Наследница (СИ) - Невейкина Елена Александровна. Страница 131

— Да? Теперь болтовня перестала быть чисто женским занятием? И что они говорили?

— Если не пересказывать подробно, речь шла о том, что рядом с тобой не сможет находиться ни один мужчина.

— Вот как? И они это каким-то образом обосновывали?

— Сказали, что ты так холодна, что мужчина чувствует себя ненужным.

— Очень интересно, — Элен весело улыбалась.

— Не смейся. Тебе не кажется, что пора уже перестать вести себя так… необычно? Это привлекает внимание.

— А что в том плохого?

— А зачем? — хмуро поинтересовался Юзеф. — Или тебе нравится такое положение вещей?

— Нравится? — Элен задумчиво вздохнула, потом после паузы ответила: — Наверное, да. Приятно сознавать, что ты привлекаешь внимание. С другой стороны это иногда меня раздражает, поэтому я и веду себя так… как они сказали? А! Холодно. И потом, что я могу сделать, если мне действительно не интересны мои поклонники. Многие из них просто глупы! Что мне теперь, дома оставаться?

— Нет. Есть другой способ. Выбери кого-нибудь и дай понять, что не против его общества. Для тебя это проще простого, стоит только щёлкнуть пальцами, и — пожалуйста, выбирай. Главное, чтобы человек не был тебе противен.

— Скорее, чтобы он не был скучен, — проворчала Элен. Ей вовсе не улыбалось изображать симпатию по отношению к кому бы то ни было. Когда они часто встречались с де Бретоном, ей этого делать не приходилось, просто потому что барон ни разу не сделал ничего, чтобы заставить думать о нём, как о воздыхателе. К тому же с ним было интересно. А тут…

— Хорошо, как скажешь.

— И когда ты сделаешь выбор?

— Да при первой же возможности. Вот скоро бал по случаю Рождества. Если уж делать, так что тянуть, — настроение у неё явно испортилось.

— И ты уже знаешь, на ком остановишь выбор? — осторожно спросил Юзеф, рискуя получить в ответ только сердитый взгляд. Но Элен внезапно хихикнула, в глазах появилось озорное выражение.

— Знаю. Пусть это будет господин Лосев.

— Лосев?! Почему он? По-моему, это самый неподходящий вариант из всех.

— На тебя прямо не угодишь, — съехидничала она. — По крайней мере, это будет выглядеть вполне естественно. Господин Лосев был так настойчив, что мог, в конце концов, и добиться своего, заинтересовать меня.

— Ну да. Вопрос только в том, чего он хочет на самом деле?

— Жениться, — пожав плечами, уверенно ответила Элен. — Ни больше, ни меньше. Ну, и естественно, жениться выгодно, взяв неплохое приданое. Жена его интересует лишь в качестве приятного приложения к деньгам.

— Такие серьёзные намерения могут завести далеко, — покачал головой Юзеф. — Жениться можно и заставить.

— Заставить? Ты что, думаешь меня можно заставить сказать «да» перед алтарём?

— Думаю, что можно заставить любого. У каждого есть свои слабости, а тот, кто хочет, во что бы то ни стало получить желаемое, обычно очень хорошо знает эти слабости. И играет на них.

— Юзеф, я похожа на наивную дурочку, которую можно обмануть, пообещав конфетку?

— Нет, на наивную ты не похожа, и уж тем более, на дурочку. Но я слышал, уже была какая-то история, когда никто ни о чём тебя не спрашивал, никого не интересовало, наивная ты или нет. Как звали того милого человека? Владек, кажется? В тот раз тебе повезло, но везти бесконечно не может никому.

— Всё! Хватит! Об этом я говорить не намерена! — Элен разозлилась. Мало того, что Юзеф читает ей морали, советует, как поступить, воображая себя чуть ли не её опекуном, так он ещё каким-то образом прознал об истории с похищением! — Я сказала, что прислушаюсь к твоим словам. Сказала, что выберу одного кавалера. Сказала, что сделаю это в ближайшее время. Чего ты ещё хочешь?!

— Ничего. Просто…

— Тогда разговор окончен! Сколько можно! Я уже большая девочка и сама способна решать, как мне поступить. Во всяком случае, кавалера себе я могу выбрать без твоих занудных подсказок! — и она быстро вышла из комнаты, не дожидаясь его ответа.

