Возвращение в Чарлстон - Риплей Александра. Страница 35

А Пегги в это время читала брошюру о жизни Сьюзен Б. Энтони. Одновременно девушка отскребала огромную суповую кастрюлю. Дело происходило в судомойне при столовой Красного Креста, где работали все юные леди города. Это был их вклад в будущую победу над Германией. Пегги бы охотнее пошла в медсестры, но это было для дам постарше. А на долю молоденьких девушек оставалась столовая. Хорошенькие работали подавальщицами, менее эффектные личики можно было увидеть на кухне. Пегги, как оказалось, плохо готовила; ее поставили мыть посуду.

Она вытерла мыльные руки о передник и перелистнула страницу. Перед тем как погрузиться в чтение, она с трудом приподняла кастрюлю.

– Позвольте, я помогу вам, – прозвучал у нее за спиной мужской голос.

Пегги с усилием наклонила кастрюлю, из нее полилась мыльная вода.

– Я не нуждаюсь в помощи, – отрезала Пегги. – Женщина может справиться с любым делом не хуже мужчины. – Она резко опустила кастрюлю в чистую воду, чтобы ополоснуть. Раздался громкий хлюпающий звук. – Ну вот, – с торжеством в голосе сказала Пегги.

– Прекрасно. Но мне кажется, если человек что-то делает, он должен делать это хорошо, независимо от того, мужчина он или женщина.

Пегги обернулась к незнакомцу:

– Кто посмеет сказать, что я сделала это плохо?

– Боюсь, что я. – Это был курсант из Цитадели, одетый в парадную форму: белые перчатки, золотые галуны на рукавах и фуражке и блестящая, украшенная султаном сабля на перевязи винного цвета.

– Что? – Пегги опустила руку в чистую воду и кончиками пальцев нащупала у края кастрюли прикипевшие остатки супа.

– Благодарю вас, господин ревизор, – буркнула она. – Я исправлюсь. – Пегги снова погрузила кастрюлю в мыльную воду, забрызгав подол своего форменного платья, и схватила щеточку.

Курсант протянул руку к ее брошюре.

– Не вздумайте трогать! – Пегги яростно взмахнула щеткой.

Курсант выронил книжку:

– Простите, пожалуйста. Я просто подумал, не Гоголь ли это.

Пегги от удивления опустила щеточку:

– Что вы сказали?

– Вы назвали меня ревизором. Есть такая пьеса, ее автор русский писатель Гоголь. Когда я вошел, я заметил, что вы читали. И я подумал, что, может быть…

– Я знаю, кто такой Гоголь. – Пегги почему-то рассвирепела. И удивилась. Она думала, что, кроме нее, здесь, в этом городе, про Гоголя не знает никто.

– Меня зовут Боб Ферстон.

– Я – Пегги Трэдд.

– Ясно. Как Трэдд-стрит.

– Полагаю, что да. – Пегги почувствовала, что еще немного – и она, как обычно, двух слов связать не сможет. Ей всегда было очень трудно разговаривать с молодыми людьми. Именно поэтому она так не любила ходить на приемы, без которых Маргарет не мыслила себе жизни. В гостях Пегги становилась неуклюжей, наступала на ноги партнерам по танцам. Она ни на минуту не забывала, что у нее рябое лицо, что она некрасива. И она не умела того, что требовалось от девушки: улыбаться, ворковать, кокетничать с молодыми людьми и говорить им любезности. Так долго, как с Бобом Ферстоном, она еще ни с кем из молодых людей не беседовала… разве что со Стюартом и с мальчиками из старой школы у Бейкон Бридж, но они словно не замечали, что она девочка, и относились к ней просто по-товарищески.

Пегги наконец увидела, что платье у нее залито мыльной водой и что она обрызгала Боба Ферстона. На его форме темнели мокрые пятна. Пегги растерянно уставилась на это загубленное парадное великолепие, потом подняла глаза на лицо юноши. И вдруг поняла, что он красив, как киноактер, что он похож на Фрэнсиса Бушмена? Нет, этот слишком стар, скорее, на Дугласа Фербенкса. Пегги захотелось провалиться сквозь землю. Она вцепилась в кастрюлю и стала тереть ее с такой силой, что от щетки фонтаном полетели брызги и Боб Ферстон отскочил в сторону.

– Прошу прощения, мисс Трэдд. Я разыскиваю мисс Эмили Прингл. Не подскажете ли вы мне, как ее найти?

