Хроника выживания (СИ) - Борискин Александр Алексеевич. Страница 26

— Состояние юноши очень тяжелое. У меня есть одно средство, но я не уверен, что еще не поздно его применить, если окажется поздно, то оно может принести только вред. Решение за вами. В последствиях его применения я не уверен, но ничего другого предложить не могу.

— Аристарх Мефодьевич сказал, что помочь можете только вы, больше никто. Я ему верю. Применяйте свое лекарство, претензий к вам в случае смерти сына, я не предъявлю. Если он поправится – моя благодарность будет безгранична.

Рядом стояла мать юноши, кивая во время речи отца.

Проведя необходимые процедуры по введению "пенициллина" в организм больного, Алексей передал остатки лекарства отцу, приказав положить их в ледник на холод. Сам остался около больного юноши, следя за его состоянием. Ничего не происходило. Через два часа он снова дал лекарство больному и так еще три раза через каждые два часа. К вечеру самочувствие юноши стало улучшаться. Присутствующий при этом Аристарх Мефодьевич был просто поражен происходящими изменениями: спал жар, больной стал спокойнее.

— Продолжайте давать больному лекарство каждые два часа. Я должен съездить в Луки и привезти еще несколько его доз.

Аристарх Мефодьевич, пропишите больному отхаркивающее. Его надо принимать только после наступления явного улучшения. Постараюсь сегодня же вернуться с лекарством, — добавил Алексей.

— Я могу временно остановиться в вашем доме, пока будет требоваться мое присутствие у постели больного? — обратился он к купцу.

— Конечно. Я прикажу вас немедленно отвезти за лекарством в Луки и привезти обратно. К вашему возвращению комната для вас будет приготовлена.

Через два дня стало ясно, что больной поправляется. Радости отца с матерью не было предела. Приказав продолжить намеченный курс лечения под руководством Аристарха Мефодьевича, Алексей вернулся на дачу. Еще через неделю, после очередного осмотра больного, купец вручил Алексею пятьсот рублей за помощь в лечении сына, сказав, что тот может к нему обращаться в случае любой надобности.

Отдав половину денег матери на ведение хозяйства попаданцев, и 100 рублей Лене, как "главному фармацевту", Алексей попросил продолжить приготовление так хорошо помогшего в лечении болезни "пенициллина", чувствуя, что теперь поток больных резко возрастет.

Открывать приемный покой для больных на даче он не собирался, поэтому договорился с Аристархом Мефодьевичем, что три раза в неделю будет проводить платный прием больных у него в Броннице. Ездить туда и обратно он собирался на велосипеде, скорость передвижения на котором была сравнима со скоростью пролетки.

Его деятельность на поприще медицины вызвала всеобщее одобрение попаданцев – ведь это были первые деньги, заработанные ими в новом мире. И предвещала отличные перспективы на будущее. Часть полученных денег решено было потратить на приобретение одежды для взрослой части попаданцев, чтобы перестать быть "белыми воронами" среди жителей, что и было сделано в самое ближайшее время в лавке в Броннице.

Возвращение из поездки в Санкт-Петербург Александра с документами на всех взрослых попаданцев, значительно подняло их настроение. Сообщение о том, что через неделю его семья переедет на жительство в столицу, пока в дом Петра Ивановича, а после постройки, и в свой дом, вызвала ненужный ажиотаж. А когда узнали, что и Надежда Михайловна будет работать главным бухгалтером на машиностроительном заводе и жить тоже в столице, все семейство Алексея предалось унынию: они оставались одни в Луках, и пока никаких перспектив на какие-либо перемены не было.

Петр Иванович рассказал Алексею о его встрече с господином Коробовым с медицинского факультета Московского университета и желании того поближе познакомиться с "врачом из Австралии", и пригласил его поехать с ним и Алесандром в первых числах августа в Москву. Возможно, это будет первым шагом семьи Алексея для переезда в первопрестольную. Тот, конечно, согласился.

Имея на руках паспорта и заверенные нотариусом в Новгороде переводы их "дипломов о высшем образовании", а у Алексея и "диплом о присвоении звания профессора по медицине", у попаданцев значительно выросла самооценка и появилась уверенность в благополучном развитии их дальнейшей жизни.

