Из Тьмы, Арка 5 (СИ) - "Добродел". Страница 60

Конечно, в нынешней нестабильной ситуации задумываться о том, что будет на поколение-два-три вперёд — не слишком рационально, но в целом я скорее не верила, что смогу лично влиять на те события, даже если удастся выжить в надвигающейся буре и выйти из неё с победой. Но… результаты детальных обследований сказали своё веское слово.

Меня уже довольно давно удивлял тот факт, что я не расту и даже не, хм, округляюсь. И это при том, что Акаме почти на голову выше и обладает весьма достойными «подушками безопасности» — мягкими, упругими и бархатистыми, которые так и хочется помять в ладонях, а затем… кхм. В общем, обладает. Мама — при том, что жертва деревенской бескормицы и ранней трудовой деятельности — тоже повыше меня, хоть и не так заметно. И это не говоря о том, что каноничная «Куроме из манги» уступала сестре всего на полголовы и имела грудь если не второго размера, то очень к нему близкого.

Вопрос: почему я выгляжу настолько моложе своей версии из альтернативного — весьма недалекого! — будущего и когда это изменится?

Ответ: само это не изменится никогда, ведь моё тело не меняется.

То есть в некоторых аспектах, конечно, меняется. Иначе не получилось бы становиться сильнее, в мозгу не образовывались новые нейронные связи, а полученные раны перестали бы заживать, ведь полная неизменность означает отсутствие деления клеток. Тем не менее, сравнив результаты нынешних анализов одной незадачливой некроманси с теми, что проводились до отбытия на северо-восток, Пауль пришёл к выводу, что прописанная у всего живого программа взросления-старения-смерти остановлена, предел деления клеток не приближается и, соответственно, смерть от естественных причин мне не грозит. Вообще.

То есть даже возможный рак не страшен, потому как организм стремиться соответствовать непонятным образом запечатлённому идеалу.

То-то все мои попытки внести косметические изменения с помощью метаморфизма норовят откатиться почти сразу, как я перестаю их поддерживать!

Что я по этому поводу чувствовала? Трудно сказать. Ошеломление? Да. Восторг? Безусловно. Неверие? Тоже да. Ведь Пауль мог и ошибиться, всё же он пока не самый выдающийся из алхимиков; да и оборудование у нас не лучшее, пусть и достаточно хорошее. Недоверие и настороженность? И это так. Всё, что получено не собственным трудом, настораживает, особенно если источником подарка, вероятно, выступает тейгу — и, соответственно, заточённая в артефакте тварь.

Наверное, мои чувства можно сравнить с состоянием небогатого работяги из прошлого мира, на котором висит ипотека, нуждающийся в лечении близкий родственник, скажем, ребёнок-инвалид, а также семья, которая балансирует на черте бедности. И всё это в условиях проблем на предприятии, где наш семьянин трудится, которые грозят ему сначала сокращением, а потом крахом всей ранее выстроенной, местами тяжёлой, но всё-таки привычной, почти нормальной жизни. И человеку, что, пусть давно привык к ощущению находящейся рядом пропасти и даже научился о ней не думать, но всё же не забыл, вдруг сообщают, что он вообще-то миллионер и почти олигарх.

Просто извещение о наследстве от далёкого дядюшки шло слишком долго.

Вроде это и хорошо. Даже отлично! Но в то же время непонятно и попахивает хитровыкрученным мошенничеством. С моей жизнью трудно верить в лучшее.

Если фортуна раньше не баловала особыми дарами, а вместо улыбок предпочитала дарить усмешки, то любой, даже самый ценный и красивый, действительно не имеющий подвохов (что далеко не факт) сюрприз — закономерно начинает вызывать подозрения. Толком подтвердить или опровергнуть свои опасения я не могла: для имеющегося уровня знаний и возможностей мои тело и энергетика изучены максимально полно, никаких новых угроз обнаружить не удалось. Так же, как до последнего момента не удалось заметить, что я, оказывается, стала бессмертной лоли, угу.

Тут, правда, больше не неспособность рассмотреть — если знать, на что обращать внимание, всё действительно весьма очевидно — а именно отсутствие понимания: на динамику каких процессов следовало направить своё «духовное око познания», дабы суметь их правильно интерпретировать без подсказок Пауля.

