Белые погоны (СИ) - Лисина Александра. Страница 84

— «Бегите, — прочитал я первое же слово, наполовину расплывшееся, как если бы девчонка, когда писала, горько плакала. — Этот дом опасен… он говорит со мной… никому нельзя в нем оставаться надолго! Иногда письма отсюда исчезают, и я надеюсь, кто-нибудь их найдет! Бегите прочь из этого кошмара, иначе станете его узниками, как и я!»

Я поворошил несколько листков, но все они были примерно одного содержания — девушка безнадежно молила о помощи, писала предупреждения другим людям, упоминала про голоса в голове и просила родителей забрать ее из этого жуткого места.

Письма были датированы сначала первым стэбром шесть тарнов шестьдесят первым годом… потом вторым, третьим и девятым. Других писем не было, из чего следовало заключить, что бедняжка провела в этом кошмаре целых десять дней и только потом погибла от голода и жажды.

Почему ее тело полностью разложилось, да еще так, что в воздухе не чувствовалось запаха, я не понимал. Почему здесь сохранился кислород, если комната была замкнутой, а до девчонки здесь погибло (то есть какое-то время жило и дышало) еще несколько человек, тоже. Быть может, при похищении вместе с несчастными сюда попадала и часть реального мира, вместе с жизненно важным количеством свежего воздуха, но даже так его бы не хватило на десять дней. Да и сам Лимо вряд ли забегал сюда всего на один мэн, когда был жив.

Я машинально покрутил пальцами фотографию, а потом нащупал в одном месте неприметный бугорок, похожий на дефект бумаги, и попробовал его сковырнуть.

«Внимание! — немедленно оживилась Эмма. — Фиксируется появление второй пространственно-временной аномалии! Рекомендуется срочно покинуть опасную зону!»

Я тут же отступил, бросив подозрительное фото на стол, и тот от удара вдруг вздрогнул так, словно я не бумагу туда кинул, а здоровенный деревянный ящик. Правда, вскоре все встало на свои места, потому что над фото уже знакомо задрожал воздух, и оттуда словно из невидимого сейфа действительно грохнулся приличный ящик, доверху наполненный тетрадями, папками и какими-то бумагами.

«Фиксируется закрытие пространственно-временной аномалии», — доложила подруга, когда бумаги перестали сыпаться на стол, и в комнате воцарилась тишина.

Я внимательно оглядел находку, а затем для пробы потер фото еще раз. Однако результата не получил и по очереди принялся изучать те бумаги, которые лежали на столе изначально.

На одной из них в левом верхнем углу нашелся такой же странный бугорок, похожий на обычный мелкий дефект, и, как только я его ковырнул ногтем, Эмма снова сообщила о пространственно-временном сдвиге, после чего заинтересовавшая меня бумага вдруг с тихим хлопком исчезла.

А вот это уже интересно…

Припомнив, что лаира Нома говорила про письма с угрозами, я предположил, что на самом деле некоторые из них могли быть отправлены именно отсюда, после чего нашел еще одну такую же бумагу, написал на ней номер наставника, черкнул короткую фразу, и спустя пару мгновений второе письмо тоже улетело неизвестно куда.

Хотя, может, не только куда, но и когда — если сдвиг есть еще и по времени, то записка могла прилететь в реальный мир и вчера, и завтра, и через сотню лет. Но все равно это лучше, чем ничего, поэтому я уселся за стол и взялся за разбор документов.

«Эмма, фиксируй время в своем собственном режиме», — велел я, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, что происходит. После чего вытряхнул из ящика все, что нашел, обнаружил на дне странного вида плоский предмет, похожий на обычную флешку, причем даже с разъемом, однако подруга не смогла ее прочитать, только опознала как внешний носитель ну о-очень старого образца, поэтому я просто убрал его в карман.

Пригодится.

В бумагах же оказался полнейший кавардак. Создавалось впечатление, что в ящик запихивали все подряд, не озаботясь даже элементарной сортировкой. Там были письма каким-то школьным друзьям. Записанные вручную обрывки лекций. Отпечатанные на бумаге страницы из учебников, причем из разных, да еще и перемешанные в совершенно хаотичном порядке… одним словом, каша. Да еще и непонятно из чего.

