Бог Войны (ЛП) - Кент Рина. Страница 85

— Дорогой Илай, — говорит он беззаботным голосом. — Ты, наверное, удивлен, почему я пишу тебе это письмо, но я должна была выразить эти чувства в письме и понадеяться, что оно каким-то образом дойдет до тебя. Видишь ли, я была по уши влюблена в тебя в течение многих лет, но ты всегда относился ко мне как к ребенку, который не стоит твоего внимания. Мне было больно, но я понимала, что ты старше меня на шесть лет, и для тебя странно и жутко любить или даже замечать кого-то намного младше себя. Поэтому я не торопилась и ждала этого момента, чтобы сказать тебе, как сильно ты мне нравишься.

— На самом деле, мне кажется, я немного влюблена в тебя. Всякий раз, когда вижу тебя, у меня бабочки порхают в животе, и мне кажется, что я нахожусь в присутствии Бога, я хочу только поклоняться тебе и вращаться на твоей орбите целую вечность. Все, что тебе нужно сделать, — это относиться ко мне как к своей Богине, и я обещаю, что буду вечно стоять подле тебя.

— Возможно, я не такая зрелая и утонченная, как женщины, с которыми ты знаком, но я расту и становлюсь намного более модной и стильной, просто, к слову. А еще твоя мама моя крестная, и мы так сильно любим друг друга, что у нас будут самые крутые отношения свекрови и невестки. Никаких конфликтов в будущем и факт, что ты женишься на человеке своего статуса.

— Возможно, тебе придется потрудиться, чтобы получить одобрение папы, но я помогу! Он кажется строгим и все такое, но на самом деле он не может устоять перед моими щенячьими глазами. Я не говорю, что мы должны пожениться сейчас, но, может быть, через три или четыре года, когда я закончу университет.

— К твоему сведению, я хочу троих детей, предпочтительно двух девочек и мальчика. Девочек будут звать Сьерра и Зои. Имя мальчика я оставляю тебе. Я также хочу двух собак и трех кошек или трех собак и двух кошек. Это можно обсудить, пока количество домашних питомцев в пределах пяти. Не торопись влюбляться в меня. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

— P.S. Но я должна в кое-чем тебе признаться, чтобы потом ты не был застигнут врасплох. Я уверена, ты слышал от тети Эльзы или наших общих друзей, что я страдаю от тревоги и депрессии, но на самом деле все немного хуже, и мне, возможно, понадобится небольшое наблюдение у специалиста. Но, клянусь, в основном я самодостаточна и следую новому плану лечения, который, я уверена, сработает. Тебе не о чем беспокоиться. Будущая любовь всей твоей жизни, как ты теперь знаешь, существует. Ава.

О. Боже. Мой.

Может ли земля провалиться под ногами и поглотить меня? Сейчас было бы в самый раз, спасибо.

Я смотрю на него сквозь пальцы и замечаю, что он смотрит на меня так, словно не он только что пересказал мое дурацкое письмо слово в слово.

— Какого черта ты выучил его наизусть? — спрашиваю я, безуспешно пытаясь не выглядеть так, будто меня задушили.

— У меня хорошая память.

— Ты сделал это только для того, чтобы помучить меня и смутить.

— Это не я его написал.

— Боже. Просто позволь мне умереть со стыда.

Он смеется, убирая мои руки от лица.

— Здесь нечего стыдиться. Я прекрасно понимаю, что передо мной невозможно устоять.

— Опустись на землю, — я тыкаю пальцем в его пресс. — Кроме того, после этого ты мне больше не нравился.

— И поэтому ты продолжала добиваться моего внимания в университете?

— Да, но если бы у меня уже тогда не было твоего внимания, я бы не стала им злоупотреблять.

— Неужели?

— Чистая правда! Ты был повсюду, — я прищуриваюсь. — Знаешь, я всегда думала, что ты хочешь помучить меня за то, что у меня хватило наглости полюбить тебя или что-то в этом роде, но теперь, когда я думаю об этом, ты не из тех людей, которые тратят время на что-то, от чего не получат собственной выгоды. Так почему же я привлекла твое внимание?

