Хранитель секретов Борджиа - Молист Хорхе. Страница 76

Жоан облегченно вздохнул. Это сокровище находилось в безопасности и не было предназначено для варварского сожжения теми, под чьей защитой оно находилось.

После того как библиотекарь дал ему все необходимые разъяснения, Жоан взял в руки одну из книг на латыни о житиях святых и притворился, будто погрузился в ее чтение. На самом же деле он осторожно наблюдал как за библиотекой, так и за передвижениями четырех монахов, которые на тот момент находились в ней. Где же хранится Книга пророчеств?

Через некоторое время он увидел, как в библиотеку вошел брат Сильвестро Маруффи. Именно он был толкователем Книги пророчеств. Это был худой и высокий человек с горбом на спине, который, возможно, стал следствием его постоянного сидения за столом и многочасового чтения книг. Ему было около пятидесяти лет, у него были голубые мечтательные глаза и волосы каштанового цвета с проседью, такие редкие, что от тонзуры оставалась лишь половина над ушами и на макушке. Несмотря на его нервные движения, он говорил с библиотекарем ровным, тихим голосом. Именно он попросил брата Джованни сопроводить Жоана в библиотеку, а библиотекаря – принять его. Учитывая возраст и положение монаха, Жоан должен был подождать, пока брат Сильвестро заговорит с ним первым. Он с нетерпением ждал, когда это произойдет. Тем не менее брат Сильвестро не обратился к нему. Он взял книгу с полки и, осенив ее крестным знамением и перекрестившись, как всегда делали монахи, прежде чем открыть книгу, погрузился в чтение. Несмотря на старания Жоана не смотреть в его сторону, в какой-то момент их взгляды пересеклись и монах улыбнулся ему. Он казался приятным человеком. Но когда ударил колокол, возвещавший о полуденной молитве шестого часа, брат Сильвестро спустился в церковь, не сказав ему ни слова.

Вернувшись после молитвы и не увидев в библиотеке брата Сильвестро, Жоан изучил книгу, которую тот читал. Она была написана на греческом языке, и Жоан почувствовал озноб. Если Книга пророчеств написана на греческом, он вряд ли сможет найти ее, и все это путешествие, все его страдания окажутся бесполезными.

Подавленный, он поспешно покинул библиотеку, чтобы посвятить себя молитве в своей келье.

Мысль о том, что Книга пророчеств, возможно, написана на греческом языке, которым, без сомнения, владел брат Сильвестро Маруффи, сильно обеспокоила Жоана. Он не сумеет обнаружить ее и, таким образом, провалит миссию. Опасение, что он может подвести Микеля Корелью, Цезаря, самого Папу и своих друзей Никколо и Иннико д’Авалоса, не давало ему покоя, но больше всего угнетали размышления о том, что все эти жертвы, жизнь вдали от семьи, воздержание от пищи, бичевания и прочие ограничения были напрасны. Жоан был на грани отчаяния.

Эти напряженные дни, посвященные молитвам и покаянию, научили Жоана ценить моления и медитацию. Они помогали ему расслабиться и относиться к возникающим проблемам более спокойно и отстраненно. Когда ему удалось успокоиться, он подумал, что у него нет другого выхода, как продолжать поиски книги. Поразмыслив, он решил, что речь шла не о произведении классика, а о записях уже умершего монаха. И что вполне естественно, если она написана на латыни, – правда, при условии, что этот монах не был потомком греков или осознанно не пытался осложнить чтение книги.

Получив свободный доступ в библиотеку, Жоан бо́льшую часть своего времени проводил там, стараясь подружиться с библиотекарем. Тот был приветливым, хотя и осторожным, что Жоан сразу заметил и потому выждал несколько дней, прежде чем попробовал что-нибудь выпытать у него.

– Где хранятся книги, содержащие пророчества? – спросил он с невинным видом.

Библиотекарь рассмеялся.

– Помимо классических, библиотека располагает огромным количеством пророческих книг. Ветхий Завет полон ими. И в Новом Завете книга Апокалипсиса вся состоит из них.

– Я не имею в виду эти книги, а нечто более современное, более близкое нашему времени. Как, например, проповеди нашего настоятеля.

