Огневой бой. Воевода из будущего (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 84

Макар привел несостоявшихся вояк ко мне для разбора:

– Вот! Недалеко ушли, в трактире одежу казенную пропивали, да не успели, канальи!

Оба вчерашних дружинника затравленно оглядывались по сторонам, ища сочувствия у бывших своих товарищей.

– Судить их надо, князь! – запальчиво крикнул Макар.

Я с ним был согласен. Такие поступки нельзя оставлять без последствий. Ненаказанный проступок или преступление развращают. Глядя на них, и другие могут сбежать. Вот дураки-то! Ну, подошли бы они ко мне, повинились, коли душа ратных тягот не приемлет. Разве держал бы? Хуже нет, если воин ненадежен – такой в бою подвести может.

Вина их была очевидна, и потому свидетели не требовались.

Я строго взглянул на беглецов. Они стояли, потупив глаза.

– За самовольное оставление службы я должен наказать вас. Макар, собирай дружинников у вашей избы. Этих – туда веди. И я сейчас подойду.

Какое выбрать наказание? То, что их следует прогнать – ясно. И другим урок надобно дать, как знать – кто еще в бега податься может? А без дисциплины в дружине никак нельзя. Ладно, послушаю, что их товарищи бывшие скажут.

Я подошел к избе. Здесь уже толпились ратники, ожидавшие моего решения, – макаровские и десятка Федора.

Десятники построили ратников. Боже! Какие же они разные! Дружинники Федора стояли подтянутые, строгие, макаровцы же были под стать начальнику-франту.

Перед воинами стояли, понуро опустив головы, беглецы.

Я подозвал Федора и Макара. Они подошли и встали рядом со мной. Я поднял руку:

– Предупреждаю всех! Ратная служба непроста, спору нет. Мне дружина нужна, а не ватажка. – Повернулся к беглым: – Я взял вас на службу, доверив охранять жизни людей, которые вас во всем содержат, чтобы нужды ни в чем не знали. А вы еще и в деле серьезном не были, а уже подвели своего командира. Что ж вы так, соколики?

– Да мы…

– Вот даже слова честного смелости нет молвить! – Я посмотрел на макаровских боевых холопов: – Есть еще желающие от службы отстать? Говорите прямо – держать не стану!

«Нет, барин! За тобой быть хотим!» – раздались недружные голоса.

– А что полагается тем, кто бросил товарищей своих тайно, честь всей дружины поправ?

– Кабы в бою то было – живота лишать надобно! – крикнул Федька. – А так – задать им каши березовой, чтобы помнилось дольше! И пусть изыдут!

– Ну что же – так справедливо будет. А потому одежду снять – другим пригодится. Каждому по двадцать плетей, и в исподнем из имения выгнать.

Приказание исполнили ревностно.

Сорвали с незадачливых воинов одежду, но аккуратно, не порвав. Каждого привязали к дереву, и ратники из макаровской дружины «поработали» плетьми над спинами беглецов. Спины их покрылись вспухшими багровыми полосами.

Федор, наблюдавший за поркой со своим десятком, ухмыльнулся.

– Набрал Макар всякую шваль да пьянь. Это цветочки пока, скоро ягодки пойдут, – тихо процедил он.

– Федор, угомонись. Они твои боевые товарищи. Тебе рядом с ними в бой идти, – заметил я вполголоса.

– Не приведи бог, князь! Разбегутся же, как первый выстрел услышат!

– Типун тебе на язык, – пытался урезонить я горячего десятника, однако же некоторая тревога в душе и сомнения в надежности макаровских дружинников остались. Еще и трудностей-то настоящих новобранцы его не видели, а уже двое дезертиров появилось.

Наказанных отвязали от деревьев.

– Пошли отсель! – Макар топнул ногой. Конечно, произошедшее бросало на него тень: не усмотрел, набрал ненадежных.

С утра Макар взялся за обучение своего воинства с еще большим рвением.

Я же подозвал Андрея:

– Езжай в Коломну, подряди еще плотников. Баню надо ставить, вторую конюшню, воинскую избу. Не успеют рязанцы одни до холодов. И думаю, причал пора на берегу ладить. Дожди зарядят – дорога для подвод непроезжей станет. Как тогда известь да кирпич с камнем для стройки возить? А на ладье еще месяца два вполне можно материалы доставлять.

– О том же думал, княже!

– Тогда езжай.

