Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип. Страница 24

— Миссис Колтер? — сказала ошеломленная Лира. — Она моя мать?

— Мать. Если бы твой отец был на свободе, она не посмела бы пойти против него, ты и сейчас жила бы в Иордане, ни о чем не ведая. Но почему Магистр тебя отпустил — это загадка, и я не могу ее объяснить. Ему доверили заботиться о тебе. Могу предположить только, что она имеет над ним власть.

Теперь Лира поняла, почему Магистр вел себя так странно в утро ее отъезда.

— Да, он не хотел… — сказала она, пытаясь вспомнить все в точности. — Он… Утром я должна была сразу пойти к нему, и он не велел говорить миссис Колтер… Он как будто хотел меня защитить от миссис Колтер… — Она запнулась, пристально посмотрела на обоих и решила рассказать всю правду о Комнате Отдыха. — Там вот что еще было. В тот вечер, когда я спряталась в Комнате Отдыха, я увидела, что Магистр хочет отравить лорда Азриэла. Он насыпал какой-то порошок в вино, а я сказала дяде, и дядя сшиб графин со стола. Так что я спасла ему жизнь. Никак не могла понять, зачем Магистр хотел отравить его, — он всегда был добрым. А когда я уезжала, он позвал меня рано утром к себе в кабинет, и надо было идти тайком, чтобы никто не узнал, и там он сказал… — Лира изо всех сил пыталась вспомнить, что в точности сказал Магистр. Не смогла; потрясла головой. — Я только одно поняла: он дал мне одну вещь и велел хранить в секрете от нее, от миссис Колтер. Думаю, вам можно сказать…

Лира сунула руку в карман волчьей шубы, достала бархатный сверток и положила на стол. Простодушный твердый взгляд Джона Фаа и пронзительный быстрый Фардера Корама с любопытством уперлись в него, как лучи прожекторов. Когда она развернула алетиометр, первым заговорил Фардер Корам.

— Не думал, что когда-нибудь увижу его еще раз. Это — символическое устройство. Тебе ничего о нем не говорили, детка?

— Нет. Только, чтобы я сама научилась читать его показания. И он назвал его алетиометром.

— Что это значит? — спросил Джон Фаа, повернувшись к соседу.

— Это — греческое слово. Думаю, производное от алетейя, что значит истина. Истиномер. Ты научилась им пользоваться? — спросил он Лиру.

— Нет. Я могу наставить короткие стрелки на разные картинки, но с длинной ничего не могу. Она бегает как хочет. Иногда только, правда, если сосредоточусь, то могу ее куда-нибудь повернуть — или если просто думаю о ней.

— Что он показывает, Фардер Корам? — спросил Джон Фаа. — И как понимать его показания?

— По ободу идут картинки, — сказал Фардер Корам, бережно повернув прибор лицом к Джону Фаа, который смотрел на него твердым простодушным взглядом, — это символы, и каждый имеет целый ряд значений. Возьмем, например, якорь. Первое значение его — надежда, потому что поддерживает тебя, ты не отступаешь. Второе значение — стойкость. Третье — тормоз или предотвращение. Четвертое значение — море. И так далее, до десяти, двенадцати и, может быть, до бесконечного количества значений.

— И ты все их знаешь?

— Я знаю некоторые, но чтобы истолковать все, понадобилась бы книга. Я видел книгу и знаю, где она, но у меня ее нет.

— К этому мы вернемся, — сказал Джон Фаа. — Рассказывай дальше, как он работает.

— Тут три стрелки, — продолжал Фардер Корам, — с их помощью ты задаешь вопрос. Наставив их на три символа, ты можешь задать любой вопрос, какой придет в голову, потому что у каждого символа много уровней. Когда вопрос у тебя сложился, длинная стрелка поворачивается и указывает на другие символы, и они дают тебе ответ.

— Но откуда он знает, какой уровень ты имеешь в виду, когда задаешь вопрос? — спросил Джон Фаа.

— Нет, сам он не знает. Он работает только тогда, когда спрашивающий держит эти уровни в голове. Прежде всего ты должен помнить все значения, а их может быть тысяча или больше. Затем, ты должен держать их в уме, не раздражаясь и не подталкивая его к ответу, просто следить за движением стрелки. Когда она пройдет весь свой путь, ты получишь ответ. Я знаю, как он действует, потому что видел однажды, как это делал ведун в Упсале, — это единственный раз, когда я его видел. Ты знаешь, какая это редкость?

— Магистр сказал, что их сделано всего шесть, — ответила Лира.

