Ни шанса на сомнения (СИ) - Кузнецова Арина Николаевна. Страница 62

Изо рта вырывается жалкий смешок. Осторожно опустив одеяло с моей головы, Виктор нежно погладил пальцем щеку.

— Все будет хорошо, Вик…непросто…но жизнь штука быстротечная, нельзя позволить ей пройти мимо своего счастья

Звонко чмокнув меня в коленку, Виктор встал. Заложив руки за голову, потянулся, выгибая грудь, — я непроизвольно уставилась на провокационно открывшийся взгляду живот с убегающей под джинсы полоской волос.

Сложно не признать, что выглядел этот обольститель, как всегда очень даже ничего. Наверняка, ведь уже и зубы почистил, промелькнула бледная мысль.

— Скажи, что я красавчик! — самонадеянно подмигивает мне.

— Писаный… — приглаживая взъерошенные волосы опускаю ноги в тапки и решительно откинув одеяло, напяливаю штаны. Прячу лохмы под толстовку и спешу по болтающемуся вагону в чудо-коморку, пока нет очереди. Быстренько навожу марафет, возвращаюсь в купе.

На столе уже парят два кофе. Рядом лежит упаковка с круассанами.

С видом королевы, отпиваю глоток из пластикового стакана. Не спрашивая разрешения и не благодаря. Один же все равно мне.

Фу, беее…прогорклый.

— Че, не нашлось у твоей для тебя получше?

— Для получше, ее надо было взбодрить, а я — не миксую. Да и, как ты сказала, морду она мою сияющую заметила.

Сколько мы расстреливали друг друга в упор прямой наводкой, трудно сказать. Я расфокусировала взгляд так, чтобы его лицо расплылось, и думала о том, что все вчерашнее было самым настоящим помешательством.

Жалею ли я? Жалею конечно, но случившееся, как бальзам на мое уязвленное самолюбие — не смотря на виляющих перед ним хвостом хорошеньких дамочек… шкалит его от неидеальной меня. Контроль теряет, срывается, как сжатая пружина.

Естественно, верить в долго и счастливо с ним я больше не собираюсь. Встретились, сделали друг другу приятно…разбежались… За две недели речь «сволочной эгоистки» филигранно отшлифована в моей голове до оскароносного уровня, осталось только продемонстрировать.

— Поговорим? — Виктор прервал молчание, жестом предлагая присесть.

— Начинай, — плюхаясь к окну, раздвигаю шторки. На улице еще темно, но уже проглядывается знакомые картины пригорода.

— Как я уже сказал, с Леной мы разводимся.

— Надеюсь, не из-за меня?

— Не из-за тебя.

— Слава Богу, — демонстративно выдыхаю, игнорируя сильное жжение за грудиной.

— У нас с ней была договоренность, что если кому-то штамп в паспорте станет в тягость… мы разведемся. Для меня такое время настало.

— Ты спал с ней?

Обхватив руками стакан, я опустила глаза вниз под проницательным взглядом Виктора, разглядывая кофейную гладь.

— Не совсем тактичный вопрос. Не находишь?

— Почему же?

— Я же не спрашиваю, трахалась ли ты с Лепреконом.

— А ты спроси! — с вызовом поднимаю глаза и плотоядно наблюдаю за реакцией.

Кривится, будто в лицо плюнули. Мне было так же, когда его Лена глумилась надо мной. И я мстительно хочу сделать больно ему. Просто потому, что могу.

— Что ты хочешь услышать, Вик? — прищуривается, наклонив голову. — Что я хранил верность? Кому? Той, которая сегодня со мной милуется. Надежду дает, а потом, бах! Ветер в другую сторону подул — и к женишку под бок сваливает?

Сердце обжигает огнем ревности, так что становится трудно дышать.

Молча поджимаю губы, и крепче впиваюсь пальцами в стакан, осознавая, что он прав.

— Ты дала понять, что неравнодушна…Вот я и ринулся покорять…понравиться старался…Но я тебя ни к чему не принуждал, Вик, и ничего не просил. Всегда давал выбор…Ты сама пришла…Я думал, решила для себя все. А оказалось, что это просто качели в мою сторону качнулись, — усмехается угрюмо, — просто у Вики настроение, подходящее появилось. Ну что, не так? — его голос звучит ровно, но при этом отрывисто, и пробирает до костей. — Не находишь, что я был достаточно терпелив… — киваю, вжимая голову в плечи. — Скажи, что я должен был подумать, когда ты сбежала и спряталась? Правильно, что нашла повод от меня избавиться и помчалась обхаживать Лепрекона!

