Чудо на Гудзоне - Заслоу Джефри. Страница 57

После рейса 1549 мы то и дело получали разные приглашения и некоторые из них принимали, потому что… ну, потому что это были события, сулившие впечатления на всю жизнь. Как можно было отказаться? Экипаж 1549 представили в полном составе на Суперкубке, и мы получили возможность посмотреть игру с лучших мест. Мы с Лорри ездили на церемонию вручения премии «Оскар», где она сидела рядом с Майклом Дугласом, а я имел продолжительную беседу с Сидни Пуатье.

Меня пригласили сделать первый питч-бросок на втором матче в истории нового стадиона «Янки». Я старательно готовился – мне не хотелось опозориться перед пятьюдесятью двумя тысячами фанатов «Янки» – и больше месяца по нескольку дней в неделю отрабатывал бросок на бейсбольном поле рядом с моим домом. Один из моих соседей, Пол Зувелла, бывший инфилдер [19] Главной лиги, который играл с четырьмя разными командами, включая и «Янкиз», любезно согласился меня тренировать. Я думал, что справляюсь неплохо, но когда пришло время моего великого броска, он немного ушел в сторону. Что ж, по крайней мере, не отскочил. На Западном побережье меня также просили делать первые броски на играх «Сан-Франсиско Джайнтс» и «Оукленд Эй».

Хотя бо́льшая часть внимания доставалась мне как капитану рейса, я был рад, что все, что делали Джефф, Донна, Шейла и Дорин, тоже получило свое признание. Они поначалу с неохотой подставлялись под софиты СМИ, но потом поняли, что могут рассказать миру о специфике работы в гражданской авиации.

Джефф получил свою долю «радостей жизни»: ему досталось провести первую подачу на первом домашнем матче «Милуоки Брюерс», и он невероятно хорошо держался во время интервью. Люди также смогли увидеть, что наши три бортпроводницы – многоопытные и хорошо подготовленные профессионалы: ведь они помогали спасать жизни 15 января. Их история напомнила каждому, что работа бортпроводника – это не только подать кофе и орешки. Они непосредственно контактируют с пассажирами, гарантируя их безопасность, в то время как мы, пилоты, находимся за закрытыми дверями своей кабины.

Несмотря на изначальную сдержанность, Дорин, Шейла и Донна впоследствии осознали свою обязанность перед коллегами как можно эффективнее проявить себя в качестве «голосов» своей профессии. За все это время они ни разу не ударили в грязь лицом. Я очень гордился ими.

Еще состоялась чудесная церемония «встречи земляков» в моем родном городке Дэнвилле, на которой собрались несколько тысяч горожан. Позднее меня пригласили выступить с речью на церемонии вручения аттестатов в моей техасской «альма-матер», средней школе Денисон. Я был вне себя от радости при встрече с 91-летней Эвелин Кук, вдовой Эл-Ти Кука, который некогда учил меня взлетать со своего травяного летного поля. Это была огромная честь для меня – публично отдать дань мистеру Куку, повлиявшему на мою жизнь, и сделать это перед огромной толпой моих земляков. Было также приятно получить возможность сказать в присутствии губернатора Техаса, бывших одноклассников и уважаемых людей города: «И почему это вы не были так же ласковы со мной, когда я учился в школе?!»

Думаю, если бы хоть один человек с рейса 1549 погиб, я не принял бы ни одного из этих приглашений. Все это происшествие имело бы тогда резкий привкус горечи. Но тот факт, что все мы, летевшие в этом самолете, выжили, вызывал у людей желание радоваться и праздновать, и я видел, что участие в этих празднествах много значит для них – и для меня тоже.

Благополучный исход также дал возможность сделать наш рейс объектом юмора. Комик Стив Мартин выступил в «Вечернем шоу Дэвида Леттермана» с утверждением, будто он был на борту вместе с нами. Затем Леттерман показал якобы сделанную вживую запись, на которой Стив Мартин ходит по крыльям, сталкивая других пассажиров в Гудзон, чтобы добраться до спасательного катера для VIP-персон. Его маленькое выступление было очень забавным, даже тем из нас, кто все это пережил.