— Во всяком случае, их немного.

— И ты держала его в секрете от миссис Колтер, как велел Магистр? — сказал Джон Фаа.

— Да. Но ее деймон заходил в мою комнату. И наверняка нашел его.

— Понятно. Ну что ж, Лира, не знаю, поймем ли мы когда-нибудь всю правду. Могу высказать, самое большее, только свои догадки. Лорд Азриэл поручил Магистру заботиться о тебе и оберегать тебя от матери. Что он и делал, десять лет или больше. Затем друзья миссис Колтер в церкви помогли ей учредить Жертвенный Совет, для какой цели, мы не знаем, но теперь она стала по-своему такой же могущественной, как лорд Азриэл. Твои родители, оба сильные люди этого мира, оба честолюбивые, и Магистр Иордана должен балансировать между ними.

А у Магистра сотня забот. Первая его забота — Колледж и ученая жизнь Колледжа. И когда им что-то угрожает, он должен принимать меры. А церковь в последнее время становится все влиятельнее, Лира. У нее есть Советы и по таким вопросам, и по этаким; поговаривают о возрождении Инквизиции, не приведи бог. И Магистр должен лавировать между этими силами. Иордан-колледж должен быть угоден церкви, иначе он не выживет.

А другая забота Магистра — ты, девочка. Берни Юхансен всегда это видел. Магистр Иордана и другие Ученые любили тебя, как родную дочь. Они сделали бы все, чтобы уберечь тебя — и не потому только, что обещали лорду Азриэлу, а из любви к тебе. Так что если Магистр отдал тебя миссис Колтер, хотя обещал лорду Азриэлу не отдавать, то, наверное, решил, что с ней ты будешь в большей безопасности, чем у них в Колледже. А когда решил отравить лорда Азриэла, думал, верно, что лорд Азриэл занялся чем-то таким, что опасно для них и, может быть, для всех нас тоже; может быть, для всего мира. Мне кажется, что Магистр стоит перед ужасным выбором: что бы он ни выбрал, вреда не избежать; но, может быть, если он сделает правильный выбор, вреда будет чуть меньше, чем от неправильного. Не дай мне Бог оказаться перед таким выбором.

И когда ему пришлось отпустить тебя, он дал тебе алетиометр и велел хранить в секрете. Не понимаю, для чего он тебе его дал, если ты не умела им пользоваться — ума не приложу, с каким намерением.

Лира стала припоминать:

— Он сказал, что дядя Азриэл подарил алетиометр Иордан-колледжу много лет назад. Он хотел что-то еще сказать, но тут постучали в дверь, и он замолчал. Может, он хотел, чтобы я прятала его и от лорда Азриэла.

— Или наоборот, — заметил Джон Фаа.

— Что ты хочешь сказать, Джон?

— Может быть, он хотел, чтобы Лира вернула его лорду Азриэлу в виде компенсации за то, что пытался его отравить. Может быть, решил, что лорд Азриэл больше не представляет опасности. Или что этот прибор подскажет лорду Азриэлу мудрое решение, и он откажется от своей цели. Если лорда Азриэла держат в заточении, алетиометр помог бы ему выйти на свободу. В общем, Лира, бери свой алетиометр и береги. Если смогла уберечь до сих пор, за его судьбу можно не волноваться. Но может случиться так, что нам понадобится его совет, и тогда мы у тебя его попросим.

Он завернул алетиометр в бархат и придвинул к Лире. У Лиры вертелось на языке множество вопросов, но она вдруг застеснялась этого грузного человека с маленькими глазками, глядевшими так остро и ласково из складок и морщин.

Но об одном она не могла не спросить.

— А кто была та цыганка, которая меня нянчила?

— Ну кто же еще — мать Билли Коста. Она не сказала тебе, потому что я не велел, но она знает, о чем мы тут разговариваем, от нее секретов нет.

А теперь иди к ней. Тебе будет о чем подумать, детка. Пройдет три дня, мы снова соберемся и обсудим, что нам делать. Веди себя хорошо. Спокойной ночи, Лира.

— Спокойной ночи, лорд Фаа. Спокойной ночи, Фардер Корам, — вежливо сказала она, прижав алетиометр к груди, а другой рукой подхватив Пантелеймона. Старики улыбнулись ей. За дверью совещательной комнаты ждала Ма Коста и, словно ничего не изменилось с тех пор, как Лиру отдали ей младенцем, сгребла ее своими огромными руками, поцеловала и понесла спать.