Сицилийские страсти - Лайонз Вайолетт. Страница 16

— Тебя.

— Но звезда тут ты! Это твое имя не сходит со страниц светской хроники!

— Именно поэтому ты их и интересуешь. Им хочется узнать, как мы с тобой повстречались, что ты такого сказала или сделала, чтобы поймать меня в силки…

— Но я никогда никого не ловила!

— Им нет до этого никакого дела.

Роберта настолько разволновалась, что совершенно забыла об осторожности. Раздвинув полупрозрачные занавески, она приблизила лицо к стеклу, стараясь получше рассмотреть собравшихся внизу репортеров.

— Роберта… — попытался было предупредить ее опрометчивые действия Франческо.

Но было уже поздно. Кто-то из репортеров, случайно подняв взгляд, заметил ее и привлек внимание других. Поднялся шум, фейерверк фотовспышек чуть не ослепил Роберту, заставив в испуге отпрянуть.

— Отойди оттуда, дурочка! — Бесцеремонно схватив за плечи, Франческо развернул ее спиной к окну. — Не смотри на них!

На этот раз его командный тон не вызвал у нее возражений, хотя кто, как не он, подтащил ее к эркеру. Но даже если бы Роберта и была сейчас способна на бунт, нельзя же было одновременно противостоять и Франческо, и папарацци. Хотя кто из них доставлял ей больше проблем, стоящий рядом мужчина или толпа жаждущих сенсации репортеров снаружи, сказать было трудно.

— Ты соображаешь что-нибудь? — очень сердитым тоном спросил он. — Эта банда только того и ждет. Подобные поступки могут лишь подлить масла в огонь.

Позади себя Роберта слышала шум и, хотя не осмеливалась оглянуться, знала, что стоящие внизу журналисты по-прежнему жадно смотрят на окно в надежде, что она предпримет еще что-нибудь.

— Но это просто ужасно! Теперь я понимаю, что значит быть запертым в клетке диким животным в окружении любопытствующей толпы, наблюдающей за каждым его движением.

Губы Франческо скривились в усмешке.

— Добро пожаловать в нашу компанию, — цинично пригласил он. — Просто… О черт!..

— В чем дело?

Повернувшись следом за метнувшимся к окну Франческо, Роберта с ужасом увидела прижатое снаружи к стеклу неясно видимое лицо. Очередная вспышка фотокамеры заставила ее испуганно вздрогнуть. В это время раздался звук прислоняемой к стене очередной лестницы и торопливые шаги поднимающегося по ней человека.

— Франческо!

Но он уже оттащил Роберту от окна и задернул плотные бархатные, черные с золотым шторы, лишив репортеров всякой возможности разглядеть, что творится в гостиной.

— Теперь им ничего не увидеть, — сообщил Франческо с мрачным удовлетворением.

Однако Роберту уже охватила самая настоящая паника. Для нее это вторжение в личную жизнь, в ее дом явилось последней каплей, лишившей ее душевного равновесия

Отчаянно стремясь оказаться как можно дальше от собравшейся возле дома любопытной толпы, она бросилась в глубь комнаты и, упав ничком на диван, спрятала лицо в ладони.

— Как я все это ненавижу! Сколько можно терпеть!

— Все еще полагаешь, что сможешь отделаться от них, просто отказываясь отвечать на вопросы?

Голос Франческо звучал настолько самодовольно, что мгновенно заставил Роберту ощетиниться.

— Я ничего не собираюсь им говорить, — сказала она, подняв голову и глядя ему в глаза. — А вот тебе следовало бы! В конце концов именно из-за тебя я попала в это неприятное положение. Если бы ты не появился в этом доме, ничего подобного не произошло бы. Так почему бы тебе не предпринять что-либо, чтобы разрядить ситуацию?

— И что же именно?

— Ну, например… Да откуда мне знать? Это ты объявил себя специалистом по папарацци, так что должен уметь находить с ними общий язык!

Последовавшее за этим напряженное молчание действовало Роберте на нервы. Франческо не произносил ни слова и не двигался с места так долго, что она, против своего желания, почувствовала, что сейчас что-то сделает, неважно, что именно, но сделает.

