Мой однолюб - Коваль Лина. Страница 17

Она закатывает глаза, и внутри меня вдруг рождается ревность. Черная и жгучая.

– И что? – как в замедленной съемке спрашиваю.

Волком на нее смотрю. Почему-то то, как пренебрежительно она отзывается о Ване, мне неприятно.

– Что… Заторможенный твой парень, поэтому и к тебе не пристает. Я ему «как там Мирон, не в курсе?», а он все в облаках летал. Как задумается, так не дозовешься. Очень удивился, когда узнал, что у меня к Миру давние чувства.

– Информацию-то выведала? – интересуется Ива.

– Пф-ф… Естественно, – разводит руками Мийка. – Правда, о той рыжей, Соболев мне так и не рассказал, хотя всё знал.

– Ясно…

– Ты это… надо его расшевелить, – придвигается Мия. – Я вчера в магазине видела комплект. Офигеешь от восторга. Пеньюар… такой полупрозрачный и кружевной. Цвет нюдовый. Сейчас пойдем купим. Позовешь своего Соболька на ужин. Как миленький до утра останется, ещё и завтрак попросит. Вот увидишь!

– Думаешь? – в сомнениях смотрю на Ивку. Та только плечами пожимает.

– Я тебе как жена говорю, – грозит пальцем Громова. – Вот это, – указывает на живот. – Само собой не выросло. Это результат моего труда, – снова смеется. – Иначе Мирон бы так и встречался с моделью, а я бы Демидова из армии ждала.

– Ну, ладно, – соглашаюсь.

И правда, надо ведь что-то делать? Ваня мне безумно нравится. Я просто мечтаю, чтобы у нас наконец-то стало все по-настоящему. Его внешность, характер, даже то, как он курит – от всего млею.

А ещё чувствую себя счастливой у него дома. Всегда мечтала иметь большую, дружную семью.

В общем, Соболев – это двойное счастливое комбо, за которое непременно стоит побороться!..

Глава 19. Тая

Противный писк домофона слышится ровно в тот момент, когда я заканчиваю последние приготовления.

Пока Ваня поднимается на лифте, ещё раз смотрюсь в зеркало: блестящие волосы, легкий макияж, зеленое, с мелкими белыми цветами платье на запа'х. Пояс на талии туго завязан бантом. Немного смущает длина – слишком короткое, но для домашнего платья сойдет. Да и турецкий загар скоро совсем сойдет, надо ловить момент.

Стук в дверь запускает учащение пульса и сбивает дыхание. На ватных ногах иду в прихожую.

– Привет, – говорю как можно непринужденнее. Открываю дверь.

Ваня кидает сухое «привет» и, нахмурившись, опускается на корточки прямо у порога.

– Это че такое? – кивает на мешки со строительным мусором.

С утра было штук пять, но уверена, за день там ещё прибавилось.

– А… это… Соседи дурацкие, – махнув рукой, выглядываю в подъезд и указываю на квартиру напротив.

Злюсь.

– Что они? – смотрит Ваня на меня снизу вверх. Пристально, так что ноздри раздуваются.

Смущенно прикрываю половинку платья, это движение отражается в светлых глазах яркой вспышкой.

– Ставят тут мусор. Я уже вчера и ругалась ходила. Почему на своей стороне не ставят?

– А они? Что ответили?

– Там мужик такой… М-м-м. Не очень вежливый.

– Он тебя обидел? – грозно выговаривает и приподнимает брови.

– Да. Нет… Не знаю, Вань, – растерянно выдыхаю. – Сказал, что хоть на голову мне будет ставить, если захочет…

От обиды прикусываю язык.

Взрослая жизнь бьет сразу и наотмашь. Не расслабляя и не сочувствуя. Раньше с такими казусами отец разбирался, а сейчас… На мою жалобу он пообещал приехать в конце месяца, когда смен в оперблоке поменьше будет.

– Почему сразу не сказала? – произносит Соболев, поднимаясь и отряхивая идеально сидящие на узких бедрах черные брюки. Серая футболка-поло так идеально обтягивает широкие плечи, что я засматриваюсь.

Пожимаю плечами скромно.

– Не знаю…

– Зайди домой, Тая, и вот это возьми, – вручает мне в руки свой телефон, пачку «Мальборо» и ключи от машины. Разворачивается. – Я сейчас приду.

Замешкавшись, пугаюсь:

– Вань…

– Тая, зайди в квартиру, – жестко повторяет.

– Ладно, – буркаю.

