Изменить судьбу (СИ) - орин иктор. Страница 20
- Слав, мне кажется, я влюбляюсь в тебя. Вот не хочу влюбляться, а влюбляюсь. Зачем?
- Ты у меня спрашиваешь? Я не знаю.
- Вот сейчас, когда я подумала, что ты её представляешь вместо меня, мне стало так одиноко… И страшно. Страшно, что однажды ты уйдёшь и я тебя больше не увижу.
- Ну, найдётся кто-то получше меня.
- Так ты меня всё-же бросишь? – у Светки в голосе появился надлом. Я сел, повернулся к ней.
- Света, нам надо объясниться, - У Светки во взгляде появилась какая-то обречённость.
- Ну, давай, объясняйся.
- Света, знаешь, зачем я сегодня приезжал в технарь, а потом звонил туда от тебя? Я звонил по поводу распределения. И по распределению я хочу уехать на север. И мне сказали, что мне уже делают вызов. Он придёт в конце месяца по почте. И я этот вызов приму. И уеду. Может не насовсем, не знаю. Но я готовлюсь к тому, что я там проведу не менее пятнадцати лет. Может будет меньше, не знаю. Зависит от того, как пойдут дела.
- Я с тобой…
- Свет, я – не декабрист. Не надо за мной в ссылку. К тому-же это и не ссылка вовсе. А тебе надо закончить институт. Поверь, если ты сейчас бросишь учёбу из-за меня, то потом, позже, через годы, ты меня возненавидишь.
- Нет…
- Да! Возненавидишь, и будешь мстить. Со всеми подряд. За свою испорченную жизнь. За невозможность самореализации. А может просто станешь толстой коровой. Тоже в отместку. Поэтому, заканчивай институт, становись врачом. Хорошим врачом. И вот если к этому времени у тебя останутся ко мне какие-нибудь чувства, тогда … Тогда мы это снова обсудим.
- Уходи!.. Уходи сейчас-же! – У Светы в глазах стоял слёзы – Видеть тебя не хочу!
Я встал, начал одеваться. Не сильно спеша, но и не медля. Одевшись, пошёл к двери, обулся, открыл дверь. Светка вдруг выбежала из комнаты, совершенно голая, обхватила меня, зашептала:
- Нет, не уходи! Не могу! Останься! Пожалуйста! – Она даже не осознавала, что стоит голая перед открытой входной дверью, - Ну пожалуйста! Хоть на эту ночь, - она стала меня целовать. Я вошёл обратно и закрыл дверь.
- Свет, отец придёт, увидит тебя.
- Плевать! – она так и висела на мне голая.
- Свет, я останусь, дай мне разуться. И пойдём чаю попьём. И хоть халатик накинь.
Мы сидели на кухне и пили чай. Ну, как пили. Света задумчиво глядела в свою кружку и молчала. Молчал и я.
- Ещё семь лет… - наконец произнесла Света бесцветным голосом.
- Ты о чём?
- Учиться мне ещё семь лет.
- Ты-же говорила – шесть.
- Шесть лет – это только обучение в институте. Потом ещё ординатура два года. Год я уже отучилась. Осталось семь.
- Свет, мы никого не хороним. Никто не умер. Жизнь продолжается.
- Когда ты получишь своё распределение?
- Двадцать четвёртого июня.
- Сегодня третье. Осталось двадцать один день. Три недели… - всё так-же, глядя в кружку, произнесла она, потом повернулась ко мне, - я не хочу потерять ни одного из этих дней. Я хочу, чтоб ты жил у меня. Все эти дни.
- Света, твой отец…
- С папой я поговорю.
- Дело не только и не столько в нём. У меня есть свои дела, тренировки, друзья, семья в конце концов. Мама, папа, бабушка. Я не готов к тому, чтоб быть игрушкой у девушки. Пусть даже у очень красивой и дико сексуальной девушки. К тому же двадцать четвёртого я только получу вызов. Надо ещё будет билеты купить, одежду, обувь, собраться и прочее. У меня ещё денег нет, надо будет или занимать, или брать какой-нибудь кредит.
- У меня есть деньги, ты мне сегодня дал, я могу тебе отдать… Нет, не отдам! Вдруг ты не найдёшь денег и не уедешь.
- Хватит обо мне. Скажи лучше, когда у тебя следующий экзамен? Ты, кстати, так и не сказала, как сегодня сдала.
- Это не важно.
- Наоборот, только это и важно. Тебе надо сосредоточиться на учёбе. Свет, ну что с тобой? Ещё только сегодня утром ты грозила мне всяческими карами за влюблённость в тебя. А сейчас киселём растеклась.
