Der Architekt. Без иллюзий - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 81

Тихий-то он тихий, но человек абсолютно безжалостный, невероятно умный и не склонный к буржуазным предрассудкам в виде слюнявого гуманизма.

Командовал «Сталинским знаменем» бывший учитель арифметики из 3-й средней школы Молодечно Петр Заславский — парень молодой, не военный, до войны лишь дважды бывавший на сборах, но внезапно открывший в себе немалый талант тактика. Война частенько обнаруживает в людях доселе скрытые дарования.

За без малого полтора года действий в глубоком тылу немцев, невзирая на карательные рейды и вдумчивую охоту за партизанами, развернутую противником минувшим летом в Белоруссии, отряд уцелел, значительно пополнился и активно бесчинствовал на коммуникациях в треугольнике Глубокое — Поставы — Докшицы, доставляя немало головной боли немецкому коменданту Молодечно, ответственному за этот район северной Белоруссии.

Основную базу (опять же по выбору успевшего хорошо ознакомиться с округой Шмулевича) создали в Свенцянских грядах, на островах почти непроходимого болота, откуда берут исток Березина и Сервечь. Впрочем, болото оказалось «непроходимым» исключительно для непосвященных, то есть для немцев — добры молодцы товарища Заславского по нынешней осени даже ухитрились притащить сюда угнанное у немцев самоходное артиллерийское орудие «Мардер» с почти полным боекомплектом, каковое торжественно доставили в расположение отряда. Для этого пришлось попотеть и положить через топь километровую гать (ее затем сразу же разобрали), зато теперь у «Знамени» имелась собственная артиллерия.

Комиссар оценил машину, молча развернулся и ушел к себе — писать представления на награждение отчаянных сорвиголов, тем же вечером отправленные по рации в Москву.

Свенцянские гряды — укрытие надежное, другим отрядам, действующим южнее и западнее, повезло значительно меньше. Неподалеку проходит единственное шоссе Вильно — Полоцк, узкоколейка от Швенчениса на Друю, а вокруг — леса, не замерзающие зимой болота да речушки с топкими берегами. Не зная троп, не подберешься. И напротив, немецкие гарнизоны в Бегомле, Вилейке, Сморгони и других городках находятся в прямой досягаемости; если действовать в меру нагло, до определенной степени осторожно и наносить удары там, где не ждут, можно добиться немалых успехов.

Обладавший хороший памятью Шмулевич знал в лицо и по имени каждого из восьмидесяти двух партизан отряда, работа с кадрами находилась в его ведении. Большинство — белорусы в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет, двадцать девять кадровых военных из числа окруженцев 1941 года, шесть женщин, работающих в «госпитале» и по хозяйству, да еще «агентура» в близлежащих городках и деревнях.

Не много, но и отнюдь не мало, все люди проверенные — этим Шмулевич занимался лично, каждый новичок в отряде отправлялся на длительную философскую беседу к товарищу комиссару.

Заславский знал о Шмулевиче мало — тот был скрытен и не любил рассказывать о своей персоне. Участник Гражданской, воевал с Фрунзе в Туркестане и Крыму. С двадцатых годов комиссар работал в НКВД, следователем в самом Ленинграде. Поздней осенью 1938 года был арестован, но через два месяца отпущен, восстановлен в звании и должности, однако в 1939-м от греха подальше переведен из Ленинграда в провинциальный Молодечно.

Как сказал сам Шмулевич, «органы разобрались, ничего особенного». Обвинение? Бросьте, сущая чепуха — ну посмотрите внимательно на мой профиль, в каком это месте я немецкий шпион? Повторяю: разобрались. Будь я шпионом, где бы я сейчас находился, здесь или там?

И потом, какой уважающий себя фашист возьмет в шпионы человека с фамилией «Шмулевич»? Вы смеетесь?

Эвакуировавшуюся в июне 1941 года из Молодечно автоколонну с документацией местного управления НКВД уничтожили с воздуха штурмовики, немцы отрезали дорогу на восток, ничего не оставалось делать, как уходить в лес и либо пробираться к своим через фронт, либо оставаться и организовывать сопротивление.