— Все началось с легкого интереса. Просто мысль о том, чтобы воспользоваться твоими слабостями, чтобы потом использовать их против тебя. Ничего личного. Я так поступаю со всеми. И поверь, я нашел массу недостатков, несоответствий и опасной беззаботности, которыми мог бы тебя сокрушить, если бы захотел. Ты была хаотично импульсивна и патологически доверчива. Две черты, которые свели бы тебя в могилу раньше времени.

— И что помешало тебе толкнуть меня в эту могилу?

— В отличие от того, что ты думаешь, я никогда не ненавидел тебя ни до, ни после твоего признания. Не обижайся, но ты не имела для меня никакого значения. Ты была всего лишь ребенком, которого мама чересчур опекала. У меня не было причин испытывать к тебе какие-либо чувства. Хотя я помню, как меня необъяснимо раздражало твое присутствие, когда мы были детьми, и я мог подставить тебе подножку или толкнуть чисто из вредности. Возможно, это происходило потому, что я ненавидел делить родителей, а мама слишком сильно заботилась о тебе. Однако все изменилось, как только ты поступила в университет.

— В… каком смысле? — спрашиваю я, стараясь не звучать обиженной на то, что раньше он даже не думал обо мне, но, опять же, правда есть правда — он никогда не воспринимал меня иначе, чем Сеси и Глин.

— Ты начала раздражать меня. Постоянно. Уверен, ты знаешь, что я не из тех мужчин, которые легко поддаются провокациям. От кого угодно. И меньше всего от ребенка, который больше не выглядел как ребенок и который, конечно же, не одевался как ребенок в этих ночных клубах. Так что этот простой интерес перерос в более глубокие намерения по мере того, как вы с Лэном начали строить против меня козни. Я должен был отомстить. Но вы мстили в ответ. Не успел я опомниться, как интерес перерос в одержимость и таинственное обладание. Я не понимал причин и не мог найти логического объяснения, учитывая, что искренне считал тебя раздражающим и не поддающимся контролю существом. Тем не менее я принял решение, что ты не можешь быть ни с кем другим. Поэтому и женился на тебе.

— Это все, что ты когда-либо чувствовал ко мне? Одержимость и обладание?

— Конечно, нет. Еще было постоянное гребаное раздражение.

— Ну и ну, спасибо. И они еще говорят, что романтика мертва, — шучу я, хотя часть меня разбивается вдребезги о расколотые края моего глупого сердца.

Этот идиот, похоже, не понимает намеков и продолжает пытаться склеить себя по кусочкам.

Я должна была знать, что Илай способен на заботу, но не на любовь. Он может дать мне все, что я захочу, включая дружеское общение и защиту, до тех пор, пока я не попрошу его несуществующее сердце.

И по какой-то причине это причиняет боль сильнее, чем я могла себе представить.

Потому что, как бы я ни старалась удержать эту иллюзию, я вижу, как она рушится на моих глазах.

И мужчина, которого я люблю, скорее всего, выбросит меня и будет жить своей жизнью, а я со временем сгину.

Два дня спустя мы возвращаемся домой. В основном потому, что Илая вызвали на работу по срочному делу, а я хочу оплакать смерть надежды на то, что мой муж когда-нибудь полюбит меня.

Я ему нравлюсь, но он не может полюбить меня.

Я уже четвертый час подряд играю на виолончели, готовясь к возможному конкурсу. Мне просто необходимо использовать последний шанс, чтобы потом не жалеть о том, что я даже не попробовала.

Мой телефон вибрирует на стеклянном журнальном столике. Я останавливаюсь и смотрю на настенные часы. Четверть девятого.

Лео сказал, что они, скорее всего, сегодня задержатся и что мне нужно поужинать, но у меня нет аппетита. Неважно, сколько моих любимых блюд приготовила Сэм. После этого она дала мне понять, что презирает меня, покачав головой и оставив меня в покое.

Я хватаю телефон и хмурюсь, глядя на неизвестный номер, мелькающий на экране.

— Алло? — отвечаю я.

— Ава, это я.

— Вэнс? Почему не позвонил со старого номера?

— У меня есть подозрение, что кто-то заблокировал его на твоем телефоне.

— Я тебя не блокировала.

— Значит, это сделал твой муж.