Его сокровище (ЛП) - Росси Эмилия. Страница 12

Я не отвела взгляд.

— Почему ты не спишь? — наконец спросил он, делая глоток.

Я прикусила губу, раздумывая, что ему ответить.

— Кошмар, — наконец призналась я.

— У нас есть что-то общее.

Я моргнула, потрясенная тем, что он рассказал о себе что-то личное. Судя по тому, как его пальцы сжались вокруг стакана, он был так же удивлен, как и я.

— Мне жаль, что тебе снятся кошмары, — прошептала я.

Он сделал еще один глоток.

— О чем твои?

В голове промелькнули воспоминания из последнего сна. Они всегда были одинаковыми — я, беспомощная и неспособная пошевелиться, наблюдаю, как страдают те, кого я люблю. Я видела, как застрелили Диму, Милу разрезали на куски столько раз, что мое сердце не выдерживало. Что бы я ни делала, чтобы их спасти, у меня не получалось даже пошевелиться. Всегда запертая в ловушке собственного тела, которое даже не могло даже доползти к ним.

Сегодняшний кошмар был таким же, но на этот раз передо мной был Маттео. Фигура в маске провела ножом по его обнаженной груди, и я закричала. Я проснулась с его именем на губах.

— О том, как страдают те, кто мне дорог, — наконец ответила я. — А твои?

Я была уверена, что он не ответит, но через несколько долгих мгновений его слова прозвучали так тихо, что я едва могла поверить, что мне не послышалось.

— То же самое.

Мы удерживали взгляд друг друга, и что-то изменилось в воздухе между нами.

Тьма окутала нас, словно одеяло, скрывая в секретном коконе. Момент между нами казался нереальным, будто лучи восходящего солнца смоют все напрочь. Но я не забуду этого — его пристальный взгляд, электричество между нами. Буду дорожить этим воспоминанием, потому что впервые в своей новой жизни я не чувствовала себя одинокой.

Мы никогда не будем любовниками. Он ясно дал это понять. Но, возможно, мы могли бы стать друзьями.

Я вздрогнула, и это разрушило чары между нами.

Маттео прочистил горло.

— Холодно. Тебе следует зайти внутрь.

Каково было бы, если бы он сел ближе ко мне, обнял и согрел своим телом? Чувствовать прикосновение его губ к моим, но на этот раз без зрителей?

Укол печали сжал мое сердце при мысли о том, чего мне никогда не суждено испытать.

— Нам двоим, наверное, стоит попытаться немного поспать.

Он встал, бросив взгляд на пожарную лестницу.

— Я отнесу тебя вниз.

— Сама справлюсь. — Я не знала, чего хочу больше — доказать свою способность преодолеть лестницу или снова быть прижатой к его груди.

Я поднялась на ноги. Холодный ветер пронесся по крыше, и по телу пробежали мурашки.

— Я не допущу, чтобы ты поранилась, — сказал Маттео.

— Я не поранюсь. — Я крепче завернулась в одеяло и пошла к лестнице. Колени болели, но я продолжала идти.

Я хотела показать ему, что я могу идти.

Хотела показать себе.

Он не торопил меня, не комментировал, как медленно я двигалась. Когда мы подошли к окну, он открыл его для меня. Его рука коснулась моей спины, когда я неуклюже пролезала внутрь. Маттео последовал за мной, каким-то образом выглядя грациозным, пролезая через окно.

Я уловила его запах — кожи и дождя — и боролась с желанием прижаться лицом к его груди. Наверное, я была усталой больше, чем думала.

Одеяло соскользнуло, и Маттео подправил его на моем плече. Его прикосновение задержалось, затем он резко вдохнул и отвернулся, направляясь обратно в свою комнату.

МАТТЕО

Я сел на кровать, обхватив голову руками. Я последовал за женой на крышу, а затем убежал, как трус, при виде ее обнаженного плеча.

Блять, какой же я идиот.

Сообщение на телефоне от системы сигнализации вывело меня из беспокойного сна, показывая, что окно на пожарной лестнице было открыто.

