теперь получше. Но до этого мы только смотрели. Время смочить усики кровью, как говорит Мама-Кошка.

– Я поняла, к чему ты. Просто я…

Каори дернула хвостом, развернувшись. Так, словно должна была не просто услышать следующие слова, но и увидеть их. Странное чувство стеснения овладело мной.

«Словно говоришь что-то плохое, верно?»

Нет, не совсем то. И Каори, и Джуро, и все в деревне думают, что я взрослая, опытная лисица. В каком возрасте можно считаться таковой? Сто лет? Триста?

– Я никогда никого не убивала.

Триста лет. Да даже пятьдесят, даже несчастные девятнадцать лет моей жизни. Как прожить столько в этом жестоком мире и никого не убить?

Удивительно, но кошка не рассмеялась. Даже наоборот, погрустнела, кажется, попыталась спрятать это за кривоватой ухмылочкой, но не вышло. Она снова – да что ж такое! – потрепала меня за плечо.

– Тогда давай начнем с чашечки чая. Веди меня к своей горной ведьме. И…

Тут девушка ловким движением выудила из складок хакама нож и перерезала тетиву на том луке, что я держала в руках. Она лопнула с треском, будто ветка сломалась.

– Заодно натянешь тетиву. Знаешь, как руки тренирует? Просто ух! Эта все равно никуда не годилась. Заодно проверим твою целеустремленность!

Было понятно, к чему это. Я благодарно сжала лук.

«Она лишь оттягивает неизбежное. Зайцы – хорошая разминка перед людьми, а, малышка?»

Вот только Хэджайм человеком не был. Кем угодно был, но не человеком. Даже «зверь» для него звучало как-то громко.

Он был лишь чудовищем с горы Юта. И это упрощало мне задачу, потому что убить его будет куда легче, чем невинного зайца.

Какая глупость, если подумать, – охота. Какое дело мне должно быть до куропаток, зайцев и прочих тварей, когда со мной, живым человеком, обошлись хуже, чем с дворнягой? Никакого.

Я была взрослой девушкой и знала, что свинина была розовым поросенком, курятина – желтым цыпленком, а темноглазый крольчонок в другой жизни мог бы стать для меня милым питомцем, а не частью жиденького супа.

«Ну, а что ты хотела? Мир жесток».

Мужчин убивают. Женщин используют. Животных едят. Ничего, что могло бы удивить меня, и все же…