Хранитель секретов Борджиа - Молист Хорхе. Страница 11

Микель Корелья, валенсиец, как и Папа, был в то время капитаном ватиканской гвардии, пользовался полным доверием со стороны Папы, который и перепоручил ему эту беспокойную миссию опеки над своим сыном в Барселоне. Микель был настоящим зверем в бою и владел всеми видами оружия; однако он прекрасно понимал меру своей ответственности и осознавал неясный исход потасовок в тавернах, поэтому всеми способами старался избежать ненужных столкновений. Поведение молодого человека чрезвычайно раздражало Микеля, и он с радостью призвал бы его к порядку, но, к сожалению, не был наделен такой властью. Жоан познакомился с валенсийцем в одной из таверн, и впечатление, которое произвел на него Микель, было таким приятным, что в скором времени он, не задумываясь, помог разрешить ситуацию, спровоцированную Хуаном Борджиа. Сопровождая их в ту ночь до места проживания, Жоан с удивлением наблюдал, как молодой герцог Гандийский, не обращая внимания на увещевания Микеля, который советовал ему умерить свой гнев, бросался со шпагой на всех кошек и собак, попадавшихся им на пути.

Микель, которому очень импонировало то, каким образом Жоан помог им выбраться из передряги, предложил ему существенную сумму за сопровождение их во время визитов в таверны. Молодой человек отказался от какого-либо вознаграждения, хотя исправно сопровождал Микеля во время его пребывания в Барселоне, если рабочие обязанности мастера-плавильщика пушек позволяли ему это. Благодаря такому отношению он заручился поддержкой валенсийца.

Однако герцог Гандийский не оценил помощи Жоана; Хуан был слишком гордым, чтобы признать, что какой-то простолюдин, всего на несколько лет старше его, гораздо лучше справляется с опасностью, чем он, и к тому же защищает его. Отношение к Жоану было смесью ревнивого соперничества и презрения, и Хуан еще больше разозлился, когда узнал, что одна из самых красивых трактирщиц, отвергнувшая его благородное происхождение и деньги, была любовницей Жоана.

– Да, я буду падшей женщиной для того, для кого сама захочу, а для вас я буду святее Девы Марии, – бросила она в лицо молодому герцогу в ответ на его злобные оскорбления.

Инцидент, который в тот момент наполнил Жоана гордостью, сейчас безумно волновал его. Папский сын оставил супругу в Гандии, чтобы она ухаживала за детьми и вела дела в герцогстве, а его поведение в отношении трактирщиц в Италии было таким же, как и в Барселоне. Он вел себя грубо и упорно, добиваясь взаимности у любой понравившейся ему женщины, независимо от ее социального статуса и семейного положения. Он был таким же надменным и алчным, с той лишь разницей, что теперь обладал властью, с помощью которой мог сломить любое сопротивление.

Жоан подозревал, что, когда Борджиа впервые посетил его лавку, он сделал это из любопытства, ибо был привлечен славой его супруги. Тем не менее когда Борджиа узнал Жоана, то давнее глупое чувство соперничества вновь проснулось, и таким образом Анна превратилась в еще более желанную жертву.

Во время своих визитов в лавку герцог Гандийский всегда вел себя с ней излишне льстиво и любезно, а с Жоаном – подчеркнуто презрительно. Жоан подумал, что, возможно, поведение герцога и было причиной его беспокойства и ночных кошмаров.

В тот самый момент, когда Жоан вошел в лавку, перед его глазами разворачивалась именно та сцена, которой он так боялся. Хуан Борджиа перешел в отношении Анны от навязчивой любезности к бессовестным обхаживаниям в ее же собственном доме. Он настолько приблизился к ней, что перешел уже все границы приличия. Он даже осмеливался удерживать ее руку в своей! Жоан колебался несколько мгновений, но потом сказал себе, что его не волнует, кто этот тип и какой властью обладает; он не позволит приставать к своей жене. Жоан чувствовал, как кровь стучала в висках, а ярость в груди завязывалась в тугой узел. Он видел шпагу на поясе у соперника, но ему было все равно, несмотря на то что сам не был вооружен. Жоан все рассчитал: он подойдет к противнику так близко, что тот не сможет вынуть ее из ножен. Герцог должен научиться уважать его жену!

