Я Гордый часть 5 (СИ) - Машуков Тимур. Страница 20

Небо стремительно начало чернеть, огромные тучи, соткавшиеся словно из ничего, угрожающе ворчали, недовольно клубясь, плюясь изредка ослепительными вспышками молний в сторону вражеских сил. Поднявшийся ветер в секунды набрал ураганную силу, зло рвал одежду, сыпал пылью в глаза, ещё не отошедшие от отравы, распыленной артефактами, сбивал с ног.

В глазах одного из генералов объединенной армии разрастался страх. Он видел уже подобное буйство стихии, он едва пережил его, позорно сбежав с поля брани, а тысячи его соратников там полегли! В его памяти возникла чёткая картина прошлого — вот он, Станислав Ковальский, в ту пору простой связной, передающий послания от войск бунтующих бахрейнцев наглам, несётся по полю, кругом предсмертные крики, стоны боли… Вдруг рядом в землю ударяет полыхающий жаром огненный снаряд, он слышит жуткий треск, у него разом ноют все зубы, а волосы встают дыбом, и запах, жуткий запах палёной плоти!… Он ещё долго преследовал его в ночных кошмарах, как и грозное имя той, кто спутала все карты, истребила род бахрейнских князей, на которых делали ставку его наниматели… Неужто виновница тех событий пожаловала сюда⁈ Им же докладывали, что она застряла с персами. Почему ни один из разведчиков об этом не заикнулся? Пан Ковальский грязно выругался сквозь зубы, с ненавистью и постыдным страхом словно выплюнув эту жуткую русскую фамилию:

— Гордеева! Пся крев!

В эту секунду его уверенность в лёгкой победе поколебалась, и из глубины души поднялось настойчивое желание унести отсюда побыстрее ноги, ибо, по его твёрдому убеждению, там, где появлялась императрица Анна, открывался филиал ада на земле! Он хорошо знал ее и отчетливо понимал, что за красивой внешностью женщины скрывается матерая убийца не знающая жалости и сострадания.

Но поделиться своими соображениями с остальными он не успел. Разозленные таким развитием событий, полководцы решили примерно наказать наглую девку, посмевшую встать на пути отлаженной военной машины! Под лед и пламя, разгулявшиеся по полю, они погнали простых солдат, пушечное мясо, что должны были принять на себя основной удар, а следом, под магическим прикрытием, двинулись отборные войска, охваченные одним яростным желанием — стереть непокорный городишко с лица земли в назидание остальным. Плевать на цену — главное результат.

Когда в сторону гарнизона полетели первые плетения и снаряды европейской армии, я встал перед сложным выбором. Идти в наступление? Я чувствовал, что мог бы и в одиночку доставить множество серьёзных проблем целой армии. Но оставить без защиты простых людей, что смотрели на меня с надеждой и даже благоговением? Нет, как истинный аристократ и офицер, я знал, что такое долг. И мой долг был в том, чтобы защитить свою землю. Защитить людей, живущих на ней.

С коротким вздохом я раскрыл себя стихиям, выпустив всю мощь, что таилась во мне, что даровали мне боги… Вокруг города, вдоль видимой границы, насколько хватало взгляда, взметнулся щит, переливающийся всеми цветами радуги.

Чужая магия ожесточённо вгрызалась в неожиданную преграду, но тут же бессильно стекала вниз, редкие атаки пустых отбивали воодушевлённые воины… Захватчики гибли — маги выжигали себя в бесплодных попытках одолеть защиту Гордеева, солдаты падали, пронзённые пулями, магией и даже крестьянскими вилами. Обескураженным европейцам казалось, что чёртовых русских берегло само небо!

И посреди всей этой вакханалии стоял один человек, принявший на себя львиную долю всего вражеского напора. Не имея возможности отвлечься хоть на мгновение на краткий отдых, без сна, без еды и воды, он стоял, держа щит. По его щекам катились красные слезы, от страшного напряжения рвались мышцы, веревками вздувались вены… В его ушах тревожным набатом бухала кровь, оскалившись, он сорванным голосом, словно споря с кем-то, кричал:

— Сам! Справлюсь сам! Слышите⁈

И небо отзывалось одобрительным рокотом.