Меня веселило и то, как бизнес воспользовался преимуществами шумихи, поднятой вокруг нашего рейса. Несколько предпринимателей выпустили бейсболки с надписями «Салли – мой любимый летчик» и футболки «Салли – моя вторая половинка», и один из них объяснил свои действия так: «Этот рейс стал символом того, что в мире по-прежнему есть место для добра». Я немного стеснялся этих футболок, но не протестовал. И моя настоящая вторая половинка, Лорри, не позволяла всему этому вскружить мне голову.

Однажды в Лос-Анджелесе мы вошли в лифт, где попутчики узнали меня. Когда мы выходили, одна молодая женщина вытащила свой сотовый, и было слышно, как она рассказывает подруге: «Это так круто! Я только что столкнулась с тем самым пилотом Салли!»

Когда она взволнованно заговорила по телефону, мы с Лорри шли прямо перед ней и не могли не оглянуться при упоминании моего имени.

Та молодая женщина решила, что Лорри – просто еще одна случайная попутчица по лифту.

– Ну, разве это не круче всего на свете – вот так запросто столкнуться с Салли? – обратилась она к Лорри.

Лорри ответила:

– Ну… дело в том, что я его жена.

Молодая женщина немного смутилась.

– О, прошу прощения! Просто история Салли так поднимает всем настроение! То, что он сделал в том рейсе, – это так впечатляет!

Лорри улыбнулась и уверила ее, что я – самый обычный мужчина и вовсе не всегда такой впечатляющий.

– Слушайте, – прибавила она, – я сегодня видела, как он разгуливает по номеру отеля в одних трусах.

Та женщина пошла дальше, продолжая разговаривать по телефону, и я догадываюсь, что она пересказала подруге весь диалог с Лорри – вместе с подробностями происходящего в нашем гостиничном номере.

Спустя недели, последовавшие за рейсом 1549, я наконец-то получил возможность прочесть некоторые газетные статьи и посмотреть часть телерепортажей. По большей части СМИ отлично справились с работой.

Закралось одно мое неверное описание в одной газетной статье, которое затем растиражировали по всему миру. В нем цитировали слова некоего «полицейского источника», который якобы сказал: «После катастрофы мистер Салленбергер сидел в здании речного вокзала в фуражке, потягивая кофе и ведя себя так, будто ничего не произошло». Один спасатель якобы говорил: «Он выглядел абсолютно безупречно. Он был похож на Дэвида Нивена в летной форме – такой невозмутимый. Его форма была как с иголочки».

Да, я был в форме, но ношение фуражки для пилотов моей компании теперь не обязательно. Этот элемент формы уже не один год как перестал быть обязательным, и я сам не фанат ношения фуражки. В действительности 15 января моя фуражка осталась дома в Калифорнии, в стенном шкафу моей спальни. Я также оспорил бы сравнение с щеголеватым Дэвидом Нивеном. На самом деле я был промокшим, помятым и немного контуженным. (Впрочем, я благодарен за сравнение с Дэвидом Нивеном особенно потому, что во время Второй мировой он служил в армии в период вторжения союзников в Нормандию.)

Из-за огромного интереса журналистов – в неделю, последовавшую за тем рейсом, мы получали по триста пятьдесят запросов от СМИ в день – в конечном счете я согласился дать пару интервью. На ТВ я не ощущал себя комфортно – и до сих пор не ощущаю. Для меня это неестественно. Но чувствую, что у меня понемногу начинает получаться.

Как оказалось, несмотря на мою «дебютную» скованность перед камерами, я неплохо справился. Есть множество вещей, которых я не знаю, но есть и то, в чем твердо уверен, в том числе многие вопросы, связанные с авиацией. Бо́льшая часть вопросов, которые задавали СМИ, была связана с тем, что я знаю, поэтому не всегда попадал в тупик.

Я также с самого начала решил, что мне не следует излишне беспокоиться по поводу СМИ, поскольку вопросы касались главным образом меня самого, и, уж конечно, я о себе знаю больше, чем кто-либо другой. Мне редко задавали специальные технические вопросы, и я взял себе на заметку не увлекаться профессиональным жаргоном.