Поднимаю на него глаза. И вижу в них огонь!

— Я здоровый мужик, Вик… а от секса с привлекательной женщиной, еще ни один идиот не отказывался…если он не евнух…

Только вовремя включившаяся в голове предупредительная сирена не дает выпустить на волю скопившуюся обиду и злость. Заорать ему в лицо, какой он мерзкий, гадкий, циничный предатель!

— Больно? Вот и мне тоже!

Изнутри словно гиены дерут беспощадными зубами. Слезы подступают близко-близко.

Заготовленная речь стервы заблудилась в голове. Сейчас, единственным желанием было не разрыдаться и не показать свою уязвимость. Взяв себя в руки, я улыбнулась и спросила, сладким, прямо приторным голосом.

— Не понимаю, зачем же тогда разводиться?

Виктор делает шумный вдох, смотрит уже спокойнее — будто осознал, что перешел грань, но нижняя челюсть по-прежнему напряжена.

— Потому что, секс, без любви это просто удовлетворение физиологии. Вроде и телом, и процессом можно наслаждаться, но ощущения наполненности, целостности, растворения себя нет. Нет той самой близости, мостика, что ведет от одного сердца к другому.

Он то ли причесывает, то ли лохматит пятерней волосы, давая себе передышку, чтобы продолжить.

— Когда ты рядом, я реально теряю голову. Не представляешь, как мне хочется тебя обнять, поцеловать, прижаться хоть на минутку. А еще радовать, исполнять желания и оберегать от любых невзгод. Совершать глупости, лишь бы улыбалась. Я даже не подозревал, насколько мне не хватало этих ощущений. Я просто счастлив, от того что ты рядом. Счастлив, и все.

На секунду замолкает, закусывая губу. Что-то обдумывая, хмурит брови, трет челюсть.

— Мы с Леной никогда не любили друг друга, — глохнет его голос. Поженились, потому что она забеременела. В глазах ее возмущенной семьи, это был чистейший мезальянс: коренная петербурженка из династии врачей, состоявшийся гинеколог — репродуктолог, с перспективной карьерой… А тут я, такой нарисовался — без рода, и племени. Примак, который позарившись на имущество, специально заделал ребенка. И как ты, наверное, догадываешься, распростертыми объятиями и благодатным огнем меня не встретили… Мои от невесты тоже в восторг не пришли: кореянка, прямолинейная, да еще и старше на пять лет. За спиной шептали, что словила в моем лице, последний шанс…чтоб замуж выскочить. Только никто ни на кого не охотился…Мы решили попробовать… в постеле отлично стыковались, на жизнь смотрели, вроде, одинаково…ну и ребенок стал немаловажным фактором для обоих…

Виктор снова ерошит волосы, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

На его лице мелькает тень, то ли сожаления, то ли досады. Он встречается со мной взглядом, и я теряюсь. Щеки начинают предательски гореть. Не зная, куда себя деть, опускаю глаза и начинаю пальцем обводить контуры псевдокамушков на столешнице.

— Мы ошибочно полагали, что секса и уважения, вполне достаточно для семьи… Жили как-то. То лучше, то хуже. Ради Эммы я готов был и терпеть, и горы сворачивать. Нашел, вернее меня нашли…предложили контракт на военку. Все в нем было хорошо, кроме длительных командировок. Лену такой формат семьи — не устроил. Одним словом, делать вид, что между нами все гладко стало сложно, — я слышу шумный выдох и вижу, как на столе его ладони смыкаются замком. — И чтобы не травмировать ребенку психику, решили жить раздельно.

У меня в голове такой сумбур, что мысли, волновавшие меня еще десять минут назад, разбежались. И на смену им пришла полнейшая растерянность.

— Эмма моя дочь, и я всегда буду заботится о ней. Моя женщина, примет это, как должное. Пусть не полюбит, а я бы очень хотел, — просевшая хрипотца, заставляет поднять глаза. Почему-то от последнего его предложения становится горько, — но сможет найти баланс, — размыкая замок, кладет ладони на мои запястья и мягко сжимает. — Имущественных претензий со стороны Лены — нет. Квартира, в которой мы жили, куплена за счет ее проданной однушки в ипотеку. Я ее погасил, свою долю оформил на дочь. Споров по месту проживанию Эммы тоже, она остается под опекой матери. От алиментов я не отказываюсь. Так что, максимум через три недели, я буду в разводе, и никаких секретов от тебя у меня больше нет.