Возвращение в Чарлстон - Риплей Александра. Страница 73

– Как все здорово, – сказала она. – Ты много плаваешь на своей яхте?

– Она не моя, а Вики. Я не люблю связывать себя, владея такими вещами.

– Всегда так странно слышать, что ты зовешь мать по имени. А князя ты тоже зовешь просто по имени?

– Князя? – не понял Скай, затем коротко рассмеялся: – А, его-то! Нет, милейший Джорджио давным-давно исчез со сцены. Вики с ним развелась много лет назад.

Гарден не подала виду, как поразили ее эти слова. Скай так легко говорит о разводе… Но она постаралась выбросить их из головы и сосредоточиться на самом существенном.

– Да, о твоей матери… Как мне к ней обращаться?

– Я полагаю, Вики.

– Это так неуважительно. Может быть, мне следует говорить «мисс Вики»?

– Нет, мой ангел, это звучит слишком по-южному. Вики невысокого мнения о южанах.

Гарден кивнула:

– Я это почувствовала. Думаю, поэтому-то я ей и не нравлюсь.

Скай накрыл ее руку своей:

– Ты ошибаешься, Гарден. Почему ты решила, будто ей не нравишься?

– Просто у меня было такое ощущение. Мне показалось, что на свадьбе у нее был не очень счастливый вид.

Скай усмехнулся:

– И только-то? Просто ей страшно хотелось ехать дальше. Англичане нашли могилу фараона, и Вики не терпелось отправиться в Египет посмотреть.

– В Египет? Это же так далеко!

– Не для Вики. Ей нравится быть там, где что-то происходит, неважно, где именно. Ее решимости и энергии хватило бы на десяток нормальных людей.

– Ты о ней очень высокого мнения, так ведь?

– О ней все высокого мнения. Она действительно необыкновенная.

Гарден решила, что ей глупо бояться матери Ская. Однако она боялась – пока его следующие слова все ей не объяснили.

– Не огорчайся, дорогая, если Вики покажется тебе резкой. Это потому, что она всегда спешит, и еще потому, что она не привыкла общаться с девушками. Я ее единственный ребенок, а я всегда был сам по себе и делал все по-своему. Она сто раз мне говорила, что хотела бы иметь вместо меня дочку, тогда, дескать, она могла бы почувствовать себя матерью.

Две недели молодожены провели у побережья Флориды и шесть – у Багамских островов. Они держались вдали от оживленных портов, обычно становились на якорь у пустынных пляжей и добирались до них либо в шлюпке, либо вплавь – как правило, при лунном свете, чтобы Гарден не обгорела на солнце. Им было ничего не нужно – они были переполнены друг другом. Подлинная страстная натура Гарден, до сих пор неизвестная ей самой, постепенно раскрывалась, и наконец Гарден стала такой, какой ее увидел Скай во время того незабываемого танца. Отбросив все условности и ограничения, она научилась с языческой свободой дарить и принимать любовь. Однако в обращении с капитаном, стюардами и даже корабельной горничной она осталась сдержанной и застенчивой. Было словно две Гарден: одна – только для Ская, другая – для всего остального мира.

Они очень полюбили играть словами. У обоих голова шла кругом от счастья, и поэтому они казались себе чрезвычайно остроумными. В Нью-Йорке их автомобиль остановился, пережидая парад. Скай и Гарден не знали, что за праздник в городе, и решили, что парад устроен в их честь. От этого им было легче дожидаться, когда же наконец их машина сможет пересечь Пятую авеню, и такое объяснение звучало вполне разумно: духовые оркестры и развевающиеся флаги вполне подходили, чтобы прославить чудо их любви.

52

– Шофер, прямо по Восемьдесят второй улице, – сказал Скай.

Гарден не знала, куда смотреть, она очень боялась пропустить что-нибудь и вертела головой во все стороны. Когда яхта встала на якорь в устье Гудзона, Гарден поразили огромные здания на Риверсайд-драйв. Скай сказал, что это многоквартирные дома и что в них – точь-в-точь как в универмаге Керрисона – есть лифты. Молодожены долго ехали вдоль мрачных коричневых домов, потом через Центральный парк, где им пришлось остановиться и переждать парад. Наконец они оказались на Пятой авеню и проехали по ней два квартала, причем Гарден показалось, что навстречу им попалось больше машин, чем было во всем Чарлстоне. Машины были разных марок. Черные «форды» модели «Т» почти не попадались.