Самое главное, что я нигде не увидел упоминания или подписи самого Даруса Лимо. По обрывкам записи Эмма, порывшись в базе, нашла, из каких учебников они были вырваны, однако ситуацию это не прояснило, так что я напрасно потратил несколько рэйнов, пытаясь в них разобраться.

Когда стало ясно, что я зря трачу время, я поднялся из-за стола и снова прошелся по комнате в надежде понять, что же я упускаю. Затем перерыв все книги в шкафу, попросил Эмму проверить, есть ли где-то такие же пространственно-временные зацепки, как на фото или чистой бумаге. Но и тут ничего не нашел, а затем снова кинул взгляд на свежую фотографию.

Дарус Лимо на ней выглядел как живой. Слегка прищурившийся, молодой, самую чуточку надменный и словно спрашивающий: ну что, отгадал ты мою загадку?

Я снова глянул на оборот.

Ты есть все, начало и конец, время и пространство.

Ну не знаю. Будь у меня эмоции, я бы, наверное, уже бегал кругами, орал и материл проклятого мага со столь изощренным чувством юмора на все лады, но сейчас я лишь посмотрел на него в третий раз и, проведя ладонью по фотографии, почувствовал нечто странное.

Обычно на старых фото так бывает — кажется, что бумага неровная и словно покрыта множеством мелких пузырьков. Здесь оказалось точно так же. Причем когда я попытался сковырнуть один из них, Эмма снова сообщила, что это зацепка, вот только привычный метод на этот раз почему-то не сработал и пространственно-временное окно так и не открылось.

В чем дело?

Что я делаю не так?

Я несколько раз попробовал так и этак, покрутил странное фото со всех сторон, чуть ли не попробовал его на зуб, но так ничего и не смог с ним поделать, после чего сел на стул и тихо сказал:

— Дарус Лимо, ты — козел.

«Внимание! Активирована пространственно-временная аномалия! — ожила Эмма. — Время до открытия: три… два… один…»

Я вдруг почувствовал, что у меня земля уходит из-под ног, и подскочил со стула. Затем на меня повеяло уже знакомым мертвенным холодком от пространственно-временного разлома. Воздух в комнате задрожал, словно в полдень в пустыне.

Эмма неожиданно вскрикнула в голос, предупреждая об опасности, но у меня вдруг ноги отказали. Тело словно парализовало от резко нахлынувшего со всех сторон холода. В башке все резко помутилось. Глаза заломило. В ушах послышался дикий звон. Я словно разом ослеп, оглох и потерял ориентацию в пространстве. После чего в мое тело вонзились тарны невесть откуда взявшихся ледяных игл, и я закричал… да, кажется, я все-таки заорал, прямо-таки взвыл от пронзившей меня боли. Но почти сразу явившаяся из ниоткуда тьма милосердно погасила мое сознание, и я провалился в никуда во второй раз подряд, будучи твердо уверенным, что на этот раз уже не выберусь.

Когда я открыл глаза, то ощутил себя так, словно в первый раз забрался в медицинский модуль, провел там целый месяц в полной неподвижности, а потом решил проснуться и при этом наплевал на протоколы безопасности, поэтому наотрез отказался от программы реабилитации.

Одним словом, мне было хреново.

Все еще слепой, глухой, чувствующий себя так, словно с меня заживо содрали кожу, да еще и беспомощный, как новорожденный младенец… лежу, понимаешь, черт знает где, почти ничего не соображаю, и думаю, сдох я или же нет, а если не сдох, то уже, наверное, пора бы, потому что живым настолько плохо точно не бывает.

«Провожу корректировку гормонального фона, — виновато прошептал в голосе приятный женский голос. Эмма… Ну хоть одно хорошо — если она тут, значит, я еще не помер, хотя, если честно, был бы не прочь все это прекратить одним махом. — Провожу корректировку уровня нейромедиаторов. Подключаю к работе стимуляторы и регенератор тканей. Производится блокировка болевых центров. Производится коррекция работы сердечно-сосудистой, нервной и дыхательных систем. Запущена работа желудочно-кишечного тракта…»