Александр с семейством и Надежда Михайловна готовились к отъезду в Санкт-Петербург, который намечался на среду, 20 июля.

Алексей пока продолжал свою медицинскую практику в Бронницах.

Слух о враче-чародее, распространяемый благодарными пациентами, достиг Новгорода, и поток больных, жаждущих исцеления, сначала тоненький, а потом все расширяясь, потек в Бронницу. Финансовые накопления попаданцев от платы больных, стали расти с каждым приемом пациентов Алексеем и к отъезду половины попаданцев в столицу, достигли тысячи рублей. Эти деньги Алексей разделили пополам: пятьсот рублей отдал отъезжающим, а остальные оставил в своей семье. К этому времени Игнат, под руководством Лены, хорошо освоил процесс изготовления "пенициллина" и мазей и настоек из прополиса и зверобоя, и Алексей не боялся остаться без необходимых лекарств. Он хотел привлечь Игната и к участию в приеме больных, имея далеко идущие виды на его обучение медицине, но тот пока активно сопротивлялся этим потугам отца, еще не решив, чем бы он хотел заниматься в будущем. Однако наглядный пример гонораров, которые получал его отец за труды врача, разительно отличающихся от средств, получаемых им за ту же работу в 21 веке, заставлял Игната хорошо подумать при выборе профессии.

Рано утром, 20 июля, на экипаже и пролетке, семейство Александра и Надежда Михайловна в сопровождении Петра Ивановича, отправилось в Новгород, где, сев на поезд узкоколейки, благополучно добралось до Чудово, где пересев на поезд до Санкт-Петербурга, уже в десять часов вечера прибыло на Николаевский вокзал столицы. Там их уже ожидал экипаж Петра Ивановича, загрузившись в который, и на нанятой дополнительно пролетке, добрались на Новоладожскую. Вещей они много не брали – только самое необходимое. Остальное планировали переправить в столицу на барже к концу лета.

В четверг отправились в Славянку смотреть завод. Надежда Михайловна сразу сказала, что желает снять квартиру или дом в Славянке, чтобы ежедневно не терять много времени на переезды. С этого и начали. На станции Петр Иванович заметил знакомого извозчика, возившего их в первый день приезда. Переговорив с ним, выяснил, что можно недорого снять небольшой домик на берегу реки недалеко от завода. А если он не придется по нраву, то снять комнату в центре Славянки в доме у купчихи Воеводиной, которая недавно потеряла мужа и теперь боится жить одна в доме.

Решили сначала посмотреть домик. Он оказался на самом деле маленьким. Стоял поодаль от остальных домов, был обнесен забором.

Была там и банька, и сарай под дрова на зиму, и колодец. Но жить в нем одной всю зиму, да еще с постоянной тяжелой работой по дому, показалось Надежде Михайловне не с руки. Тогда поехали к купчихе Воеводиной. Та показала свободную комнату, предложила полный пансион, включающий питание, уборку в комнате, по субботам баньку, и за все – пятнадцать рублей в месяц, но оплатить сразу за трехмесячное проживание. Купчихе было за пятьдесят, вместе с ней в доме проживал конюх Потап, еще крепкий старик, выполняющий всю тяжелую работу по дому, и прислуга Пелагея, одних лет с купчихой, которая соглашалась за отдельную плату чистить, стирать и гладить вещи постоялицы. От дома было недалеко как до завода, так и до полустанка Московская Славянка. И купчиха, и комната Надежде Михайловне понравились. При ее окладе в 50 рублей в месяц, платить пятнашку не составляло труда. Согласившись на все условия купчихи, она сняла комнату. Предупредила, что завтра с утра уже поселится, а основные вещи перевезет в воскресенье.

Сходили, посмотрели завод. Сторож, уже предупрежденный о смене хозяев, безропотно пропустил на территорию. С последнего их посещения ничего не изменилось. Лев Алексеевич еще не появлялся. Больше здесь делать было нечего. В экипаже они отправились обратно в столицу. По пути заехали в контору к Акиму Ниловичу. Выяснилось, что купчая на фаянсовую фабрику подготовлена, все условия сторонами согласованы. Завтра на три часа намечено подписание документов в конторе Ивана Емельяновича Кузнецова. Просмотрев купчую и не найдя недостатков, Петр Иванович с попаданцами вернулся к себе домой на Новоладожскую.