Прогулка по темной квартире на крышу была прекрасным отвлечением от непрекращающихся мыслей в моей голове — мыслей об Арбене и албанцах, о продвижении наших инвестиций, о новых солдатах, вступающих в наши ряды…

Но ничто не могло отвлечь меня от мыслей о жене.

Я со стоном встал. Больше не мог здесь находиться — в этой квартире, рядом с Софией. Я оделся и спустился вниз в свой кабинет.

Я уставился на последний отчет, присланный Франко. Ему удалось взломать почтовый сервер заместителя Арбена. Проблема заключалась в том, что все письма были закодированы, и Франко пока не удалось расшифровать их.

Мне это показалось странным. Албанцы никогда не отличались особой сообразительностью. Либо Арбен оказался умнее, чем я думал, либо албанцам кто-то помогал. Никто не объявил об альянсе, но я все больше убеждался, что они его заключили.

Постукивая ручкой по одной из пустых кофейных чашек, валявшихся на столе, я думал о Софии. Сегодня я в своем кабинете с трех часов утра и с головой погрузился в работу, чтобы отвлечься от мыслей о ней. Смогла ли она снова заснуть? Как часто ей снятся кошмары? Есть ли у нее все, что нужно?

Мне хотелось разрушать, напасть, нанести физический вред, а не пялиться в компьютер, пытаясь расшифровать чертовы электронные письма, пока у меня не вытекли глаза. Все жаждали моего положения, мечтали стать самым влиятельным человеком в Нью-Йорке, но никто из них не осознавал, сколько утомительной бумажной работы с этим связано.

Моя голова резко поднялась, когда дверь распахнулась. Сиенна ворвалась в мой офис ярким всплеском цвета и плюхнулась в кресло напротив моего стола.

Я массировал виски. Мне действительно нужно избавиться от этого кресла.

— Почему ты скрываешь от меня свою жену? — заскулила она.

— Сиенна, я работаю.

— Да, я знаю. Ты всегда работаешь. Сейчас семь часов утра, и вот ты здесь, в костюме.

То же тревожное чувство, которое я всегда испытывал рядом с Сиенной, сжало мою грудь. Борьба моей мамы с бесплодием привела к тому, что у нас с сестрой была разница в двенадцать лет. Сиенне было всего одиннадцать, когда наших родителей убили. За одну ночь из старшего брата я превратился в родителя. Мы скрывались два года, пока я работал над восстановлением своей империи и свержением своего дяди. Я запер свое сердце за непроницаемыми стенами, чтобы стать Доном. По пути я потерял способность быть братом.

Сиенна была постоянным напоминанием о моих неудачах — моей неспособности спасти наших родителей, моей неспособности любить ее так, как она того заслуживает.

— Чего ты хочешь, Сиенна? — спросил я, голосом полным усталости.

— Я просто хочу с ней встретиться. Мы живем в одном здании. Было бы здорово, я не знаю, подружиться.

— Она здесь не для того, чтобы быть твоей подругой.

Вспышка боли промелькнула на лице моей сестры, и неприятное чувство в моей груди усилилось. Когда я согласился на этот брак, он казался мне таким банальным. Постоять на церемонии, подписать бумажку, заключить союз с Россией. Я забыл, что женюсь на реальном человеке — живом, дышащем существе, за которого теперь несу ответственность. Мне не нравилась идея, что Сиенна и София подружатся — это было смешение двух миров, которые я хотел держать отдельно. Но препятствовать этому постоянно было нереально. Мне пришлось признать, что София стала постоянным спутником моей жизни.

— Прости, — пробормотал я. — Я все еще привыкаю ко всему.

Сиенна наклонилась вперед в кресле.

— Какая она? Она милая? Симпатичная?

— Я ее не знаю. — Я не собирался признавать, что нахожу свою жену довольно… очаровательной.

Сиенна нахмурилась.

— Да расскажи мне хоть что-нибудь.

Я снова постучал ручкой по столу.

— Что-то не так с ее ногами.

Ее брови нахмурились.

— Что ты имеешь в виду?

— У нее этот синдром — Элерса-Данлоса? Для передвижения она пользуется инвалидной коляской или ходунками.

— О, — Сиенна склонила голову. — Это проблема?

— Это может сделать ее более уязвимой. Сделать нас более уязвимыми.