После встречи с Заславским товарищ лейтенант НКВД и показал свои немалые способности. Думаете, легко сплотить, вооружить и заставить слаженно действовать совершенно разных людей, от гражданских беженцев из Вильно до спасшихся из разбомбленного эшелона доктора с семьей и военинженера, приписанного к наголову разгромленной в приграничных сражениях 1941 года танковой части?

Это очень и очень нелегко! А в довесок попробуйте обеспечить людей всем необходимым на болотных островах Свенцян — медикаменты, продовольствие, теплые землянки.

Кому этим заниматься, кроме Шмулевича? Да никому.

— Вас наркомом ставить надо, — сказал Заславский комиссару уже в ноябре первого года войны. — Как вы все успеваете, Семен Эфраимович? Вы хоть иногда спите?

— Трех-четырех часов в сутки вполне хватает, — комиссар убавил огонь на немецкой спиртовке и обмакнул помазок в помятую кастрюльку с кипяченой водой. — Вот что я думаю, товарищ Заславский: нужна устойчивая связь. Хорошая рация, причем очень хорошая. Трофейная. Я знаю, где взять. Выделите мне десять человек помоложе и посообразительнее, придется прогуляться в Будслав…

Рацию добыли через два дня. Потерь во время операции не было.

— Связисты у них неплохо живут, — сказал вечером Шмулевич опешившему командиру. Выложил на стол пухлый бумажник. — Вот, посмотрите — кажется, немцы получили денежное довольствие, я счел нужным позаимствовать. Пятьсот двадцать рейхсмарок, а не оккупационные фантики.

— Зачем нам здесь деньги?

— Что-нибудь купим.

— У кого??

— У немцев. Или у спекулянтов. В коммерческих магазинах Молодечно достаточно заграничных товаров — немецкий аспирин или шоколад нам очень пригодятся… Передайте деньги Соловью, у него безупречные документы, и он вне подозрений, все-таки полицай. Список я составлю через час.

Товарищ Соловей, в первую очередь коммунист, а уж в последнюю очередь полицай с безупречными документами, через шесть дней передал в отряд вещмешок, набитый самыми полезными вещами — упоминавшийся немецкий аспирин, запасные лампы для рации, пакеты со стерильными бинтами и таблетки сухого спирта. Потратил, в сущности, копейки — немецкие интенданты (как тыловым интендантам и положено спокон веку) в Молодечно были вороваты и к стороннему заработку относились без глупых предубеждений.

И так всегда.

Шмулевич умудрялся совмещать нахальные и стремительные атаки на вражеские объекты с непринужденной экспроприацией всего «полезного».

— Я по роду службы слишком много общался до войны с настоящими бандитами, — пояснил комиссар. — И знаю, как правильно организовать классический налет в стиле Мишки Япончика, слыхали про такого? Известен был в свое время, знаменитость. Почему бы не попробовать самому? Скажу вам честно, товарищ Заславский, налетчик из меня получается неплохой, пускай и с небольшими помарками. Обещаю исправиться.

Тем утром Шмулевич привычно поднялся в семь, зажег трофейную спиртовку и согрел чай — немецкие брикеты ничем не хуже чая английского, продававшегося в Ленинграде до войны. Распорядок дня традиционный: сперва в блиндаж к радистам, за сводкой и сообщениями из Центра. Потом на «штаб» к Заславскому, где собираются все командиры взводов: в отряде все как в армии. Политзанятия — тоже святое. Разумеется, обычная ежедневная хозяйственная инспекция. Обеспечение еще важнее политучебы, голодным или больным в бой не пойдешь, в этой сфере должен поддерживаться идеальный порядок.

Руководство отряда, связь и госпиталь расположили на самом крупном острове, двести на четыреста метров. Почва здесь каменистая, пологая возвышенность покрыта купами сосен и берез. Западнее на много километров тянется сплошное болото с чахлыми кривыми березками и чернеющими пятнами гиблых омутов. Прочие острова выстроены в изогнутую линию на северо-восток, еще дальше — полоса бурелома и дремучие дебри до самой Двины.

Подходов к базе всего четыре, с разных направлений — возможность немедленной эвакуации и отступления отряда на одну из запасных стоянок предусматривалась в обязательном порядке. Тут вам война, а не пляски с гулящими девками в деревенском шинке. То, что немцы отроду не появлялись на Свенцянских болотах, еще ничего не значит: если очень захотят — придут, и вот тогда рассуждать будет поздно.