13 ведьм (сборник) - Сенников Андрей. Страница 30

– Куда собралась, тварь?!

– Ты кто? – с трудом прохрипела Вада. Говорить с запрокинутой головой было трудно.

– Ты думала, я тебя не вычислю, курва? Зря. Ой, зря.

– Пусти… я тебя не знаю…

Рука, бессильно откинутая, вдруг коснулась чего-то твердого. Обломок кирпича. Ломая ногти, зацепила, потянула…

– Хорошо, что вы, малолетки, так уверены, что через Интернет вас не вычислить. Ты думала, настучишь на меня – и все? Меня посадят, далеко и надолго? Обломись. В этой стране так дела не делаются. – Жека наклонилась, почти касаясь губами уха Вады.

Та молчала, упрямо пытаясь выковырять из грязи обломок. Теперь она поняла, вспомнила. Евгения Колодько, майор милиции. В круговерти событий имела неосторожность поддерживать контакт с «той стороной» – подругой, бывшей прокуроршей, получившей нехилое повышение в «народной республике». Ничего такого, просто обычный женский треп. Но Вада решила немного поменять его окрас и содержание. Слегка подправила имейлы, записала фрагмент телефонного разговора, вырванный из контекста и очень двусмысленный. Все это собрала и переслала в СБУ – использовав почтовый ящик коллеги Колодько. Двадцать шесть дней назад. За это время Жеку сильно потрепали. Но, видимо, недостаточно.

Ментовка ударила открытой ладонью по уху Вады, на несколько секунд оглушив ее. Потом еще – так же хлестко, уверенно.

– Что, курва, нравится? Погоди, я еще не то с тобой сделаю. Знаешь что? Я тебя проведу как террористку. Информаторшу. А потом отдам в один из батальонов. Выберу самый отмороженный. Чтоб даже разговаривать не стали. Сразу начали бить и насиловать. Бить и насиловать. Слышишь, тварь?!

– Эй, что там происходит? – раздался незнакомый голос. Наверное, водила фольца выбрался-таки из-под подушки.

Жека инстинктивно обернулась. В этот момент пальцы Вады выдернули из грязи обломок. Описав короткую дугу, он врезался в нос ментовки, от ошеломления ослабившей хватку. Вада рванулась, ударила еще. Удары выходили слабые, смазанные, но Жеке хватило. С воем она закрыла руками лицо, отпрянула. Вада дернулась вперед, встала на четвереньки, поползла, на ходу поднимаясь, ныряя в темную глубину подворотни. Жека погналась за ней, ее топот, плеск грязи под ногами упорно преследовали Ваду. Женщина не кричала – бежала молча, уверенно. Вада петляла по гаражам, проскальзывала по узким тропкам между домами, перескочила через низкий бетонный забор детского сада. Обогнула его, стараясь избегать известково-белесых стен павильонов, снова перемахнула забор, двинувшись почти в том же направлении, откуда прибежала. Сердце стучало так, что болели ребра. Горло горело огнем, в уши словно пробки вбили. Левое колено при каждом шаге взрывалось острой болью. Погони слышно не было. Пробежав пару кварталов, Вада перешла на шаг, прикидывая, как быть дальше.

Все вещи остались в «ланосе». Оба рюкзака, документы. Это ничего. Это все равно. Главное – ушла. Что теперь? Возвращаться на проспект не хотелось – далеко, и нет гарантии, что там ее не будут ждать. Такси. Такси – хороший вариант, но лучше не светить номер, номер лучше не светить. Можно найти ближайшего кента, подключиться к его телефону, перевести на свой… Нет, сложно, она слишком устала для еще одного нырка.

В просвете между кособоких трехэтажек показалась небольшая улочка. Энергетиков. Отлично. Там, на перекрестке с Советским проспектом, был небольшой кабачок, «Джокер», выходивший парадным в сквер, заросший и неухоженный. Можно зайти, выпить кофе, немного оклематься, потом попросить бармена вызвать машину и уехать на вокзал. Эта мысль показалась разумной.

Вада с опаской вышла на перекресток. Откуда-то ниже по Советскому доносилась рваная, громкая музыка и слышалось глухое бормотание толпы. Звуки знакомые. Кафе «Фея» при ПТУ № 98, давно облюбованное местной неферской тусовкой. Там регулярно проводились говно-сейшены с местечковыми музыкантами. Отвратительный звук, порошковое пиво в пластике, свински бухая толкучка грязных подростков вперемешку с престарелыми маргиналами, так и не нашедшими места в жизни. Раньше Вада там бывала. Ее даже прикалывал тамошний отвратняк. Но сейчас она решила обойти его стороной. Кофе там нет, нет и телефона. К черту.