Во входной двери заскрежетал ключ.
- Вот, Андрей Витальевич пришёл. Он сам откроет? – Света молча встала и пошла открывать. Потом так-же молча вернулась в кухню.
- Дочь! Что за вид? Он тебе сделал что-то? – Андрей Витальевич, разувшись прошёл на кухню. Увидел меня:
- Что он тебе сделал? – рыкнул он, - скажи, я его на лоскуты порву, - от Андрея Витальевича явственно пахло свежеупотреблённым коньяком.
- Сегодня Слава ночует у меня, - сказала Света тоном, не допускающим возражений, - это не обсуждается. Слава, я буду в комнате, как наговоритесь, приходи, сказала Света, вставая.
- Ну и что это было? – спросил Андрей Витальевич с обескураженным лицом.
- Я не знаю, как это объяснить. Вобщем, сегодня Света поняла, что влюбилась. И теперь пытается сделать из меня свою игрушку.
- Ну так женитесь. Какие проблемы? Живите здесь, я вам большую комнату отдам, мне и маленькой хватит, тем более я и дома-то не бываю. А там, может и вообще съеду, есть у меня на примете…
- Андрей Витальевич, вы не поняли и не всё знаете.
- Что, беременная?
- Да нет-же. Я не хочу этого.
- Не понял! Это ты мне сейчас сказал, что собираешься поматросить и бросить?!
- Да что-ж вы не слушаете-то! Андрей Витальевич! Это спонтанная влюблённость. Никто не знает, когда она затухнет. А если мы поженимся, детей заведём, а Светка вдруг начнёт налево ходить, что тогда? А она может как влюбиться, так и разлюбить. К тому же нам только по восемнадцать. У меня за душой ни гроша. Света учится. И пусть учится, Она выбрала серьёзную сложную профессию, пусть на этом и сосредоточится. А я уехать собираюсь. В другой город. Надолго. Возможно, навсегда. Вот она и расстраивается. К тому-же и уезжаю я не завтра, кто знает, что произойдёт до моего отъезда. Может она кого другого встретит. И полюбит по серьёзному.
Андрей Витальевич достал из холодильника начатую бутылку коньяка, из шкафа две стопки, поставил всё на стол и сел сам. Разлил.
- Ничего не понимаю.
- Андрей Витальевич, я хочу уехать. Далеко. На север. И я уеду. Это решение было принято мной ещё до того момента, как я встретился со Светой. И оно не подлежит пересмотру. Света – красивая, умная девочка. Влюблённость эта пройдёт. Я думаю, скоро. Будут и другие. Но ей обязательно надо доучиться. А мне обязательно надо на север.
- А на север-то зачем? Ты – парень смелый, боевой, хочешь я тебе направление пробью в школу милиции, - он закинул в себя коньяк.
- Нет, не хочу. И я вам уже говорил, почему.
- А на север, значит, хочешь.
- А на север мне надо. Если судьба, и Светкина влюблённость не угаснет, мы и через семь лет, и через десять друг друга найдём. А если нет, то и сейчас незачем.
Андрей Витальевич закинул в себя ещё стопарь.
- А на север-то тебе зачем? Если не секрет.
- Не секрет. За длинным рублём.
- И только-то? Я думал о тебе лучше.
- Андрей Витальевич, скажу вам по большому секрету, только из-за Светки, потому что она мне не безразлична. Грядут хреновые времена. И это я ещё очень мягко выразился. Вы-же видите, куда всё катится. Сейчас, вот прямо сейчас, последняя возможность что-то сделать. Получить образование, получить квартиру, если есть такая возможность, или улучшить условия. Андрей Витальевич, я понимаю, что вы мне не верите, вон усмехаетесь скептически. Но я сейчас совершенно серьёзно говорю. И вы, как мент, увидите, насколько всё будет хреново. Да вы, наверняка и сейчас видите, как общество деградирует. И про московских ментов наверняка знаете. А это – звонок. Очень громкий звонок. И ещё. Если у вас есть накопления, особенно если большие накопления, больше пятисот рублей, я вам настоятельно рекомендую их потратить. На то, на что вы их копили. Потратить до 1991 года. Потому, что в 1991-м они, как в той сказке про золушку, превратятся в тыкву.
Андрей Витальевич слушал меня со всё расширяющейся улыбкой.
- Да ты, никак, прорицатель.
- Я вам сказал, что мог, - без тени улыбки ответил я, - верить или нет – ваше дело. Я – к Светке, - я встал и вышел из кухни.