Пегги старательно не отрывала глаз от кастрюли.

– На входе. Раздает пончики, – буркнула она.

Она услышала, как он сделал несколько шагов и остановился.

– Что ж, всего доброго.

Пегги подняла глаза:

– До свиданья.

Боб Ферстон красивым движением отдал честь и вышел.

– Как я сожалею, что я ему нагрубила, – прошептала Пегги. – А потом швырнула щеточку на пол. – Ничего я не сожалею, – сказала она этому орудию производства. – Он как раз подходит для Эмили. Во всяком случае, если судить не по словам, а по его поступкам.

Какое нахальство делать мне замечания насчет кастрюли! Мыл бы ее сам, если уж так любит чистоту. – Она прополоскала кастрюлю и с грохотом поставила ее на барьер. – И с какой это стати он берет чужие книги?

И в ожидании очередной порции грязной посуды Пегги изо всех сил сосредоточилась на жизнеописании Сьюзен Б. Энтони.

Тележка с грязной посудой появилась, ее толкала Эмили Прингл.

– Ох, Пегги, – высоким от восторга голосом заверещала она, – какой этот Боб Ферстон красавчик, я никого красивее в жизни не видела! С ума сойти, как я волнуюсь. Его сосед по комнате должен был сопровождать меня сегодня на чайный бал, но сделал у себя в училище что-то не так, и его не отпустят. Поэтому вместо него со мной пойдет Боб Ферстон. С ума сойти, просто не верится! Он сказал, что ты ему объяснила, как меня найти. Пегги, он говорил что-нибудь такое? Он расспрашивал обо мне? Как ты думаешь, он мною интересуется?

Пегги начала вынимать из тележки посуду.

– Он просто спросил, где тебя искать. И ничего содержательного он не сказал.

– Господи, Пегги, да из тебя слова не вытянешь! Как он при этом выглядел? Когда он произносил мое имя, ты ничего не заметила? Какой у него был вид?

– Вид как вид. Он не знал, куда идти, а больше там замечать было нечего.

– А я-то так надеялась, – вздохнула Эмили. – Мне-то он сказал: «Ваша интересная приятельница мисс Трэдд указала мне дорогу». И я подумала, а вдруг он и тебе про меня что-нибудь сказал.

– Нет, Эмили. – Тон у Пегги стал куда более теплым. – Действительно ни-че-го. Если бы что-то было, я бы не стала от тебя скрывать.

В этот день Пегги после работы не вошла, а влетела в дом.

– Я перемыла столько посуды, что у меня, по-моему, на руках вся кожа слезет, – объявила она. – Обед готов? Я умираю с голоду.

– Думаю, мне стоит вымыть голову, – сказала она за столом, тщательно разравнивая масло на ломтике хлеба. – Мне почему-то кажется, мама, что ты заставишь меня пойти на этот ужасный чайный бал.

25

– Что это случилось с нашей мисс Трэдд? – спросила дама, ответственная за столовую Красного Креста. – Она вдруг стала такая приятная.

– Должно быть, у нее появился поклонник, – ответила даме помощница. – Поклонник – вот лучшее средство, чтобы у девушки исправились настроение и характер.

После их случайного знакомства Пегги разговаривала с Бобом Ферстоном еще три раза. Беседовали они не очень подолгу. Они виделись на трех чайных балах – так назывались первые всплески светской активности, которые подготавливали триумфальное шествие сезона.

Боб, как и полагалось по правилам, сперва танцевал с хозяйкой и почетной гостьей и только потом приглашал Пегги. После нее он танцевал со всеми дебютантками по очереди. «Для этого я здесь и нахожусь, – объяснял он Пегги. – В Чарлстоне на фронт ушло большинство мужчин и партнеров по танцам найти нелегко. Поэтому хозяйки домов, где устраивается бал, звонят нашему командиру и заказывают нужное количество курсантов. Так что танцевать – наш воинский долг»

Пегги было подумала, что и с ней он танцует из чувства долга. Но потом заметила, что Боб танцевал только с дебютантками и с ней. А ей ровно года не хватало до семнадцати – до возраста, когда состоится ее дебют и она начнет по-настоящему бывать в свете.

И сам традиционный дебют, то есть церемониал введения девушки в общество, который Пегги раньше так сильно презирала, считая следование этой традиции рабством для белых, теперь казался ей очень хорошим обычаем. А как бы иначе люди могли познакомиться и узнать друг друга?