Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип. Страница 73
— Лира! Лира!
— Я уже близко, — прохрипела она. — Я уже близко, Роджер!
Возбужденный Пантелеймон быстро менялся: лев, горностай, орел, дикий кот, заяц, саламандра, сова, леопард — все, что он знал, калейдоскоп форм среди Пыли…
— Лира!
Наконец она взобралась на вершину и увидела, что происходит. Метрах в пятидесяти, под звездами, лорд Азриэл скручивал два провода, тянувшиеся к наклонным саням, на которых были расставлены батареи, банки и какие-то аппараты, уже покрытые инеем. Он был в толстом меху, и лицо его освещала гарная лампа. Рядом с ним, как сфинкс, сидел и лениво возил хвостом по снегу его деймон, мускулистый и красивый, с лоснящейся от здоровья пятнистой шкурой.
В пасти у него был деймон Роджера.
Маленькое создание билось, извивалось, хлопало крыльями — то птица, то собака, то кошка, то крыса, потом снова птица — и все время звало Роджера, который был всего в нескольких метрах и силился разорвать путы, стянувшие сердце, и плакал от боли и холода. Он звал своего деймона, звал Лиру; потом подбежал к лорду Азриэлу, стал дергать его за руку, и лорд Азриэл отбросил его в сторону. Он снова подбежал к лорду Азриэлу и плакал, умолял его, а тот, не глядя, сшиб его на землю.
Они стояли на краю утеса. Под ними была непроглядная, бескрайняя тьма. И где-то внизу, в сотнях метров — застывшее море.
Все это Лира увидела при свете звезд; но потом лорд Азриэл соединил провода, и сразу же ярко вспыхнула Аврора. Как длинный голубой разряд, извивающийся между двумя шарами, только на тысячекилометровой высоте и в десять тысяч километров длиной, она вилась, взмывала, низвергалась сверкающим водопадом.
Он управлял ею…
Или качал из нее энергию — потому что с громадной катушки на санях провод уходил прямо в небо. Из тьмы спустился ворон, и Лира поняла, что это деймон ведьмы. Ведьма помогала лорду Азриэлу, это она унесла его провод в высоту.
И Аврора снова пылала.
Он был почти готов.
Он повернулся к Роджеру, поманил его, и Роджер покорно пошел, — плача, жалуясь, мотая головой, покорно пошел к нему.
— Нет! Беги! — крикнула Лира и кинулась вниз по склону.
Пантелеймон прыгнул на снежного барса и выхватил маленького деймона из его зубов. Снежный барс бросился за ним вдогонку, Пантелеймон выпустил друга, и оба молодых деймона, меняясь с неуловимой быстротой, вступили в схватку с большим пятнистым зверем.
Барс бил их когтистыми лапами, и его рычание заглушило даже крики Лиры. Оба ребенка тоже сражались с ним; вернее, с тенями темных замыслов, теснившихся в непроглядном воздухе, пронизанном потоками Пыли…
И Аврора колыхалась в небе, истаивала, открывая то здание, то озеро, то вереницу пальм, такие близкие, что казалось, можно шагнуть из этого мира в тот.
Лира прыгнула и схватила Роджера за руку.
Она тянула изо всех сил, они оторвались от лорда Азриэла и побежали, держась за руки, но Роджер плакал и корчился, потому что барс снова схватил его деймона; Лира знала эту раздирающую сердце боль и хотела остановиться…
Но они не могли остановиться.
Утес уходил у них из-под ног.
Весь пласт снега неудержимо съезжал вниз…
А внизу, в сотнях метров под ними, застывшее море…
— Лира!
Стук сердца…
Намертво сцепившиеся руки…
И дивное зрелище в вышине.
Будто копье пронзило черный небосвод, усеянный звездами.
Струя света, струя чистой энергии ударила ввысь, словно выпущенная из лука стрела. Многоцветный занавес Авроры разорвался надвое; громовый треск пронесся из конца в конец вселенной; по небесной тверди пролегла дорога…
Солнце!
Солнце осветило мех золотой обезьяны…
Снежный пласт остановился; может быть, его задержал невидимый каменный карниз, и Лира увидела, как на утоптанный снег вершины спрыгнула с воздуха золотая обезьяна. Она спрыгнула рядом с барсом, и Лира увидела, что шерсть на обоих зверях встала дыбом. Хвост обезьяны стоял прямо, а у барса ходил из стороны в сторону. Потом обезьяна нерешительно протянула к нему лапу, а барс грациозно наклонил голову, и они коснулись друг друга…
Лира отвела от них взгляд и увидела миссис Колтер в объятиях лорда Азриэла. Их озарял пляшущий свет, лучи и разряды могучей антарной энергии. Лира не могла представить себе, как это произошло: миссис Колтер преодолела пропасть и настигла ее здесь…
Ее родители, вместе!