Два дня, два долгих, мучительных дня он держал оборону маленького пограничного городка. То, что сумел совершить один русский принц, вселило ужас в противника, сломило его. Подошедшее подкрепление, собранное его отцом, обратило в позорное бегство превосходящие силы Европы, ослабленные атаками… Спустя ещё пару дней к месту несостоявшегося прорыва подтянулись и императорские войска. Но на их долю досталось лишь одно — с почестями сопроводить победителя домой. Часть из них отправилась преследовать отступающее войско, а остальные должны были охранять принца…

Вот только он, отдавший практически все силы, вычерпавший себя до самого донышка, вряд ли в этом нуждался. Убедившись, что он выполнил свою задачу, он пал замертво. Вокруг его тела суетились лучшие лекари рода, но выживет ли принц, ответить пока никто не мог…

В себя я приходил мучительно долго. Тело ломало и горело изнутри. Голова кружилась и нещадно болела. Я погружался в пучины кошмаров и на краткий миг всплывал вновь. Мне казалось, что я все еще стою на площади Полоцка и отражаю атаки поляков. Иногда я слышал гулкие голоса, но слов разобрать не мог. Реальность ускользала от меня, и мое сознание все глубже погружалось в бездну…

— Помирать собрался?

Моргнув от ослепляющего яркого света, я увидел уже подзабытую морду Лихобора.

— Не дождешься, — меня все еще вело, но тело наливалось бодростью.

— Эк тебя зацепило, что даже Ирий не сразу силу восстановил. Видать, далеко твой разум ушел от тела. Ну да ничего — посиди, сил наберись, да и возвращайся обратно.

— Не хочу, — бесцеремонно развалился я на лавке. — Мне и здесь хорошо. Тепло, светло и пахнет приятно. Что у нас на обед? Или сейчас ужин? Впрочем, без разницы, главное всего побольше и чтоб не отвлекали.

— Не получится тут — ты же не умер.

— Да? А по ощущениям очень даже. Ладно, ты чего хотел то? Раз кормить не хочешь, так выкладывай.

— Да ничего, — пожал он плечами. — Ты все делаешь, как ни странно, правильно, поэтому мое вмешательство не требуется. А сюда тебя вытащил, чтобы от тьмы, что начала поглощать твою душу, очистить.

Кстати, как вернешься, проверь всех своих и выжги заразу — удары малефиков оставили на них свой след, хоть они этого и не чувствуют. И ты бы тоже ходил в неведении. Да вот перенапрягся — и тьма активировалась. Хорошо, что я всё-таки приглядывал за тобой, поэтому успел призвать тебя и очистить.

— Дал бы тебя пятюню, но мне лень. И что дальше? По скрижалям есть информация?

— Есть, но тебе пока рано об этом знать. Скажу лишь, что почти все они собраны. Твои враги не сидели на месте и сильно продвинулись в поисках.

— Пофиг. Я знаю, где они сидят. Наберусь сил и наведаюсь в гости. Да и вообще, как я понял, пока живы Гордеевы, врата в мир богов закрыты.

— Не совсем так. Устранив вас, они бы сильно облегчили свою задачу. Все верно, ваша кровь — это ключ, связанный с замком. Разрушь его — и замок развалится. Но сам знаешь — когда нельзя открыть, можно и сломать. Да, будет дольше, да, шумно, но это возможно.

— Вот и пускай пыхтят и стараются. И вообще, у меня выходной, каникулы, отпуск… Неделю задницей не пошевелю, чтобы мир спасти. Мне давно за вредность молоко должны бесплатно выдавать, но никто не наливает. Дождетесь, что пожалюсь в профсоюз героев.

— Нет такого профсоюза.

— Значит, создам и пожалуюсь. И вообще, сделайте хоть что-нибудь сами. Чуму там нашлите на них или толпы мигрантов. У тебя голова седая, а значит, умная, поэтому думайте. А теперь отправляй меня обратно — буду бухать и заниматься развратом. И только попробуйте мне помешать…

Глава 11

Глава 11

В этот раз я для разнообразия в себя пришел сразу — просто открыл глаза, не чувствуя ни ставшей уже привычной боли, ни слабости. Будто и не было всяких превозмоганий и из последних сил. Шевельнулся — ничего не болит, состояние на пять баллов, и вообще, все бодренько так и даже местами радостно.

Глубоко вздохнув, я улыбнулся сам себе, понимая, что кризис миновал, и наконец-то можно расслабиться.