И тут Франческо неожиданно сухо произнес:

— Прекрасно! Я найду с ними общий язык!

Прежде чем она обрела дар речи, он был уже у двери. В решительности, с которой прозвучали его слова, было что-то пугающее. Еще не зная, что именно он задумал, Роберт уже чувствовала, что вряд ли ей это понравиться.

— Постой!

Услышал ли ее Франческо? И если да, то остановится ли он?

Когда, к ее великому огорчению, стало казаться, что рассчитывать на это не приходится, Франческо внезапно замер на месте и, обернувшись, остановил на ней свой взгляд.

— В чем дело?

Лицо его было абсолютно непроницаемым, без всякого намека на какие-либо эмоции.

— Что ты собираешься предпринять?

Изданный им тяжелый вздох явился поистине верхом совершенства. Сочетание сожаления, раздражения и евангельского смирения одновременно, с налетом легкого презрения к глупости прозвучавшего вопроса.

— То, о чем ты меня просила. Тебе хотелось, чтобы я с ними поговорил. Именно это я и намерен сделать.

— Но что ты собираешься им сказать?

Очередной уничижительный взгляд с его стороны заставил Роберту почувствовать себя маленькой и ничтожной.

— Если уж ты не хочешь, чтобы я солгал им, представив тебя как свою любовницу, то после сцены на крыльце и нашего поцелуя остается только одно.

— И что же?

Ею овладело нехорошее, пугающее предчувствие.

— Сказать им правду.

— Что?? — Открыв рот, Роберта попыталась было хоть что-нибудь сказать, но смогла издать лишь этот ничего не значащий возглас. Собравшись с последними силами, она попытала счастья еще раз: — Правду? Но какую правду?

— Разве это не очевидно? Я собираюсь сообщить им, что ты моя жена и что мы поженились год назад. А чего еще ты могла ожидать?

— Нет! Не надо!

Испытываемый ею ужас заставил Роберту вскочить с дивана. Ноги дрожали так сильно, что не держали ее, и она вынуждена была опереться руками на стоящий поблизости стол.

— Не делай этого!

Разве можно было допустить, чтобы все узнали о том, что некогда она любила его до такой степени, что решила выйти за него замуж? Что оказалась настолько глупа, что собиралась посвятить ему свою жизнь, носила на пальце его кольцо, лежала с ним в одной постели — и все в слепой, наивной вере в его любовь? Но все это обернулось ложью. И если люди узнают всю правду о ее браке, они узнают и о лжи тоже. Узнают о том, как мало он ее любил, как бесцеремонно отшвырнул в сторону, чтобы иметь возможность жениться на женщине, которая всегда была ему нужна, — на своей Луизе.

И теперь эта и без того грустная история будет использована желтой прессой как повод для очередного публичного скандала.

— Не делай этого! Я настаиваю!

— Можешь настаивать на чем угодно, — невозмутимо возразил Франческо. — Однако мы должны сказать им хоть что-нибудь.

Но только не это! Кроме того, если известие об их браке станет достоянием общественности, это неизбежно нарушит и его собственные интересы. Может быть, Франческо просто блефует? Однако по его суровому, непроницаемому лицу сказать что-либо определенное было невозможно.

— Ну что? — не отставал Франческо.

Лицо Роберты, на котором выделялись широко раскрытые изумрудные глаза, было так бледно, будто ей только что сообщили о смерти близкого друга.

Неужели перспектива, что он объявит ее своей, настолько ужасна? Что с того, если мир узнает, что они являются не просто любовниками, а мужем и женой, связаны друг с другом не только эмоционально, но и самым что ни на есть законным образом?

Черт побери, да любила ли она его когда-нибудь вообще? В свое время, в начале их знакомства, Франческо готов был поклясться в этом чем угодно, но теперь сомневался.

Хорошо, предположим, Роберта разозлилась на меня из-за истории с земельным участком, рассуждал он. По правде сказать, у нее были на это все основания. Тогда он сильно себе напортил. Очень сильно. Поэтому-то и решил переждать, пока она не успокоится, и попробовать наладить прежние отношения немного погодя. Но чем дольше Франческо ждал, тем меньше ему казалось, что действительной причиной их разрыва был злосчастный клочок земли. И чем это все закончилось?