Апофеоз Империи (СИ) - Полев Сергей. Страница 3

С одной стороны, могло показаться, что столь низкое количество надзирателей провоцировало рабов на бунт, но такая возможность практически полностью отсутствовала. Два человека постоянно находились в защищённой комнате и наблюдали за мониторами, выступая в роли последней линии обороны. Им было достаточно нажать на одну кнопку, и все двери будут заблокированы, а на поверхность уйдёт сигнал тревоги.

А за любую попытку побега рабов отправляли на нижний уровень. Там не было ни кондиционеров, ни света, и смерть наступала всего за пару часов. Сложно описать, что чувствовали приговорённые к казни, сидя в темноте и постепенно умирая от жары. Многие в лагере утверждали, что лучше разбить себе голову об стену или погибнуть в схватке с надзирателями, чем отправиться на нижний уровень.

Платформа с грохотом остановилась, и я впервые увидел врага. Двое рослых мужиков в тёмно-синей форме стояли у дверей в конце прямоугольной комнаты. Один курил, а второй громко рассказывал о своих сексуальных успехах. Так уж вышло, что я знал польский язык, да и много каких ещё, а потому без проблем понимал их речь.

Помимо меня и поляков, в помещении находились ещё четверо работяг из соседних забоев. Каждые три минуты сюда привозили по пять вагонеток с рудой и перегружали их на одну из двух платформ, которая уезжала наверх каждые полчаса.

Закрепив вагонетку, раб должен был взять пустую с другой платформы и активировать секундомер. Ровно через час эта телега должна оказаться в погрузочной комнате, иначе пленник лишался доступа к воде. Но это если опоздать на минуту, а если на пять, то тебя оставляли в шахте ещё на восемь часов.

Я сделал всё, как положено, и подошёл к крану с водой, дабы утолить жажду. Там возникла небольшая очередь, во время стояния в которой мне удалось придумать план побега. Причём не единоличного, а массового.

Когда все вдоволь напились и покинули комнату, я рухнул на пол и начал дёргаться в конвульсиях. Такое частенько случалось с теми, кто надышался «радужной» пыли. И существовала определённая процедура помощи, ведь работящие рабы полякам были нужны.

Надзиратели постучали в дверь, которую и охраняли. Они сказали, что один из рабов помирает, и приказали принести сыворотку. Вскоре в дверях показалась рыжая девушка, одетая в серое «платье». На самом деле это была ночнушка, которую невольницы в шутку называли платьем.

Девушку звали Алёной, и она тоже была рабыней. Однако ей удалось снискать расположение этих ублюдков…

Как? Ответ очевиден, ведь Алёна была молодой и симпатичной. Правда, среди других пленников её не жаловали. Добровольно лечь под врага — много ума не надо.

Но стоит сказать, что ей было всего лишь восемнадцать, и немногие на её месте сделали бы другой выбор. К тому же за отказ от близости раба легко могли отправить в дополнительную смену под надуманным предлогом.

Меня же её бытие интересовало несильно, куда важнее то, что у Алёны был доступ в комнату охраны, в том числе и туда, где сидел начальник смены. Именно он с помощником мог подать сигнал тревоги. Девушка разносила еду и убиралась, периодически оказывая интимные услуги. Мне не хотелось признавать, но Алёна была чуть ли не единственным шансом на побег. Без её помощи процесс побега сильно бы усложнился, а жертвы многократно возросли.

Я лежал и, слегка приоткрыв один глаз, смотрел на неё, пока она шла в мою сторону, чтобы дать вколоть сыворотку. Мы находились далеко от надзирателей и вполне могли переговариваться шёпотом. Да и эскалатор, поднимавший и опускавший вагонетки, громыхал так, что слышно было на нижних уровнях.

Я не знал, сдаст ли меня Алёна, но риск был оправдан. Сбежать из барака было невозможно, а вот из шахты практически невозможно. Поляки тщательно выбирали рабов, в основном захватывая крестьян и простых работяг. Одарённых и профессиональных военных по понятным причинам в шахты не отправляли.

И уж не знаю, по чьему велению я оказался здесь в этом теле, но зато прекрасно знаю, что должен сделать. Я не только сбегу отсюда и убью всех поляков, до которых смогу дотянуться, но и спасу максимально возможное количество своих людей. По-другому и быть не может.