Прикрыв дверь, сразу отправляюсь на кухню и сгружаю вещи на стол. Брожу из угла в угол, прислушиваясь к шорохам в подъезде. Прикладываю руку к горящему лбу, а когда слышу звуки из прихожей, бегу туда, придерживая развевающееся платье.

Останавливаюсь в полуметре от Соболева.

– Чего ты? – он кивает, скидывая обувь.

– Ты… подрался с ним? Да?

Ваня иронично закатывает глаза.

– Ты боевиков пересмотрела? – усмехается он, укладывая руки мне на талию и мягко направляя на кухню.

Сжимаю ладонями его запястья и потираю кожу большими пальцами.

– Я… испугалась за тебя, – смущаюсь.

Ваня отодвигается, усаживается за стол и, проверив мобильный, располагает его экраном вниз.

– Тая, если я из-за каждого мешка мусора буду драться, мэра придется переизбирать.

– Точно, – картинно бью себя по лбу. – Я совсем забыла про Яну Альбертовну. Кстати, – хитро на него смотрю. – Она сказала, что ты любишь мясо по-французски. Я приготовила…

Откинувшись на спинку стула, Ваня озирается и снова фокусируется на лице.

– Ты… звонила моей маме, чтобы узнать, что я люблю? – нахмуривается.

– Ну да, – поспешно отворачиваюсь к духовке с тарелкой.

Пока наполняю тарелку, спина, ягодицы и задняя часть ног – всё мурашками покрывается. Внутри словно молотком долбит: «Он приехал. Приехал».

Резко повернувшись, замечаю взгляд Соболева на себе. Он тут же отводит глаза и смотрит на свои руки. Напряженно сжимает и разжимает кулаки.

– Красивое платье, – хвалит.

– Спасибо, – расплываюсь в улыбке. – Вот, – устанавливаю тарелку. – Я обычно с соусом готовлю и подольше в духовке держу. Папа любит, когда мясо сухое. Но тебе сделала по классическому рецепту.

– Выглядит отлично, – одобрительно произносит Ваня, хватая салфетку с вилкой. – Почти как у мамы.

Лучшего комплимента на всем белом свете не сыскать. У меня внутри конфетти взрываются.

– Надеюсь, и на вкус также, – шепчу под нос.

Усевшись напротив, складываю руки на стол.

– Так не пойдет, – мотает Ваня головой, отодвигая тарелку.

– Что? – пугаюсь.

– Или ты тоже поешь, или я… не буду один, в общем.

Возмущенно на него смотрю,

– Да ты хоть знаешь, сколько там калорий, Вань? Мне такое на ночь нельзя… – с сожалением произношу.

– А что можно?

– Ну… салат. И греческий йогурт без сахара.

– Доставай свой салат, – непримиримо складывает руки на груди.

– Уговорил.

Когда моя тарелка тоже оказывается на столе, Ваня берется за приборы и, отрезая кусочек мяса, спрашивает:

– Ты… поговорить о чем-то хотела?

– Да, – теряюсь. – Я… мы совсем мало видимся, – выпаливаю скомкано.

– Я ведь говорил тебе…

– Да, я помню. У тебя чемпионат, там твой друг играет. Ива его тоже знает. Вэл Костров, кажется?

Соболев кивает.

– Плюс я сейчас начинаю свой проект. Дел по горло.

– Я понимаю, – мотаю головой. – Всё понимаю. И очень тебя поддерживаю. Во всем. Ты не думай.

– Но… тебя что-то не устраивает?.. Хочешь расстаться?..

– Нет… – выкрикиваю и чуть спокойнее завершаю неприятный разговор. – В общем, все нормально. Это так. У меня характер дурацкий, и я поныть люблю, – отмахиваюсь. – Мама так говорит всегда.

Ваня понимающе кивает, но возражает:

– Ни разу не слышал, чтобы ты ныла. И характер у тебя нормальный, Тая…

Разглядываю светлый затылок, пока Ваня отрезает еще один кусок и аккуратно насаживает его на вилку. Его манеры за столом такие светски-безупречные. Это очень мило.

– Нормальный? У меня нормальный характер? – повторяю недоверчиво.

– Обычный, – хмыкает он.

Во рту становится кисло-сладко от сказанных слов. Наверное, каждая девушка хочет быть особенной?.. А не обычной. Тяжелый десантный комплимент жвачкой припечатывается к моему чувству собственного достоинства.

С досадой потираю шею. Благопристойно жую свой салат.

– Как ты тут обжилась? – интересуется он спустя пять минут.

– Хорошо. Шкаф с утра привезли и собрали. Только поставили не так, как надо. Поможешь?