13-й отдел НКВД. Книга 2 (СИ) - Барчук Павел. Страница 11

Так сложилось, имелась возможность один раз общаться с тем, кто в первую чеченскую попал. Причем, реально попал. В полном смысле этого слова. От того, что он рассказывал, вставали волосы дыбом.

Помню, во время стажировки, когда готовился стать снайпером, обратил внимание на одного из инструкторов. Было в нем что-то… специфическое, особенное, привлекающее взгляд. Пожалуй, и не объяснишь толком. Что именно, понял значительно позже.

Он повел нашу небольшую группу в лес. Это было первое занятие подобного плана. Не полигон, не наглядная мишень, а реально сложные условия, в которых зачастую, на самом деле, придется работать снайперу.

– Самая главная ваша цель – стать невидимым. – Инструктор стоял напротив нас в камуфлированной шляпе, надвинутой на самые брови. Званий обучающих мы не знали, обращались по именам. И те не уверен, что настоящие. Этот представился Максимом. – Сейчас, в данный момент, вы все под прицелом. Где стрелок? Определите?

Мы принялись вглядываться, крутить головами, щуриться. Ничего. Пусто. Деревья, как деревья.

– Нет там никого. – Я ещё был полон безосновательной уверенности в себе и решил блеснуть дедукцией. Мне казалось, она у меня есть. – Вы нас проверяете просто.

– Да вот же он, прямо у вас перед носом! – Инструктор, усмехнувшись, рукой указал на рядом стоящее дерево, до которого приблизительно тридцать шагов, не такая уж густая листва, но я хоть убей никого там не видел.

– Нету? – лицо у него было серьезное, однако, по глазам только дурак бы не заметил, что специалист смеётся над нами.

– Нету, – Я снова пожал плечами, совершенно уверенный в своей правоте.

– Серега, подай голос! – Инструктор, сложив руки рупором, крикнул куда-то в сторону леса.

Я хмыкнул. Разводит нас и дальше. Ну-ну. Считал себя уже опытным человеком, все же не один год спецназа и СОБРа за плечами.

– Чего? – Когда ответ прилетел из леса, нужно было видеть наши лица. Мы просто охренели. Выходит, реально снайпер здесь.

Но все равно не могли понять, откуда он отзывается. Даже направление звука проследить невозможно.

– Ну, ладно… Вот ты. Подойди – Инструктор, пробежав взглядом по нашему строю, поманил меня рукой. – Теперь смотри. А здесь есть кто-нибудь?

Мы обошли ближайшее дерево, проламываясь сквозь кустарник, я поднял голову – опаньки! – прямо надо мной, упираясь ногами в ствол, висел камуфлированный боец. Он смеялся глазами, да ещё помахал мне рукой. Ствол винтовки торчал прямо из дерева.

– Пока снайпер невидим – он жив, – Сказал Максим, – Даже после выстрела противник не должен его обнаружить. Вот смотри, стрелок забрался не абы на какое дерево, оно стоит так, что звук от выстрела рассеется среди остальных растений и понять, откуда стреляли, будет невозможно. Ты же слышал, как он отозвался? Направление не угадал? То-то и оно. Невидимый, неслышимый – призрак. В первую очередь вы должны научиться не только стрелять, но и выжить.

Потом, спустя несколько дней, а было это 31 августа, как сейчас помню, вечером вышел на полигон. Настроение было какое-то тревожное. И вроде видимых причин нет, а маятно. Издалека заметил силуэт человека, сидящего на большом камне в самом конце территории. Подумал, кто-то из курсантов и, не сомневаясь, пошел к нему. Оказалось – Максим, тот самый инструктор. Он, даже не повернув головы, едва я приблизился, задал вопрос.

– Знаешь, какой сегодня день?

Конечно, ничего там никто не знал. О чем и сообщил без всякого стеснения. Мало ли, может, у него свой личный календарь памятных дат.

– День большого предательства.

Я лихорадочно принялся вспоминать, что же такого произошло. Наверное, лицо у меня при этом было очень выразительное.

– Не напрягайся. Вы не знаете. А те, кто знал, в большинстве́, не помнят.

И вот тогда, на фоне садящегося за горизонт солнца, человек, учивший нас правильно убивать и остаться самим целыми, рассказал мне то, что я никогда не знал. Лишь по причине отсутствия интереса. Ясное дело, факт первой чеченской войны, конечно, известен, но разве мы вникали в детали?