— Алёна, — негромко начал я, когда девушка сделала укол. — Мы сбежим отсюда. Ты с нами?

— А?.. — она опешила от неожиданности. Обычно с ней никто не разговаривал по понятным причинам, а некоторые даже плевали в её сторону.

— Мы сбежим отсюда, — повторил я. — Ты в деле?

— Но… — промямлила она.

— Примерно через час будь готова помешать им включить тревогу, — я начал давить на неё, чтобы не дать ей время на раздумья. — Тебе нужно оказаться в защищённой комнате и вырубить начальника с помощником. Придумай, как это сделать, и окажешься на свободе.

— Но как я узнаю, что всё началось? — прошептала она, сверля меня недоумённым взглядом.

— Поверь, ты узнаешь, — я подмигнул и улыбнулся, а затем сделал вид, что пришёл в себя.

— Я постараюсь… — неуверенно добавила Алёна и вернулась в комнату охраны.

Хотелось морально поддержать её напоследок, но один из охранников уже обратил на меня внимание. Пришлось спрятать глаза и натянуть маску абсолютной покорности и подняться на ноги.

Но ничего страшного, терпеть осталось недолго.

Я забрал пустую вагонетку и направился к лифту, ведущему в наш забой.

Платформы с рудой ездили по чёткому расписанию, а потому спланировать сам побег было не так уж и сложно. Но существовало множество более мелких нюансов, которые могли пустить весь план по одному известному месту.

Сейчас самое главное — уговорить Хмурого, что было бы куда проще, достанься мне более взрослое тело. Скорее всего, этот хмырь даже слушать меня не станет, ибо они с моим реципиентом уже выяснили, кто из них тварь дрожащая.

А поэтому выход был только один.

Я спустился в шахту, довёз вагонетку до нашего забоя и тут же пошёл на Хмурого. Он немного удивился моей настойчивости и по глупости посчитал, что я так рвусь забрать установку, хотя наступила его очередь бурить.

Но не тут-то было…

— Ты чего? — спросил он и тут же пропустил удар в челюсть, выронив аппарат для добычи абсолютиума. — Щенок!

— Извини, но такие, как ты, понимают только один язык, — я парировал ладонью его выпад и со всей дури вмазал в солнечное сплетение. Не дожидаясь ответа, ударил костяшками пальцев в кадык. — Чем раньше ты прекратишь сопротивление, тем быстрее это закончится, и мы сможем поговорить.

— Убью-ю-ю-ю!!! — прохрипел Хмурый и попытался схватить меня за шею.

Сопротивляться я не стал, напротив, сблизился с ним и размозжил переносицу лбом. Рецидивист явно не ожидал такого манёвра и на долю секунды замешкался. Этого хватило, чтобы двумя меткими ударами временно парализовать его руки.

— Успокойся, — бросил я, наблюдая забавную картину, как Хмурый размахивал своими культяпками, точно длинными рукавами. — Надо поговорить.

— Ты совсем попутал, фраер малолетний⁈ — он беспомощно смотрел на меня и пыхтел, словно паровоз.

— Я сбегу отсюда. И у тебя есть два варианта, как ты можешь мне помочь. Либо по своей воле, либо против. Если выберешь второй вариант, то я не могу гарантировать, что ты выживешь. В лучшем случае останешься инвалидом, — холодно и уверенно выдал я.

— Чего?.. Ты перегрелся, что ли? — хоть он и продолжал считать меня больным на голову, в его тоне появилась лёгкая заинтересованность.

— В общем, слушай внимательно… — пришлось на пальцах рассказать ему весь план и несколько раз уточнить неясные моменты. Стало понятно, почему Хмурый так часто оказывался на нарах — он был откровенно тупым. — Всё понятно?..

— Почти, — Хмурый одарил меня многозначительным взглядом. — Как ты до всего этого додумался? Всю дорогу был зашуганным фраером, а тут вдруг побег затеял. В чём подвох?

— Даже если я тебе расскажу, ты всё равно не поверишь, — отрезал я и подобрал аппарат. — Приступим.

Первый этап моего плана был простым, я бы даже сказал банальным. Но не зря же говорят, что всё гениальное просто. Частенько бывает, что именно такое решение и оказывается наиболее эффективным. А чем меньше неизвестных, тем выше шанс удачного прогноза.