Добрые Люди (СИ) - Тихонов Дмитрий. Страница 7

— Это Юки, — сообщил мужчина после минуты этой своеобразной связи и на мой вопросительный взгляд добавил: — Младший из братьев.

— А зачем такие сложности? Все эти витиеватые трели.

— Потому что клан Юки не единственный кто использует крик сарэ для обмена сообщениями на расстоянии, — пояснил красноглазый. — Эти свистульки делают исключительно шаманы могги и звук, извлекаемый дудочкой, может разноситься на лиги.

— Мне кажется, что ты за последние несколько часов выдал мне кучу секретов, — ухмыльнулся я.

Чистый на это лишь махнул рукой.

— Это вовсе не секрет. Другое дело сам язык сарэ, — он на миг задумался. — Так вот, дело заключается в следующем, сложность нужна для того, чтобы наверняка определить с кем ты разговариваешь. Если на том конце песни окажется недруг, то он не сможет вести беседу не имея ключа. В общем, это сложно, — нахмурился он и повесил свистульку на пояс.

— А если недруг поймал Юки и пытками выведал у того ключ?

— Исключено. Ключ нашёптывает шаман как на дудку, так и на человека.

— Никогда о подобном не слышал, — искренне удивился я. — А как ты понимаешь, что поёт собеседник?

— Ну ты вот что слышишь?

— Будто птицы поют.

— Ну и правильно, а я слышу речь, словно Юки сидит вон на том пне, — чистый кивнул в сторону приземистого пенька, — и рассказывает мне историю. Хотя порой это похоже на чтение, иногда вместо речи можно видеть образы. Говорю же — сложно!

— Ладно. Ну а если его заставили, приставив нож к горлу? — я не сдавался.

Красноглазый вскинул бровь и одарил меня недобрым взглядом.

— Если его заставили, как ты говоришь, то он бы мне так и спел, потому что без ключа нельзя перевести трель. Впрочем, мы сейчас это и проверим. — Он вскочил на ноги и устремился к лесу. — Сиди здесь и не дёргайся.

Я закрыл глаза, выровнял дыхание и стал ждать. Пролежал я так довольно долго, прежде чем в лесу треснула ветка, но я не двигался. Вскоре на тропу вышел Юки. Я следил за ним сквозь прикрытые веки. Могги завидев меня тут же вскинул лук и сердце моё сжалось, а ну как вдруг он не найдёт ничего лучше, чем спустить тетиву?

— Вот ты и ответил на свой вопрос. — Красноглазый ухмыляясь во все зубы, вразвалочку вышел из тайги. Чуть помедлив, он добавил: — Вставай, чего разлёгся?

Я решил промолчать. Юки сверлил меня ненавистным взглядом, что означало лишь одно — брата он не нашёл. Могги всё же опустил лук, а красноглазый кивком, что вошло у того в привычку, указал мне на тропу. Что ж, намёк понят: «иди первым — наш разговор не для твоих ушей». Перечить я не стал, потому просто пошёл вперёд, конвоиры же слегка отстали.

Для себя я вновь отметил перемену в поведении красноглазого, он словно взрослел лет на десять в присутствии могги. Должно быть на то были свои причины. В конце концов у них тут явно идёт какая-то маленькая война между кланами, готовая вот-вот перерасти в нечто большее.

Около часа мы двигались в таком порядке: первым шёл я в роли приманки, в чём не приходилось сомневаться, конвоиры двигались чуть поодаль, луки они держали наготове. Я пару раз оборачивался, но натыкался лишь на сочувственный взгляд красноглазого, мол, давай топай, иного пути нет, но ты справишься.

Вскоре мы вышли к развилке. Дорога в этом месте становилась шире и раздваивалась словно змеиный язык, огибая широкий кедр, через крупную ветвь которого была перекинута верёвка с петлёй. В петле болтался человек с мешком на голове. Живот его был вспорот, а сизые внутренности вывалились наружу и теперь свисали до земли. На поясе мужчины был закреплён малый тул для арбалетных болтов с одной стороны, с другой — крюк для натяжения тетивы и знакомые перья, заткнутые под ремень.

Позади раздался сдавленный стон. Оборачиваться я не стал, так как прекрасно представил себе перекошенное от гнева лицо Юки и наконечник стрелы, который смотрел мне в спину.

— Стой! — крикнул красноглазый.

Тетива тренькнула. Стрела со свистом пронеслась над моей головой и перебила виселицу. Тело Старшего упало на землю. Я поймал себя на мысли, что так и не узнал его имени.

— Юки! Стой, мать твою!

Но Юки было уже не остановить. Горечь утраты, возможно не первой за день, застила глаза парню, и он ринулся к брату. Когда он промчался мимо меня, я всё-таки обернулся. Чистый замер с каменным лицом и казалось не обращал на меня внимания.

— Иди. — Он взмахнул рукой, приказывая двигаться вперёд.

Я лишь пожал плечами, но подчинился хотя знал, что впереди нас уже ждали.

— Это западня, — сказал я.

— Похоже на то. Нас уже заметили, но не нападают. Я слышу лошадей. Шагов двести. Правая дорога. Видимо засада ждёт, когда соберутся все. Постарайся выжить и не применять поток.

Я обернулся. Красноглазый продолжал смотреть вдаль ступая следом. Его чутьё превосходило моё, так как я ничего не слышал.

— Это сделали крехи, — прорычал Юки, когда мы подошли к кедру. — Значит и деревню сожгли они.

— Вполне возможно, но те чужаки могли, — красноглазый запнулся, подбирая слова, — подстроить всё так, чтобы вы обвинили крехов. Это ритуальное убийство?

— Да. — Молодой могги сжимал и разжимал кулаки. — Теперь его душа принадлежит лесу.

— Что-то тут не так, — нахмурился чистый.

Он поднял обрывок верёвки и теперь крутил его между пальцами.

— Ублюдки! Я отомщу! — Юки почти перешёл на фальцет.

Сейчас я видел в нём всего лишь молодого парня, разбитого горем. Вдруг он спохватился и вскочил на ноги.

— Лошади! — крикнул могги.

Теперь животных слышал и я.

— Четверо. Люди из форта, — кивнул красноглазый. — Узнаю голоса.

Вскоре всадники показались из-за пригорка. Как и сказал бородатый их было четверо. Первым ехал жилистый мужчина средних лет, русые волосы собраны в хвост на затылке, тёмные штаны из плотной кожи, лёгкая рубаха на шнуровке, к седлу приторочены ножны с длинным мечом, на поводу он вёл двух вьючных лошадей. Следом парочка: он — на вид молод, но взгляд колкий, короткие волосы, длинный серый камзол с перламутровыми пуговицами поверх льняной рубахи распахнут, оружия не видно; она — кожа бледная, волосы, напротив, как воронье перо спадали волнами на плечи, взгляд уставший, на груди переливался в солнечных лучах кулон с довольно крупным драгоценным камнем. Замыкал группу пожилой латник в трёхчетвертном доспехе с большой вмятиной на кирасе, закрытый шлем с гребнем местами измазан сажей; на поясе средний меч, вооружён так же был пистолетами: два в ольстрах[1] у седла, ещё две рукоятки торчали из-за голенищ сапог, и два крепились ремнями крест на крест на груди.

«Рейтар? Этот-то откуда тут взялся?»

— Ну надо же, — сказал молодой в камзоле, когда отряд приблизился. — Собаки и на такое способны.

Говорил он, не скрывая призрения. Юки зарычал и выстрелил. Щёголь должен был вывалиться из седла пронзённый стрелой аккурат меж глаз, но мужчина сделал жест рукой, словно отогнал назойливую муху и стрела, вспыхнув, превратилась в пыль, которая облаком окутала женщину.

— Гариус, чтоб тебя! — выругалась она, прикрывая рот платком. — Это было обязательно?!

— Тэсс, он пытался меня убить. Ты совсем ослепла? — повёл бровью тот.

Она на это лишь скорчила мину и перевела взгляд в нашу сторону. Меня и могги лишь бегло оценила, а вот красноглазому повезло больше: секунду она рассматривала чистого, а потом на лице её отразилось узнавание, Тэсс улыбнулась.

— Мастер Ригго! Какая честь. — Она учтиво склонила голову, не так, как кланялся бы низший чин, а скорее, как равный равному. Чистый или теперь уже мастер Ригго, ответил кивком, а вот щеголеватого вида Гариус лишь скривился.

— Приветствую вас, владеющая, — пробасил красноглазый.

— Мастер, вы снова за своё, — картинно смутилась она. — Ведь можно же просто Тэсс.

— Тогда я просто Ригго, — ухмыльнулся в бороду чистый.

Тэсс улыбнулась.

— Что тут случилось? — спросил щёголь.