Монах с удивлением посмотрел на него и осторожно ответил:

– Я не смогу вам ответить на этот вопрос. Один из наших монахов переписывает проповеди. Поговорите с ним. А еще лучше с братом Сильвестро. Он очень близок с настоятелем.

Жоан ждал, когда брат Сильвестро первым проявит инициативу и обратится к нему, и знал, что в этом случае ему придется потерпеть, прежде чем перевести разговор на интересующую его тему о пророчествах. Он не хотел вызывать подозрений, ибо по-прежнему чувствовал себя в замешательстве относительно возложенной на него миссии. Жоан приблизительно знал содержание книги, но не имел понятия, как она выглядит и где находится. Библиотека была великолепным местом для того, чтобы спрятать ее, но при этом существовала вероятность, что книга хранится в другом месте. Он опять погрузился в уныние.

Жоан снова обратился к молитвам в своей келье и сказал себе, что уж если он добрался сюда, то сделает все возможное и невозможное, чтобы выполнить свою задачу. В библиотеке были сотни книг, по большей части рукописи, потому что библиотекарь пренебрегал печатными книгами. Он считал, что тщательность и старание являются компонентами книги и что печать лишает ее ценности.

Жоан с первого взгляда понял, что сразу же может отсечь определенную часть томов библиотеки. Все классики и печатные материалы исключаются из более детального изучения. А также великолепно расписанные книги миниатюр, полные изображений. Книга пророчеств должна быть относительно небольшой, рукописной и скромной, поскольку главным в ней было ее содержание. Он не думал, что книга написана на разговорном языке, потому что монахи использовали латынь, для того чтобы тексты, написанные в одной стране, были бы понятны монахам их ордена в других странах. Тем не менее эта книга не предназначалась для распространения, а потому оставался риск, что она написана на греческом.

Эта задача не представлялась легкой, но Жоан продолжил поиски, воодушевленный новым настроем.

Брат Сильвестро Маруффи часто заходил в библиотеку, хотя и продолжал хранить молчание и не заговаривал с Жоаном, который тайком отмечал те книги, которые тот читал. Когда их взгляды пересекались, монах улыбался Жоану, и вскоре он ответил ему улыбкой. Долговязый, нескладный, горбатый, Сильвестро сильно отличался от Савонаролы: похоже, он жил в другом мире. Даже ни разу не поговорив с ним, Жоан решил, что это сердечный человек.

– Как вы себя чувствуете в нашем монастыре, брат Рамон? – наконец обратился к нему брат Сильвестро после молитвы третьего часа. Он приветливо смотрел на Жоана, и в его глазах в тот момент плескалась безмятежность.

Жоан подумал, что этот вопрос не имел никакого отношения к божественному, тем не менее он был учтивым и доброжелательным. Жоан ответил с такой же учтивостью, и они продолжили разговор, прохаживаясь вдвоем по крытой галерее после того, как остальные монахи разошлись по своим делам.

– Я хотел дать вам время, чтобы вы привыкли к нашему образу жизни и ознакомились с библиотекой, прежде чем начать разговор о книгах, вашей работе в Испании и нашей деятельности здесь, во Флоренции.

– Я благодарен вам за это.

Через некоторое время они уже беседовали о том, какую миссию возложил на орден доминиканцев его основатель.

– Новая инквизиция в Испании преследует ересь, и, хотя мы, монахи-доминиканцы, находимся в первых рядах этой борьбы, она перестала быть первоочередной для нас, потому что в ней участвуют монахи и других орденов, – объяснял Жоан.

– Мы не настолько удачливы здесь, – ответил монах. – Францисканцы обвиняют нас в радикализме и бойкотируют наш труд. Но ни их критика, ни критика прочих орденов не заставят нас отказаться от нашей миссии. Помимо наших обязательств перед Господом, мы имеем обязательства и перед людьми. Это то предписание миссионерства, которое внушил нам наш отец-основатель. Мы должны убедить паству Господню жить строгой и чистой жизнью, в которой нет места греху. Именно таким образом мы спасем их души. Флоренция станет примером для всего мира в воплощении на практике этой истинно христианской жизни.