Такси свернуло на полукруглую подъездную дорожку, и Гарден наклонила голову, чтобы лучше видеть все из окна машины. Дом, к которому они приблизились, был огромный, но все же не такой высокий, как здания на Риверсайд-драйв. Гарден надеялась, что княгиня живет на верхнем этаже и в доме есть лифт.

Машина остановилась у ворот, к ней по широким ступеням спустился человек в униформе и открыл дверцу. Едва Гарден поставила ногу на землю, как из Центрального парка через улицу к их машине ринулись трое мужчин.

– Черт побери, – пробормотал Скай. Он схватил Гарден под руку и почти потащил ее вверх по ступеням. – Репортеры, – объяснил он. – Не оглядывайся, у них могут быть фотоаппараты.

Когда они достигли пятой – последней – ступени, громадные двойные двери открылись, они вбежали внутрь и оказались в обширном вестибюле. Пол его был выложен зеленым мрамором и почти полностью застлан золотым ковром с вытканными на нем зелеными драконами. В центре вестибюля стоял большой круглый стол, похожий на тот, что Пегги добыла в антикварном магазине, но у этого столешница покоилась не на одной ноге, а на четырех вырезанных из дерева драконах.

В дальнем конце вестибюля вверх уходила, изгибаясь полукругом, широкая лестница с очень изящными коваными перилами и белыми мраморными ступенями, покрытыми зеленым ковром. Гарден услышала плеск воды и, вытянув шею, увидела, что лестница огибает фонтан: под ней стоял дракон, который вместо пламени извергал из пасти воду. Все было очень красиво и изысканно, но Гарден пожалела, что здесь только эта лестница и нет лифта.

Скай взял со стола пакет с накопившейся корреспонденцией. Потом отломил ветку белых цветов от букета в центре стола.

– Вот, мой ангел, понюхай. И в самом деле весна. Аромат цветов наполнял вестибюль, но Гарден все равно понюхала – сладкий запах вблизи оказался таким крепким, что ей на мгновение стало нехорошо.

– Чудесные. Как они называются?

Скай обнял ее за плечи:

– Ты моя южная магнолия, а это сирень. Цветы янки. Ну, пошли. Хочешь поехать на лифте?

– Да! А где он? Я его не увидела.

– Надо знать, где смотреть. – Скай повернул ее влево, и она увидела человека в элегантном черном фраке, который придерживал открытую дверь. Интересно, подумала она, живет ли он здесь в одной из квартир, или это какой-нибудь управляющий. Скай ей ничего не объяснил и ее не представил. Гарден слегка улыбнулась человеку во фраке, проходя мимо, в ответ он чуть наклонил голову.

Лифт был меньше, чем у Керрисона, и гораздо красивее. Внутри он был обит тисненой зеленой кожей, на одной стене красовались бронзовые лампы с плафонами из белого рифленого стекла, а между ними была закреплена хрустальная ваза с сиренью.

Лифт затрясся и остановился.

– Его должны были отрегулировать, – сказал Скай. – Ты не волнуйся – это совершенно безопасно.

Гарден не волновалась; ей было чуть грустно, что они не поднялись выше.

Скай открыл дверь, и Гарден шагнула из лифта в коридор. Ей на голову и плечи посыпался дождь рисовых зерен, ликующие голоса закричали:

– Сюрприз!

– Черт меня побери, – проговорил Скай. – Наклони голову, дорогая. – Он схватил ее за руку и потащил за собой, сквозь дождь белых зерен, в большую комнату, битком набитую какими-то людьми.

Новобрачных окружили: женщины целовали Ская, мужчины хлопали его по спине, Гарден пожимали руку или на мгновение касались щекой ее щеки. Ей казалось, что присутствующие говорят очень громко и все хором, она улыбалась и каждому отвечала «спасибо», полагая, что их или поздравляют, или приветствуют, или то и другое. Она чувствовала себя совершенно ошарашенной и потерянной. Некоторые лица показались ей знакомыми; вероятно, она видела этих людей у себя на свадьбе, но тогда гостей Ская было человек двести и познакомиться с кем-то из них покороче было невозможно. Скай же явно знал всех присутствующих и был, несомненно, рад их видеть; про Гарден он словно вообще позабыл.