Глава 6[1]

Не знаю, почему вспомнил ту ситуацию именно теперь, на фоне размышлений о своих фантастических перипетиях и правильности выбора в сложившихся обстоятельствах. Но вспомнил ярко, будто сейчас это произошло.

Максим тогда говорил вроде со мной, но в то же время, будто не со мной вовсе. Просто бросал слова в воздух, или, как «голыш» по воде. Он летит, прыгает, а от него круги в разные стороны. Вел диалог с теми, кого не было рядом. Вот такое складывалось ощущение. И собеседник ему не нужен, и уйти не уйдешь. Дурацкая ситуация. Я тогда сильно пожалел, что вообще подошёл.

– Это же время страшное по своей сути. То, что война на Кавказе неминуема было понятно и ясно. Проблемы возникали не только в Чечне. Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария – везде тлело то, что могло вспыхнуть в любой день. Сидели, как на пороховой бочке. Там формировались группы националистов. В открытую. Без стеснения. Через Грузию им отправлялись силы и средства. К примеру, чтоб ты понимал, существовали грузинские спецотряды Мхедриони, которые уже тогда подготавливали американские специалисты. И вот этих людей потом забрасывали в Россию. В Чечню, в частности. Тогда! Понимаешь. Не первый день нас пытаются обложить со всех сторон. Костью мы стоим в горле половине мира. Как же, территория огромная – непорядок. Головы́ склонять не хотим – не порядок. Гитлера остановили – опасно. Весь мир под него был готов лечь. Франция хваленая. И что? Сорок два дня продержались. Европа, твою мать. А мы сломали хребет. Боятся нас. И боялись. Всегда так будет. Но тогда все рушилось внутри. Внешний враг раскачивал страну, а эти… которые в тот момент у власти были…

Я тактично молчал, понимая лишь, что сидящему рядом человеку очень пакостно на душе и хочется выговориться. При том, что он, на секундочку, специалист определенного направления. Это насколько же данная тема должна быть для него болезненной, если волна пошла. И ведь не пьяный, чтоб в откровения удариться.

– Знаешь, как все выглядело в реальности? Хреново! Погранзаставы, стоявшие на границе Чечни и Грузии, фактически защищали сами себя. Сами себя. Тут уж не до родины. Небо над республикой тоже не контролировалось. Из-за бугра спокойно летели самолеты с боеприпасами и оружием.

Это ещё хорошо, что появился, к примеру, тот же Рохлин, один из немногих, отнесшихся к назревающей заднице правильно. А задница назревала такая, что у сведущих людей свербило во всех местах. Только предотвратить этого не могли. Чинами не вышли.

Рохлин, понимаю это только сейчас, спустя время, о грядущей чеченской кампании знал. Он начал делать то, за что над ним чуть ли не в лицо смеялись, обзывая паникером, – усиливать корпус новыми подразделениями. Мы готовили оружие, боеприпасы. Но самое поганое, я тебе скажу, к возникновению ситуации в Чечне привела именно Москва своими просто идиотскими действиями.

Ты не знаешь, конечно. Сколько там тебе лет было то? Но все газетенки России облагораживали дудаевцев, представляли их бескорыстными борцами за светлое будущее чеченского народа, а те, кто был против, обзывались марионетками, у которых новая власть «отбирает кормушки».

Когда начались митинги… Ну, там их оппозиция суетилась, Москва ни одним словом не откликнулась на ситуацию в республике, но зато Дудаев вслух, громогласно сказал, что он разговаривал с Ельциным, и тот якобы пообещал ему два полка МВД, чтобы те разогнали митингующих. И прикинь, Москва не опровергла его слова, вообще никак не отреагировала. Просто тишина. Все.

Максим замолчал, низко наклонив голову и внимательно разглядывая свои берцы, будто мог там что-то увидеть, способное опровергнуть его высказывания или подтвердить их. Я вообще притих, плохо понимая, как себя вести. Беседу поддержать или, первая мысль была все же верна, просто выслушать. Однозначно, несмотря на секретность вокруг их личностей, инструктор выше меня по званию. Хлопнуть его по плечу, сказать, забей, парень, сколько времени прошло, никак не могу. Да и вообще. Ему даже по возрасту сейчас около сорока, не меньше. Неуважение будет с моей стороны. И это не считая того, насколько мой опыт отличается от его опыта.