Он направился к этому человеку, но Никколо, внимательно наблюдавший за сценой, придержал его на пути.

– Возьмите себя в руки! – прошептал он Жоану на ухо. – Если вы поднимете на него руку, вас повесят. Помимо всего прочего, там, у входа, герцога ждут два человека.

– Оставь меня, – гневно пробормотал Жоан.

И, резко отстранив друга, он прямиком пошел к герцогу Гандийскому.

Не успел Хуан Борджиа взять руки Анны в свои, как она заметила Жоана, освободившегося от Никколо и приближавшегося к ним. Увидев выражение его лица, Анна вздрогнула: еще немного – и произойдет непоправимое.

Ей было в тягость появление герцога Гандийского в столь раннее время, к тому же он оказался единственным клиентом в этот час. Борджиа решительным шагом переступил порог. На его поясе красовались кинжал и шпага, он был одет в черный шелковый камзол с высоким воротом и красный бархатный плащ, украшенный тяжелым золотым колье. Его сопровождали два оруженосца, которые стали с любопытством разглядывать письменные принадлежности и книги, разложенные подмастерьем на уличном прилавке. Герцог носил красиво подстриженную бородку, и хозяйке лавки абсолютно не понравился волчий взгляд его темных глаз и промелькнувшая на лице улыбка, обнажившая хищный оскал.

Анна прекрасно помнила эту одновременно агрессивную и в то же время заискивающую улыбку, а также комплименты, которыми он осыпа́л ее в прошлые свои посещения, случавшиеся, как и в этот раз, в отсутствие Жоана. Она знала, что этот молодой человек, столь нетерпеливый на вид, интересовался ею, и поначалу Анне даже было приятно, что самый могущественный и влиятельный человек Рима уделял ей больше внимания, чем обольстительной Санче Арагонской. Ее подруга Санча была уже два года замужем за Джоффре Борджиа, младшим братом герцога. Эта свадьба между тринадцатилетним мальчиком и шестнадцатилетней девушкой, жадной до жизни, гарантировала союз Папы с Неаполем, но не могла иметь ни хорошего начала, ни достойного продолжения. Ходили слухи, что герцог наставлял рога своему собственному брату с Санчей и что сама Санча ранее находилась в любовных отношениях с Цезарем, другим своим деверем. Анна имела привилегированное положение, поддерживая тесную дружбу с княгиней, и та, особо не стесняясь, подтвердила свою любовную связь с Хуаном.

Анна, как только ее самолюбие было удовлетворено повышенным вниманием к ней герцога, решила охладить его пыл. Несмотря на то что она вначале одаривала его улыбками и взглядами, следуя советам самой Санчи относительно мужского пола, у нее не было ни малейшего намерения переступать черту. Она любила своего мужа.

Анна стала меньше улыбаться, была холодна и каждый раз, когда герцог слишком близко подходил к ней, напоминала о своей тесной дружбе с Санчей, ибо была уверена, что таким образом ей удастся умерить его горячность.

Однако в то утро она поняла, что ошиблась. Проигнорировав приветствие и поклон Никколо, герцог направился прямиком к ней. Анна ответила на его «доброе утро» и улыбку легким кивком.

– Мне сказали, что во внутреннем зале вы храните два первых экземпляра книги грека Плутарха «Параллельные жизни», – сказал он, вперив в нее взгляд. – Сопроводите меня, синьора.

– Да, вы правы, эти книги у нас в салоне. Латинское издание, – ответила Анна с вежливой улыбкой. – Никколо сопроводит вас, его знание латыни гораздо лучше моего.

– Конечно, – подтвердил флорентиец, мгновенно уловив намек хозяйки. – У нас есть жизнеописания Тезея и Ромула, Ликурга и Нума, Перикла и Фабия Максима…

– Отойдите от меня! – презрительно оборвал его герцог. – Идите к прилавку у входа и оставьте нас одних.

Никколо смотрел на Анну, не двигаясь с места.

– Подчиняйтесь! – повторил Борджиа, растягивая слова. – Подчиняйтесь, иначе я сделаю так, что вы пожалеете.

– Делайте, что он говорит, – наконец сказала Анна. Герцог явно не шутил, и она испугалась за своего друга.