Андрей вернулся через день с целой артелью плотников, на этот раз – владимирских.

И закипела работа: два дня – и на краю кручи, что к реке шла, появилась баня, еще неделя – и конюшня на двадцать лошадей. Рязанцы, видя, что конкуренты наступают на пятки, тоже темп работы подняли. Избы росли как на дрожжах. Забор бы еще бревенчатый вокруг усадьбы поставить, да рановато пока – не знаю, где постройки вокруг имения будут стоять.

В баньке печник печь-каменку соорудил, и через несколько дней мы устроили первую помывку. Выходили из мыльни чистые и довольные.

У меня в деревне, хотя я специально к этому и не стремился, образовалось две улицы. Прежняя улица – со старыми избами и хозяйственными постройками, что были до меня. Вторая улица выросла при мне. На ней по левую руку – жилые избы и воинская изба, справа – две конюшни: одна каменная, уже готовая, и вторая – большая, только приподнявшаяся на три бревна от земли, а еще и банька в этом же ряду. Выше по холму – мой строящийся каменный дом.

Стены первого этажа уже стояли, лаская взор чистотой кладки и оконными проемами – пока без рам и стекол. Так и просился забор – окружить жилье от неприятеля, недоброго глаза, жулья да зверья зимой. Причем угрозы эти не гипотетические, а вполне реальные. Дам задание Андрею, чтобы выделил несколько холопов – пусть лес валят, чистят от сучьев да стаскивают в деревню. Вполне можно оградить забором уже имеющиеся постройки, а вокруг каменного дома попозже поставить, когда он готов будет. Так и сказал Андрею.

– А что неясно будет, подойдешь ко мне, обсудим – ну, в смысле где башни сторожевые ставить, где ворота располагать.

– Не хватает холопов. Крестьяне полем заняты, их не трогаю. Остальные на каменном доме помогают да лес валят для плотников. Две артели сейчас работают, теперь для них лес только подавай, едва бревна успевают возить, – пожаловался Андрей.

– Все понимаю, да только зимой забор не поставишь – земля замерзнет. Понемногу начинай. Уж коли совсем туго придется, на несколько дней десяток Федора возьмешь. Надо до снега, до морозов тын поставить. Конечно, без рва да насыпи пока надо обойтись, народу не хватает, понимаю, но ров – дело будущего. Однако тын нужен – какая-никакая, а защита. А ну ворог нападет? С татарина станется.

– Верно все говоришь, князь. Только и я уже замотался вконец, и холопы передышки просят.

– Нельзя сейчас все бросить, понимаешь? Да и до холодов осталось времени немного. А пока, скажи им, пусть все же подналягут. Вот выпадет снег – до весны отдыхать будут, не побеспокою. Да, лодку нашел ли?

– Ох ты, господи! Забыл совсем. Рыбак наш, что из холопов, лодку-плоскодонку у местных присмотрел, деньги вот только нужны.

– Сам посмотри да поторгуйся.

– Сделаю, княже.

Спать я лег с чувством удовлетворения. Все-таки строится, растет моя усадьба. Людей прибавилось, почитай, вчетверо от прежнего, изб заметно прибавилось. Жизнь вернулась в деревню. Не сравнить с той убогой деревенькой, которую я увидел, когда приехал сюда – тишь да паутина по углам. То ли еще будет! С тем и уснул.

Да только выспаться в эту ночь мне не удалось.

После полуночи, ближе к первым петухам, в избу ворвался Федька-заноза:

– Пожар, княже!

– А, что?

Я вскочил с постели, еще ничего не понимая, однако слово «пожар» сразу заставило очнуться ото сна.

– Где пожар, что горит? – пересохшим со сна голосом спросил я.

– Дык до ветру вышел я, княже, гляжу – зарево.

– Так то не у нас горит, что ли, не в Охлопкове?

– Спаси бог! Не в деревне, но недалече.

Мы разом выскочили во двор. Вдали, справа, над лесом виднелось зарево. Мои деревни – Чердынь, Обоянь, Вереши – были левее и южнее.

– У соседей горит чего-то. Не солома ли?

– Не, – авторитетно заявил Федька, – от соломы искр много. Наверное, изба. – И добавил каким-то упавшим голосом: – И, похоже, не одна.

И в самом деле, зарево было не одно, а целых три. Так деревни не горят. Если загорелся один дом, от искр может заняться соседний. Тогда издалека зарево все равно будет выглядеть как одно.