«Джокер» располагался почти напротив, в сквере между двумя полосами проспекта. Сквер украшали разбитые лавки и два советских памятника каким-то деятелям раннекоммунистического периода. Тут было наплевано, валялись бутылки, окурки и презервативы. Два фонаря когда-то освещали окрестности, но теперь лампы в них перегорели, а провода были обрезаны сборщиками цветмета. Неухоженные вязы за много лет сплелись в невысокую, метра два, чащу, сквозь которую шла узкая тропка. В конце ее приветливо светилась красным вывеска. На дверях под вывеской был приклеен скотчем лист А4 с напечатанной на принтере надписью: «Согласно распоряжению военно-гражданской администрации области, лица в камуфляжной форме и с оружием – не обслуживаются». В мерцающем неоновом свете Вада немного привела себя в порядок – точнее, попыталась стереть налипшую грязь с пальто и джинсов. Не очень успешно.

Интересно: то, что она делает, можно назвать хакерством? Вада в который раз задала себе этот вопрос, глядя на потемневшие, в черных контурах пальцы. Грязь оказалась на удивление въедливой, еще больше испачкав одежду и прицепившись к рукам. И все-таки? Хакерство – это навык деконструкции кода, поиска его слабых мест, использование их. А Вада занималась чем-то совсем другим. Она просто лепила код, как ей было удобно. Манипулировала им, не встречая особых преград. Ее руки словно распадались на биты, бесконечную череду нулей и единиц. Ни черта не понимая «как именно», она делала «так, как нужно».

Потому в очередной раз пришла к тому же самому выводу. Она не хакер. Кто же тогда?

Ответ был достаточно прост. Она – ведьма.

Та, кто получает желаемое путями, недоступными большинству. И желает того, что большинству никогда не придет в голову желать.

Внутри было сумрачно, тепло и немного душно. Часы над барной стойкой показывали половину девятого. Людей за столиками было немного. «Джокер» не отличался ни стилем, ни качеством, но Ваде было на это наплевать. Она подошла к стойке, вытащив из кармана пару смятых купюр. Если ты – маргинал в поношенных шмотках, всегда, заходя в кабак, показывай деньги. Даже если не собираешься платить. Это избавляет от тягуче-напряженных взглядов и глупых вопросов.

– Капучино. Самую большую чашку.

За барной стойкой оказалась девушка, слишком угловатая и высокая, чтобы быть красавицей, и слишком замученная, чтобы казаться обаяшкой. Крашеная блондинка с потемневшими на пару сантиметров корнями волос и колечком со стразом в правой ноздре. Челюсти сильно выдавались вперед, блеклые серые глаза были слишком маленькими.

– Двести грамм. Тридцать пять гривен, – не слишком приветливо сообщила она.

Вада оставила на стойке две двадцатки и отправилась за столик в дальнем углу, у дверей. Терпеть не могла давать на чай. Это была проверка: принесет сдачу – молодец, не принесет – ей же хуже. Привычная вилка, хоть сейчас и не время.

– Ритуал надо блюсти, – сама себе буркнула Вада, садясь спиной к стене. Отсюда хорошо видна была дверь, а вот Ваду входящие не увидят. По крайней мере не сразу. Вытянув ноги и откинувшись на неудобном и холодном пластиковом стуле, она лениво полистала меню – просто от нечего делать. Заказывать здесь еду она не стала бы.

Сейчас, в тепле и спокойствии, она стала обдумывать ситуацию. В ее делах, как и при любом колдовстве, важен был ритуал. Соблюдение ритуала – вот что заставляло колдовство работать, а совсем не глубинное понимание процесса. Методом проб и ошибок Вада вычислила два важных момента, которые сама для себя назвала «скорострельность» и «отдача». Скорострельность определяла, как часто Вада могла сплести что-то по-настоящему крупное. Не мелкие нырки, слабенькую подтасовку цифровой реальности для собственных нужд, а серьезные, комплексные плетения, которые ломали людям жизнь. Период повторения был настолько банально-очевидным, что она сначала даже не поверила. Пришлось подтверждать практикой. Местами – болезненно.