Иными словами, возможность существования ещё не выявленных «подарочков» нервировала ничуть не меньше, чем радовало то, что проверять — не затянет ли после смерти мою душу в Бездну — придётся не скоро.

Наверное, не очень. Пока не убьют.

Вот и углубилась я в эксперименты, дабы отстраниться от тревожных размышлений. Поначалу планировалось лишь прогнать всех новых синдикатовцев через «машину определения таланта» с засунутой внутрь марионеткой, что, руководствуясь приказами хозяйки, взглянувшей на очередного претендента с помощью духовного восприятия, проштамповывала на карточках цифры и буквы. Затем инициировать везунчиков с помощью специальной комнаты, духовного давления и стр-р-рашного Эйпмана. И, в общем-то, всё. Более глубокие исследования и планы на будущее усовершенствование методики — не более чем попытка отвлечься.

Да, она принесла пользу, позволив поднять процент успешных инициаций и наметив путь, благодаря которому его можно будет довести до ста процентов. Ну, по крайней мере, если говорить об обладателях условного таланта ранга C и выше, инициируемых в специальных условиях. Прямо скажем, недурное достижение. Возможность набрать в ряды относительно большое количество воителей, пусть даже слабеньких и скороспелых — дорогого стоит. Есть чему радоваться и чем гордиться. Однако если вспомнить, что сие — в большей мере попытка отвлечься, то надо заметить, что она оказалась не слишком удачной. Размышления о создании проектора духовного давления и КИ — не всегда же мне играть эту роль лично? — о подборе более дешёвых и действенных препаратов и остальном — всё так же неизбежно скатывались к думам о состоянии моей собственной энергетики и всего остального.

Поэтому (распрощавшись с Паулем, который клятвенно пообещал вскоре доделать прототип автодоков, а также аппарата по экстракции праны для ребят, и только после этого начать работать над данным проектом, очень заинтересовавшим Счетовода) я решила просто пройтись по улицам. Подышать морозным воздухом, поглазеть на витрины, проинспектировать пару-тройку заведений общепита — в общем, сделать что-то, совсем не связанное с алхимией, профессиональной деятельностью и нашей игрой в заговор.

Крутить хитрые петли и выходить на свет за пару десятков километров от лаборатории я, откровенно говоря, поленилась, так что гулять планировалось по торговой площади данного района Столицы.

Нет, это не означало, что одна ленивая (и вечная) девочка-волшебница станет внаглую переть через парадный выход больницы, под прикрытием которой работает лаборатория Пауля. Я просто прошла через один из относительно прямых и коротких подземных ходов. Да и некоторый уровень маскировки сохранялся. Вопреки вспыхнувшим после встречи с Императором и Онестом опасениям, за все дни я ни разу не ощутила внимания со стороны возможных топтунов, отчего не слишком беспокоилась по данному поводу. Но и совсем уж расслабляться и лениться — тоже не стоит.

Никогда не стоит.

Но вообще-то зима и без всякой паранойи способствует ношению вещей, скрывающих телосложение, причёску и частично лицо. А если не использовать отчётливо девчачьи тряпки и оставить дома любимую красную шапочку и шарфик, то фигурку в штанах, куртке и шапке спокойных тёмных тонов можно принять и за девушку, и за субтильного парня — хотя пуховик придаёт фигуре дополнительный размах плеч, так что не совсем задохлика — и за низкорослого взрослого. Впрочем, для последнего варианта нужно хорошенько замотать лицо в шарф или высоко поднять воротник.

И помалкивать, да.

* * *

Надо сказать, что новая попытка расслабиться — через пешее путешествие по улицам города, рассматривание товаров и потребление уличной еды — оказалась заметно более успешной, чем предыдущие.

Цокали подкованные копыта четвероногого транспорта, шагали прохожие: кто-то молча, кто-то негромко переговариваясь, а кое-кто смущённо хихикая, подобно той парочке шушукающихся о сердечных делах юных девушек, а некоторые — и вовсе, не сдерживая эмоций, взвизгивая и хохоча гонялись друг за другом, как сопровождаемая дородной матроной стайка разнополых детей.