И вот бал. Элен сидела у стены на стуле, а с обеих его сторон стояли, как стражи Юзеф и Борис, который был всё так же настойчив. Как всё было бы просто, если бы в России тоже использовали карнэ! Но раз этот предмет здесь неизвестен, придётся прибегнуть к языку веера…Элен со скучающим выражением лица смотрела по сторонам, похлопывая полураскрытым веером по левой ладони. Это было воспринято, как сигнал, и в её сторону сразу устремились несколько человек, надеявшихся получить танец. Элен всё прекрасно видела. Дождалась, когда мужчины подошли, и, опустив веер вниз, сказала с милой улыбкой:

— Простите, господа, у меня случайно освободился один танец, но я уже обещала его господину Лосеву.

Кавалеры, с более или менее явной досадой отошли, поклонившись. Что касается Бориса, то, надо отдать ему должное, он ничем, ни единым движением, не выдал своего удивления. Только на губах опять появилась его характерная усмешка. Теперь в ней было презрительное пренебрежение, когда он провожал взглядом уходящих мужчин, оставшихся ни с чем. Но так ни о чём и не спросил. Он даже не поинтересовался, который танец достался ему.

А танцы следовали один за другим с короткими перерывами. К Элен подходил очередной партнёр, с поклоном подавал руку, а после того, как музыка стихала, провожал к её месту, возле которого так и оставались Юзеф и Борис. Они за всё время не сказали друг другу ни слова. Юзефу не нравился Лосев, тот чувствовал это, да и сам никакой симпатии к поляку не испытывал. Ведь никому так и не было известно, кем он доводился госпоже Соколинской.

Элен очень интересовало, как Борис рассчитывает понять, когда нужно будет пригласить её. Музыка заиграла в очередной раз, никто к Элен не подходил. Она встала сама. Казалось, Борис и не смотрит на неё, наблюдая за всеми остальными, но его движение началось почти одновременно с движением Элен, и когда она поднялась со стула, повернувшись к нему лицом, Борис уже склонился перед ней, протягивая руку. Со стороны никто бы не смог понять, что Лосев до последней секунды не знал, когда следует пригласить даму.

После бала, уже дома, Элен сказала Юзефу, прежде чем уйти к себе:

— Знаешь, а он не такой тупой, как я предполагала. Пожалуй, я была права, когда решила выбрать именно его. С ним рядом будет не скучно.

— Так он тебе понравился? — чересчур резко спросил Юзеф.

— Причём тут понравился? Я говорю о том же, что ты сам мне говорил: главное, чтобы человек не был противен. Борис Лосев мне не нравится, но не противен. По крайней мере, пока.

Недели через две, в течение которых Элен несколько раз встречалась с Лосевым (разумеется, в присутствие своего верного телохранителя), Юзеф поинтересовался:

— Ну, что? Как тебе новый кавалер? Сумел он понравиться тебе больше, чем при первых встречах?

— Нет, не сумел, — Элен неожиданно не стала отшучиваться или сердится. — Он всё такой же нагловатый, самоуверенный… — она затруднялась с определением.

— …болван, — помог Юзеф.

— Да нет. Болваном его назвать нельзя. Он, безусловно, умён. Умён и расчётлив. Странно, что при таких качествах он сумел промотать всё, что имел.

— Значит, в душе он другой.

— Не знаю, какой он в душе, но внешне это человек циничный и жёсткий.

— Может, жестокий?

— Может и жестокий. Судить об этом не берусь, но вполне допускаю. Слышал бы ты, какие характеристики даёт он за глаза тем людям, с которыми раскланивается.

— Как же ты миришься с его присутствием?

— Он умеет сдерживать себя, если это выгодно для него. А меня он как раз, так и расценивает: как безусловную выгоду, — усмехнулась Элен. — К тому же господин Лосев не лишён чувства юмора… И потом мне просто любопытно. Знаешь, я никогда не общалась с подобными людьми. Можно сказать, даже не встречала таких. И мне интересны его слова. Хотя от многих его суждений меня коробит… И ещё мне почему-то кажется, что я знаю его. Хотя понимаю, что этого не может быть… Но даже интонации его голоса мне вроде бы знакомы.