И страстно обнимаются — немыслимо!
Глаза у нее расширились. Тело Роджера лежало у нее на руках, застывшее, неподвижное, мертвое. Она услышала их разговор.
Мать сказала:
— Они никогда этого не позволят…
Отец сказал:
— Не позволят? Нам не нужны ничьи дозволения, мы не дети. Я сделал так, что перейти сможет всякий, кто захочет.
— Они запретят! Перекроют путь и отлучат всякого, кто попытается!
— Этого захотят слишком многие. Этому не удастся помешать. Это будет означать конец церкви, Мариса, конец Магистериума, конец всех этих темных веков! Повернись к свету — это солнце другого мира! Ощути его тепло своей кожей!
— Они сильнее всех, Азриэл! Ты не знаешь…
— Я не знаю? Я? Никто лучше меня не знает, как сильна церковь! Но тут ее сил не хватит. Пыль все изменит, так или иначе. Теперь этого не остановить.
— Этого ты хотел? Задушить нас всех, убить нас грехом и тьмой?
— Я хотел вырваться отсюда, Мариса! И добился этого. Посмотри, посмотри, как качаются пальмы на берегу! Ты чувствуешь этот ветер? Почувствуй его на волосах, на лице…
Лорд Азриэл стащил капюшон с головы миссис Колтер, повернул ее лицо к небу и погладил ее по волосам. Лира смотрела на них затаив дыхание и боялась пошевелиться.
Женщина припала к лорду Азриэлу, будто вдруг ослабев, и горестно покачала головой:
— Нет… нет… они идут, Азриэл… они знают, где я…
— Тогда идем со мной, прочь из этого мира!
— Я не смею…
— Ты? Не смеешь? Твой ребенок пошел бы. Твой ребенок посмел бы, он смелее своей матери.
— Тогда бери ее, и счастливого пути. Она больше твоя, чем моя, Азриэл.
— Неправда. Ты взяла ее к себе; ты хотела ее вылепить. Тогда она была нужна тебе.
— Она была слишком дикой, слишком упрямой. Я слишком поздно… Но где она теперь? Я шла по ее следам…
— Она еще нужна тебе? Ты дважды пыталась ее удержать, и дважды она уходила. На ее месте я бежал бы сломя голову, чтобы не дать тебе третьей попытки.
Он все еще держал ее обеими руками за голову и вдруг притянул к себе и жадно поцеловал. Лира подумала, что в этом было больше свирепости, чем любви, и оглянулась на их деймонов. Странное зрелище: барс, весь напрягшийся, сжимал в когтях золотую обезьяну, а она бессильно, блаженно лежала на снегу.
Миссис Колтер резко отстранилась от него и сказала:
— Нет, Азриэл… мое место в этом мире, не в том…
— Идем! — сказал он с силой. — Идем со мной и будем работать вместе!
— Мы не сможем работать вместе, ты и я.
— Нет? Мы с тобой могли бы разобрать вселенную на части и сложить снова, Мариса! Мы нашли бы источник Пыли и задушили его навсегда! И тебе хочется участвовать в этом великом труде; не лги мне. Лги о чем хочешь, лги о Жертвенном Совете, лги о своих любовниках — да, я знаю о Бореале, и меня это не трогает, — лги о церкви, лги о нашем ребенке, но не лги мне о том, чего ты действительно хочешь…
И губы их соединились в жарком поцелуе. Их деймоны предавались буйной игре: снежный барс перекатился на спину, а обезьяна скребла когтями его шею, и он басовито рычал от удовольствия.
— Если я не пойду, ты постараешься меня уничтожить, — сказала миссис Колтер, оторвавшись от него.
— Зачем мне тебя уничтожать? — ответил он со смехом, и свет иного мира плескался вокруг его головы. — Пойдем со мной, работай со мной, тогда мне будет не безразлично, жива ты или умерла. Останешься здесь — и ты меня больше не интересуешь. Не льсти себе: я о тебе даже не вспомню. Ну, идем со мной — или оставайся пакостничать в этом мире.
Миссис Колтер колебалась; глаза ее были закрыты, и она покачивалась, словно теряла сознание. Но она устояла на ногах и, открыв глаза, посмотрела на него с бесконечной печалью: