Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 37
– В Херсонесе.
– Уже лучше, кентарх. Всё же надо к тебе приглядеться. Первое время побудешь на прежней должности – командиром сотни здесь, у меня в хилиархии. Поглядим, что ты за гусь. Аспар благоволит к варварам, я тоже из них – остгот.
«Ага, – утвердился в своей догадке Алексей, – так вот откуда акцент и жёсткое произношение!»
– Сейчас иди к писарю, пусть внесёт тебя в списки и покажет комнату. Назначаю тебя кентархом четвёртой кентархии. Сегодня можешь обустраиваться, а с утра, как и все, на построение. Свободен.
Алексей нашёл писаря, и тот вписал его на восковую табличку в списки хилиархии – без такой записи ни жалованья не получишь, ни еды на кухне. Потом тот же писарь показал ему комнату. Она была скромно обставлена: лежак, стол, скамья и шкаф для одежды. Окно узкое и выходит на внутренний двор, скорее – плац, поскольку на нём сейчас маршировали гоплиты. От нагретых солнцем стен исходило тепло. А что здесь будет летом?
Впрочем, прослужить в Константинополе Алексею пришлось всего месяц. Только он познакомился с офицерами и запомнил лица гоплитов из своей сотни, как хилиархию перебросили под Дамаск – воевать с арабами.
Из Константинополя они плыли сначала на кораблях целой флотилией, затем пешком. Была и приданная им ала конницы – около пятисот всадников, для их перевозки потребовалось четыре хеладиона. Но конница для полупустынь – воинство незаменимое.
Тут же во все стороны поскакали конные разъезды – кочевников отогнать, разведку провести.
Кентурии же, построившись, двинулись по степи – все в полном боевом облачении. Стояла невыносимая жара, пот тёк градом. Зная, что пить в этих краях много нельзя, можно быстро ослабеть, Алексей приказал своей кентурии только смачивать горло – одним глотком. Опытные сотники так и советовали своим воинам.
А пылища! Она поднималась тысячами ног, её приносил с собой ветер. Пыль проникала повсюду: под защиту, набивалась в глаза и нос, казалось, она везде. И почва была разной. То полоса песка, то трава с колючками. Идти же по горячему песку в сандалиях – ещё то испытание. Здесь только верхом ездить – на верблюдах да на лошадях. Да и то коней кормить затруднительно, корма для них мало. Наверное, кочевники знают оазисы, где вдосталь воды и зелёная трава есть.
К вечеру солдаты выбились из сил – ведь каждый, кроме щита и оружия, тащил на себе, как мул, кучу другой поклажи – колья для ограждения лагеря, лопаты, запас продовольствия на три дня.
Объявили остановку, начали обустраивать лагерь. После перехода устали все, но лагерь строить надо. Вырыли ров, вбили под наклоном колья, выставили охрану. И только потом стали разводить костры и готовить в котлах немудрящую похлёбку. Но некоторые гоплиты, не дождавшись ужина, так и уснули на земле.
Гоплиты завидовали пращникам, лучникам, метателям дротиков – им хотя бы не приходилось нести щиты и панцири или линотораксы. Дело не только в тяжести – под защитой потеешь сильнее, тело не обдувается ветерком, и пот смахнуть невозможно.
Лёгкая пехота чувствовала себя после перехода лучше, чем гоплиты, – их и поставили на охрану.
Утро началось плохо. Рассвет только занялся, как завыли трубы, причём букинаторы играли не подъём, а тревогу.
Быстро собравшись, воины выстроились на площадке в центре лагеря – византийские, как и римские, походные лагеря всегда обустраивались одинаково.
На холмах вокруг лагеря были видны арабы – верхом на лошадях. Белые бурнусы, кривые сабли на боку, короткие копья. Понятно – не с мирными намерениями явились, небось вчера их разведка поработала.
Конных арабов было в два раза больше, чем вся ала византийцев.
Острис подозвал к себе кентархов и командиров алы и турм – ала состояла из полутора десятков турм по сорок всадников каждая.
– Полагаю, во избежание потерь надо отсидеться в лагере. Арабы не смогут стоять долго, без воды сутки протянут.
Если воин мог протянуть на фляжке воды день, то лошади требовалась пара вёдер – где их взять в степи? Острис всё просчитал правильно.
– До конечного пункта ещё один дневной переход. Сейчас каждая кентархия займёт свой участок обороны, ала будет в резерве. Исполнять!
Кентархи подбежали к своим сотням, отдали приказы. Воины кинулись к ограждению, укрылись за щитами.
Поднимаясь, солнце пекло всё сильнее. А вокруг – ни кустика, ни деревца, которые могли бы дать тень. Даже ветер, как назло, стих.
Воины обливались потом, но стояли.
Арабы тоже стояли неподвижно, как изваяния, только кони их прядали ушами да переступали с ноги на ногу. Стояла тишина, только иногда было слышно ржание арабских коней.
А солнце уже было в зените, самое пекло.
Устав ждать, когда хилиархия покинет лагерь, чтобы было легче нанести удар, арабы решились атаковать. Внезапно около сотни всадников ринулись к лагерю.
– Пилумы на изготовку! – тут же скомандовал Алексей.
Подскакав, арабы начали метать камни из пращей, но щиты гоплитов были прочными.
В ответ из-за спин гоплитов вступили в бой пращники. Арабы начали нести потери и убрались назад, на гряду холмов.
Перед ограждением лагеря осталось лежать несколько трупов. Почти сразу же появились мухи, облепившие убитых, – и откуда только взялись?
И всё-таки долгое стояние арабов дало им свои плоды: они разглядели относительно слабое звено в обороне лагеря – вход. Там не было рва, дорогу перегораживали только передвижные рогатки из кольев – на манер противотанковых «ежей». К ним ринулись сразу несколько арабских всадников. Они на ходу набрасывали на рогатки верёвочные арканы и пытались отодвинуть их в сторону, а то и вовсе утащить.
Алексей сразу понял опасность, как только увидел в руках арабов верёвочные бухты арканов.
– Псилои – к воротам! Метать дротики!
Несколько арабов были сражены, у других пали кони, но двоим удалось отодвинуть в сторону деревянные рогатки.
Арабы с холма начали разгонять коней, думая прорваться в лагерь.
– Кентархия – бегом к воротам!
Гоплиты дружно побежали к месту возможного прорыва.
Слева к воротам бежала уже другая кентархия – её командир тоже оценил опасность.
Пехотинцы встали за воротами монолитной стеной, в десять рядов, поскольку проход был узким. Перед ними стояли псилои.
– Как только арабы приблизятся на дальность броска дротика, метать без приказа, а потом сразу в стороны. Лучники – стреляйте!
С обеих сторон от ворот было по десятку лучников.
Защёлкали тетивы, навстречу коннице полетели стрелы. Упал один из нападавших, другой, третий, но это не остановило конников.
Вот уже псилои принялись метать дротики, нанося арабам потери.
А кони уже близко, и гоплитам было слышно, как они храпят.
Псилои бросились в стороны, и арабы налетели на гоплитов, на их выставленные вперёд пилумы. Первые два ряда гоплитов были сразу смяты, но и арабы не уцелели в столкновении.
Место сшибки было завалено конскими тушами, убитыми и ранеными людьми, и пробиться через этот завал было невозможно. А задние ряды всадников ещё напирали по инерции.
– Таксоты, псилои, пращники – всем метать! – Алексей едва не сорвал голос, пытаясь перекричать жуткий шум.
Но его услышали. На находящихся в непосредственной близости всадников обрушилась туча камней, стрел, дротиков, находя в плотной тесноте людских и конских тел жертвы.
Арабы в ужасе отхлынули, нахлёстывая коней, и было их значительно меньше, чем при атаке.
– Гоплиты, обнажить мечи! Вперёд! Убивать всех, кто ещё шевелится! – Алексей был зол. Его кентархия приняла на себя мощный удар, и пятая часть гоплитов полегла. С чем же он придёт в Дамаск? Ведь главные бои впереди!
Гоплиты обежали стороной завал и стали колоть мечами, добивая раненых или оглушённых камнями арабов, пока они ещё не пришли в себя. Шлемов на всадниках не было, и пращники потрудились на славу.
Через четверть часа, когда из груды тел уже не доносилось никаких звуков, вроде стонов или криков о помощи, Алексей отозвал гоплитов и построил их.